Сидней Рейли. Подлинная история «короля шпионов» - Эндрю Кук

К великому счастью для Зигмунда Розенблюма, никакого расследования этих обстоятельств, разумеется, проведено не было. Тем не менее, имея в нашем распоряжении все перечисленные факты, можем ли мы реконструировать последовательность событий, предшествовавших смерти Хью Томаса в тот воскресный день?

Если предположить, что смерть Томаса не была случайностью, а явилась преднамеренным убийством, то это означает, что нам надо искать мотивы и способы совершения этого преступления. Для Зигмунда Розенблюма Хью Томас был досадной помехой, стоявшей между ним и двумя главными целями, которые он стремился достичь. Со смертью Томаса Маргарет становилась не просто вдовой, а очень богатой вдовой, женитьба на которой открывала для Розенблюма путь к осуществлению по крайней мере одной своей цели — завладеть ее имуществом.

Брак с Маргарет также позволял Розенблюму решить еще одну не менее важную задачу — глубоко «похоронить» все, что касалось его истинного происхождения и имени, и взять себе новую, вымышленную биографию.

Хью Томас в период своего служения викарием в Олд-Ньютоне, графстве Суффолк (прибл. 1860 г.)

Другое немаловажное обстоятельство, имеющее отношение к смерти Томаса, возможно, таится в оставленном им завещании. Невинная фраза из одиннадцати слов «а в случае появления потомства у меня и моей жены Маргарет» предполагает развитие целого сценария, вероятность которого ранее никому не приходила в голову. Были ли эти слова благим пожеланием шестидесятичетырехлетнего джентльмена, страдающего болезнью Брайта, или же они были продиктованы тем обстоятельством, что Маргарет уже к этому времени была беременна? По мнению лондонских юристов Кингсфорда, Стейси и Блекуелла, внимательно изучивших содержание завещания, этот пункт имеет чрезвычайно важное значение, ибо «он не может быть стандартным условием или положением, вписанным по ошибке, поскольку в нем содержится недвусмысленное указание на потомка, которому причитается доля имущества его дяди». Если Маргарет была действительно беременна, то уж скорее от Розенблюма, нежели от Хью Томаса. Если же ей суждено было разрешиться от бремени, то внешность ребенка, вне всякого сомнения, выдала бы его настоящего отца. Как отметил в своей книге «Железный лабиринт» Гордон Брук-Шеперд, еврейское происхождение Рейли было «написано большими буквами на его лице». Если бы отцовство ребенка стало очевидным, можно с уверенностью сказать, что Томас немедленно развелся бы с Маргарет, оставив ее без копейки денег, — такой вариант развития событий вряд ли был бы в интересах Маргарет и Розенблюма. Если бы Маргарет обнаружила свою беременность в конце 1897 года, то предстоящий отпуск мог послужить хорошим прикрытием смерти Томаса. Разумеется, Маргарет, организовавшая поездку, благоразумно отсутствовала в отеле «Лондон и Париж» в те роковые выходные, покинув Лондон лишь через четыре дня после отъезда своего мужа.

Несомненно и то, что Розенблюм вряд ли смог бы спланировать убийство Хью Томаса без поддержки и молчаливого согласия Маргарет. К этому времени Маргарет находилась во власти чар Розенблюма и была по уши влюблена в него, о чем свидетельствует английский дипломат, вице-консул его величества Даррел Уилсон (см. главу 5). Болезнь Брайта, которой преподобный страдал на протяжении восьми лет, как нельзя лучше могла скрыть симптомы отравления мышьяком, которым Рейли щедро потчевал Томаса. Сама же болезнь лишь усиливала действие отравы, приводя к опуханию ног, потере аппетита и появлению крови в моче.

