Трое суток в аду - Дмитрий Сергеевич Кобцев

чтобы не отморозить стопы. Был час ночи. Кромешная тьма окутывала поле боя, и только трассеры освещали тела погибших в недавнем штурме.

— Роберт и Бреди, — обратился капитан — выйдите наружу осмотритесь, подозрительно мало пуль ударяют нашу броню со стороны Гансов. Да и пушки замолчали. Не к добру это.

Миссен вылез через правую спансонную дверь и увидел немцев в нескольких метрах. Те открыли огонь из револьверов по нему. Винтовок за их спинами не было. Роберт как молния запрыгнул в танк и захлопнул дверь. Тем временем, Бреди вылез через полузатопленную левую дверь. Но ему повезло меньше. Прямо перед ним оказался немецкий боец и выстрелил в упор. Фредерик, наблюдавший за ним через смотровую щель, сказал:

— больше его не спасти — в его речи слышалась скорбь, и мы сняли шлемы. Но помочь мы ему не могли.

Но для скорби не было времени. Но крыше раздался топот ног. Немцы решили взять нас голыми руками, в ближнем бою. Я посмотрел на верхний люк и прислушался. По звуку скрипа металла о металл стало понятно, что в щель пробирается монтировка. Я сообщил всем, и мы приготовились к бою. Я вместе с Дональдом направил винтовку и револьвер прямо на люк. В следующую секунду немцы вырвали замок и открыли себе путь внутрь танка.

Я увидел прямо перед собой солдата противника, с гранатой в руках. Он бросил её в салон танка, и в туже секунду я застрелил его. Дональд, стоявший рядом, схватил гранату и выбросил наружу. Я уже видел, как один из нападавших захотел спуститься в танк, но его убило осколками их гранаты.

— выходим наружу, — прокричал капитан что было сил — гансы могли заминировать нас.

Он рванул в люк, и выскочив, сделал 2–3 точных выстрела из револьвера. Я последовал за ним. Когда я высунулся из танка с винтовкой в левой и штыком в правой, я увидел, как надо мной немец замахивался на спину Дональда дубиной. Я вонзил клинок в икру врага и тот упал с танка в грязь. Оказавшись наверху, я молниеносно убрал штык-нож в ножны и взял винтовку в боевое положение.

В следующее мгновение краем глаза я увидел движущийся на меня сверху кинжал. Я остановил его серединой винтовки, и прикладам ударил в челюсть немца. Тот упал с танка лицом в грязь, попытался встать, но моя пуля настигла его в спину. Обычно, меткость позволяла мне стрелять в голову, но сейчас для прицеливания не было времени.

Я сделал ещё 2 выстрела, но ни разу не попал, как вдруг заметил идущего на меня вражеского офицера. Он гордо убрал левую руку за спину, вскинул новый по тем временам Люггер Парабеллум, прицелился мне в глаз и уже собрался выстрелить. Но я опередил его. Моя пуля прошла его голову снизу вверх, раздробив череп. Падая, он успел нажать на курок, и я услышал свист около уха.

Над Уильямом навис немец, я захотел его убить, но щелчок вместо выстрела дал мне понять, что патронов у меня нет. Не было времени перезаряжаться, поэтому я кинул винтовку внутрь танка и обнажил штык. В один прыжок я добрался до артиллериста и остановил руку немца с сапёрной лопаткой.

Он пытался отбиться от меня, и мы закружились как вальсирующая пара, держа друг друга за запястья. Ему было лет 18, но телосложением он был слабее. Немец щурил напуганные глаза, поэтому вероятно плохо видел и носил очки. На безымянном пальце было обручальное кольцо. В глазах врага виднелся ужас.

В один момент я выкрутил руку и уже замахнулся, но чья-то железная рука схватила меня. Я обернулся. Там был другой боец, лет тридцати пяти. Он был гораздо крупнее, не только первого врага, но и меня. Но мне показалось, что эти два немца были похожи. Через секунду моя левая нога оказалась буквально в капкане. Третий солдат тянул меня назад. Я извернулся, подскочил правой ногой, повис на врагах и всей тяжестью тела ударил пяткой стопу здорового немца. Пользуясь замешательством в долю секунды, я вырвал руку и ударил молодого солдата штыком прямо в горло. И тут же я оказался на земле.

Как будто предвидя удар ногой, я отодвинул голову в сторону и пяткой «лягнул» вставшего врага в челюсть как конь копытом. Видимо, он держал меня снизу. Немец закричал, схватился за челюсть и, падая, оставил на броне танка кроваво красный след. Я снова сдвинул тело, уклоняясь от удара ногой. Но на этот раз она попала ещё ближе, и грязь забрызгала мне лицо. Я наощупь схватил её и массой тела свалил немца в грязь. Падая, он выронил кинжал и уже потянулся за ним. Но я настиг его и, ударив кулаком по лицу, начал душить двумя руками. Нападающий тоже обхватил моё горло и ещё и обнял меня ногами. Мы кувыркнулись в грязи, и я снова оказался наверху. Немец сжимал мои рёбра ногами, будто пресс, и я не мог дышать. Но и голова его оказалась полностью под водой. Хват немца слабел, и жить ему оставалось пару секунд, как друг удар по моей голове чем-то тяжёлым отправил меня в небытиё. Ну, вот и всё подумал я…

7.

Я стоял около своей двери. На мне была чистая форма и опознавательные знаки лейтенанта. Я держал в руках цветы. Ключ почему-то не подошёл к замку, поэтому я просто постучался в дверь. Мне открыла мама. Она в своём обычном домашнем облачении. Мама посмотрела на меня и сказала:

— кто ты такой? Убирайся вон отсюда! Gunter, töte diese Briten. (нем: Гюнтер, убей этого британца)

В комнату вошёл тот немец, которого я заколол. Он был в форме офицера, которого я застрелил. Достал такой же новый Люггер, убрал руку за спину, прошёл ко мне почти маршевым шагом, на вытянутой руке поднёс пистолет к моему глазу и, гордо держа голову, выстрелил.

Я проснулся в холодном поту в нашем танке. Жутко болела голова. На ней был намотан бинт. Часы показывали два часа дня. Напротив меня сидел Дональд и точил штык-нож. Рядом с ним чистил винтовку Роберт. Джордж отмечал уровень воды. Её было уже больше чем по колено.

— что случилось? — спросил я.

— тебя ударили сапёрной лопаткой по голове, если бы не шлем, фильтровали бы мозги от грязи — ответил Джордж, не отрываясь от своего дела. — Фридерик высунулся из люка наполовину и расстрелял фрицев из пулемёта. Они и так были напуганы нашими действиями. Поэтому кинулись бежать. Тут ещё