Освобождение дьявола. История создания первой советской атомной бомбы РДС-1 - Иван Игнатьевич Никитчук

и пьем, приятно проводим время. Тем временем наши переводчики работают, и их работа не из легких. У них нет времени есть и пить. Мы полагаемся на них в выражении наших мыслей друг другу. Я предлагаю тост за переводчиков!

Он обошел вокруг стола и чокнулся с каждым из переводчиков. Это было очень характерно для Сталина, отмечать тех, кто своим трудом обеспечивал успех.

Подняв свой бокал, Черчилль воскликнул:

– Переводчики всего мира, объединяйтесь! Вам нечего терять, кроме своей аудитории!

Сталину очень понравилась эта пародия на коммунистический лозунг, и он громко рассмеялся:

– Господин Черчилль, кажется, готовится к вступлению в Коммунистическую партию! Это правильное решение, ибо за нами, коммунистами, будущее…

Сталин дал для Черчилля прощальный концерт с участием лучших советских артистов. Сам выполнял роль конферансье. Разговаривая с каждым исполнителем, был очень любезен. Однако все очень волновались. Успокаивая их, Сталин по секрету шепнул: «Зря переживаете, ведь вас слушают обыкновенные любители». Это всем придало уверенности. Исполнялись произведения Баха, Моцарта, Чайковского.

Вдруг случилось непредвиденное. Сталин попросил исполнить что-либо из русских народных и советских песен. Оказалось, что никто к этому не готов. Спасла положение Г. Баринова, смело севшая за рояль. Она спела знаменитую «Землянку», «В лесу прифронтовом» и другие песни. Сталин долго стоял у рояля, задумчиво слушая артистку. Потом преподнес ей букет прекрасных роз. Так завершился на рассвете незабываемый концерт в Бабельсберге…

С 28 июля на заседании возобновившей свою работу конференции присутствовал новый премьер Великобритании – Эттли, так как Черчилля не переизбрали.

На конференции за все время ее работы был рассмотрен огромный перечень вопросов. Союзникам нечего было противопоставить настойчивости и упорству Сталина по всем рассматриваемым проблемам. Он всегда быстро и безошибочно улавливал все аспекты любой ситуации. В итоге главы государств решили: верховная власть в Германии будет осуществляться главнокомандующими вооруженными силами СССР, США, Великобритании, Франции – каждым в своей зоне оккупации. Целями оккупации объявлялись:

– полное разоружение и демилитаризация Германии со всеми ее военными организациями, штабами и учреждениями, учебными заведениями;

– ликвидация всей военной промышленности, уничтожение и сдача союзникам всего вооружения и амуниции;

– перестройка политической жизни в Германии на демократической основе, в том числе уничтожение фашистской партии, ее филиалов, подконтрольных организаций и их учреждений;

– предание суду военных преступников и все тех, кто участвовал в планировании и осуществлении нацистских зверств;

– удаление всех активных нацистов с общественных постов;

– реорганизация, в соответствии с принципами демократии, системы образования, правосудия и местного самоуправления;

– разрешение и поощрения деятельности демократических политических партий.

Специальное соглашение о репарациях подтверждало право народов, пострадавших от германской агрессии, на компенсации и определяло источники получения репарационных платежей. При решении этой проблемы янки предложили, чтобы каждая держава черпала репарации из ресурсов той части немецкой территории, которую она оккупировала. Этот «хитрый» ход союзников был связан с тем, что СССР занял Восточную Германию, где не было промышленности. Но Сталин, проявив твердость, добился уступки от США и Великобритании, и СССР получил права на дополнительные репарации из германских владений за границей и на 25 % промышленного оборудования, выделенного для репараций из западных зон оккупации.

Особой заботой Сталина была западная граница Польши с будущей Германией. Сталин хотел отодвинуть ее как можно дальше на запад. Настойчивость Сталина в этом вопросе до сих пор поражает историков. В своих личных посланиях Черчиллю и Рузвельту он не менее 10 раз обращался к польским границам, многократно и настойчиво добивался их утверждения наилучшим для нас и Польши образом. Трумэн и Черчилль всеми силами противились этому. Черчилль прямо заявил: «Правительство его величества никогда не сможет согласиться с тем, чтобы восточногерманская территория, оккупированная во время войны, стала польской». Но в конечном итоге Сталин выиграл это противоборство и границы Польши оказались именно там, где он наметил их со своими соратниками в Москве.

Ожесточенный спор шел за город Львов. Сталин настаивал на том, чтобы Львов отошел к СССР:

– Речь идет о том, – сказал он, – что украинские земли должны отойти к Украине, а белорусские – к Белоруссии. Иными словами, между нами и Польшей должна существовать граница 1939 года, установленная Конституцией нашей страны. Советское правительство стоит на точке зрения этой границы и считает это правильным.

Молотов объяснил, что обычно эту границу называют «линией Керзона».

То есть Сталин предложил, чтобы послевоенная граница проходила так, как она проходила после возвращения нам Западной Украины и Западной Белоруссии в 1939 году. Потому что это и есть та самая «линия Керзона», о которой говорили англичане, по их мнению, проходившая восточнее Львова.

Убеждая британскую делегацию, Сталин говорил:

– Что же вы хотите, чтобы мы были менее русскими, чем Керзон и Клемансо?.. Что скажут украинцы, если мы примем ваше предложение? Они, пожалуй, скажут, что Сталин и Молотов оказались менее надежными защитниками русских и украинцев, чем Керзон и Клемансо.

Разумеется, англичане были против. Министр иностранных дел Британии Иден заявил, что «линия Керзона» существенно отличается от границы 1939 года.

Черчилль извлек карту, на которой, как он убеждал, и нанесена «линия Керзона». Иден, водя пальцем по карте, принялся объяснять:

– Южная часть «линии Керзона» не была точно определена. Как предполагалось, «линия Керзона» должна была проходить восточнее Львова.

Чего добивались английские «партнеры» и «союзники»? Оставить Польше Львов – вот их цель. И для этого они используют дипломатические, на первый взгляд – серьезные аргументы. Но только на первый. Потому что на самом деле британские руководители передергивали карты в самом прямом, шулерском смысле этого слова. Но со Сталиным такие трюки не проходят. Для него всего важней польза своей державы, и поэтому жульничество британцев тут же было побито единственной картой – правдой.

Сталин возразил:

– Линия на карте господина Черчилля нанесена неправильно. Львов должен оставаться в пределах Советского Союза, а линия границы должна идти западнее. Молотов располагает точной картой с «линией Керзона» и ее подробным описанием.

Молотов распорядился принести карту, о которой упомянул Сталин. Через несколько минут принесли большую черную папку. Раскрыв ее, Молотов развернул карту на столе и указал на нанесенную там «линию Керзона». Молотов зачитал также текст радиограммы, подписанной лордом Керзоном. В ней точно указывались пункты, по которым проходит эта линия. После уточнения этих пунктов по карте вопрос стал предельно ясен. Позицию советской стороны нельзя было больше оспаривать. Тем не менее, обращаясь к Сталину, Черчилль сказал:

– Но Львов никогда не был русским городом.

– А Варшава была, – возразил Сталин.

После этого Черчиллю ничего не оставалась, как заявить:

– По-видимому, участники конференции не имеют существенных расхождений по поводу западных границ Советского Союза, включая