Яд мог попадать в организм постепенно, в виде патентованного снадобья, которым Розенблюм снабжал Хью Томаса. Маргарет также могла давать этот препарат в соответствии с инструкциями Розенблюма, добавляя его в еду и питье. Однако ни одно из этих объяснений не дает ответа на вопрос, кто же дал Томасу смертельную дозу в отеле «Лондон и Париж» вечером в субботу 12 марта. Если предположить, что Розенблюм прибыл в отель в обличье д-ра Т. У. Эндрю, то он наверняка не захотел бы подвергать себя риску случайной встречи с Хью Томасом или быть непосредственным участником его отравления. Но если Розенблюм держался в тени, а Маргарет находилась в это время в Лондоне, в шестидесяти милях, то нам стоит в этом случае получше присмотреться к Анне Гибсон, которая имела куда больше возможностей быть рядом с Томасом, поскольку была его сиделкой и занимала смежный номер.

Согласно семейным архивам Томасов, мисс Анне Гибсон, уроженке Клеркенуэлла (предместье Лондона), было двадцать восемь лет, когда она поступила на службу к Томасам в марте 1897 года. Это означает, что она родилась где-то между мартом 1868 и апрелем 1869 года. Тщательный поиск свидетельства о рождении Анны Гибсон в архивах обнаружил только одну женщину с этим именем — родившуюся в Блофильде, Норфолк. Поскольку эта Анна Гибсон родилась не в Лондоне и уж точно не в Клеркенуэлле, то нам придется допустить, что либо в документы закралась ошибка, либо по какой-то причине Анна, представляясь семье Томасов, скрыла свою настоящую фамилию, возраст и место рождения. Ближайшая к году ее рождения перепись населения проводилась в 1871 году. Тщательный поиск в документах клеркенуэлльской переписи двухлетних девочек по имени Анна обнаружил единственно возможного кандидата — Анну Люк, дочь Уильяма и Элизабет Люк. В свидетельстве о рождении Анны Люк записано, что она родилась 5 января 1869 года, более того, девичья фамилия ее матери была Гибсон. Можем ли мы, таким образом, предположить, что Анна Гибсон, устроившаяся на службу в семью Томасов, и Анна Люк — одно и то же лицо? Если это так, то что же побудило Анну взять девичью фамилию своей матери? Ответ на этот вопрос, возможно, таится в обстоятельствах, связанных с отъездом Анны из Японии, где она устроилась на службу в одну очень богатую семью. Незадолго до возвращения Анны в Англию японские газеты вышли с сообщениями об убийстве на любовной почве. 22 октября 1896 года в Иокогаме Уолтер Кэрью был найден мертвым от отравления мышьяком, а его жена была арестована в тот момент, когда скандальные подробности этого дела достигли наивысшей огласки.

Как позднее выяснилось на суде, у миссис Кэрью был роман с молодым банковским служащим. Суд признал миссис Кэрью виновной и приговорил ее к смертной казни, однако казнь была заменена тюремным заключением. Кэрью выслали обратно в Англию отбывать срок в тюрьме Эйлсбери. На суде Кэрью не признала себя виновной в инкриминируемом ей преступлении и продолжала утверждать это до момента своего выхода из тюрьмы в 1910 году. Вплоть до своей кончины в 1958 году в возрасте девяноста лет Кэрью не прекращала настаивать на том, что в смерти ее мужа была замешана некая «Анна Люк».

Об истории убийства Кэрью, со всеми ее подробностями и неожиданными поворотами, можно было бы написать целую книгу. В контексте же обстоятельств смерти Хью Томаса нас, однако, интересует лишь один ключевой вопрос: существует ли веское доказательство связи «Анны Гибсон» с делом Кэрью? Если Анна Гибсон прожила два года в Японии и вернулась в Англию в конце 1896-го или начале 1897 года, то она должна была покинуть туманный Альбион в конце 1894 или в начале 1895 года. Обстоятельный поиск в архивах британского паспортного ведомства показал, что за конец 1894 и начало 1895 года этим ведомством не было выдано ни одного паспорта на фамилию Гибсон. Однако повторный поиск на фамилию «Люк» оказался более продуктивным: 13 декабря 1994 года на имя г-жи «А. Люк» был действительно выписан заграничный паспорт. Хотя мы не располагаем твердыми доказательствами того, что Анна Гибсон и Анна Люк одно и то же лицо, или же ее причастности к смерти Кэрью, косвенные улики дают нам серьезные основания сделать подобное умозаключение.