Безумная страсть - Лайза Роллингз

И еще она чувствовала себя чрезвычайно одиноко. Казалось, что она потерялась среди тысячи людей и не видит ни одного знакомого лица, хотя твердо знает, что должен быть среди них родной человек. Мэри было страшно, что она никогда не найдет его, и ее душа переворачивалась от одной мысли об этом.

Мэри заметила косой взгляд Вика, поняла, что эмоции отражаются на ее лице, и тут же взяла себя в руки.

Не распускайся! – приказала она себе и молча похромала вслед за своими мучителями.

Мэри сидела на кровати, обняв колени руками, и постанывала. Слезы катились по ее щекам и капали на светлые джинсы, оставляя на них мокрые пятна. Таких пятен уже было довольно много.

Не случилось ничего такого, из-за чего стоило бы плакать. Но иногда для слез вовсе не нужны веские причины. Мэри вдруг стало себя жалко. Не самое здоровое чувство. Впрочем, может быть, она была и не вполне здорова.

В конце концов Мэри разошлась так, что начала испытывать реальную физическую боль. Мэри скулила, словно несчастный щенок, и от этого ей становилось еще хуже.

Одинокая и страдающая. Никто не придет и не пожалеет. Жуть.

В комнату вошел Вик, как всегда без стука, и уставился на Мэри, удивленно моргая. Затем он медленно прикрыл дверь, сделал несколько шагов по направлению к плачущей женщине и замер перед ней, заложив большие пальцы рук за пояс. Поза завоевателя, мачо, настоящего мужчины или того, кто хочет казаться настоящим мужчиной. Мэри не отрывала взгляд от лица Вика, а слезы все еще продолжали течь по щекам.

– Ну и что случилось? – спросил Вик таким тоном, будто Мэри сама вызвала его к себе.

– Ничего, – ответила она и принялась вытирать слезы.

– Ты плачешь потому, что ничего не случилось? – уточнил Вик.

– Представь себе.

– Позвать Дока?

– Зачем он мне сдался?

Вик разглядывал Мэри с интересом патологоанатома.

– Ты заболела? – спросил он, пытаясь докопаться до причины ее слез, которой действительно не существовало.

– Что тебе тут надо? – спросила Мэри. Ей помешали жалеть себя, и это ее злило. Слезы высохли, и Мэри не терпелось отделаться от Вика.

– Пришел напомнить тебе о том, что через двадцать минут обед.

– Мне не нравится жить по расписанию, – сказала Мэри раздраженно.

Вик пожал плечами. На лице его было написано, что ему абсолютно все равно, как ей нравится жить.

– Не обедай, будь голодной.

Мэри задумалась, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Я хочу есть, – сказала она и поднялась с кровати, чтобы привести себя в порядок.

Мэри подошла к зеркалу, взглянула на свое отражение и вздохнула. Глаза покраснели, но если умыться холодной водой, то не будет заметно, что она плакала. Она выглядела как обиженный ребенок. Мэри вдруг остро захотелось, чтобы кто-нибудь подошел к ней, обнял, погладил по голове и… И больше ничего не нужно. Только чувствовать, что кто-то есть рядом.

– Мне надо, чтобы ты меня обнял, – сказала Мэри, повернувшись к Вику.

Он не выказал удивления и, шагнув к ней, притянул Мэри к себе. Она обняла Вика двумя руками за талию и прижалась щекой к его груди. Мэри едва доставала ему до плеча. От Вика пахло его любимой туалетной водой. Запах был легким, но невыразимо мужским: морские нотки и свежесть утра. Мэри слышала, как ровно бьется его сердце. Она удовлетворенно улыбнулась. Вик обнимал ее, прижав к себе так крепко, как ей и хотелось. Она почувствовала себя защищенной. Это было именно то, что нужно. Мэри счастливо вздохнула. Через секунду она отстранилась от Вика и открыла дверь.

– Пошли обедать, – сказала Мэри.

– Она опять плакала, – сказал Вик, входя в кабинет Дока.

Тот сидел за столом и листал какой-то толстенный том. Он вопросительно посмотрел поверх очков на Вика и отложил книгу в сторону.

– При тебе?

– Я пришел к ней, чтобы позвать на обед, и застал в слезах.

– Причина?

– Как всегда сказала, что без причины.

– Неужели снова признаки депрессии? – настороженно спросил Док.

– Это тебе лучше знать.

Вик, оседлав стул, сел напротив Дока.

– Ты же сказал, что здесь ей станет легче.

Док раздраженно помахал рукой.

– Ничто невозможно предугадать. Она живой человек, а не механическая игрушка, которую можно разобрать, чтобы устранить неполадки. Я надеялся, что перемены ее развлекут. И вроде бы она даже стала повеселее в последние несколько недель. Ей здесь явно нравилось. Однако после того как Мэри подвернула ногу, все пошло прахом.

– Она очень хотела покататься на роликах. Мэри страшно любит на них ездить.

– Она все еще винит тебя в произошедшем?

– Ты же ее знаешь, Док, – сказал Вик. – Она винит кого угодно в своих бедах, кроме себя самой.

– Попытайся узнать, не хочет ли она домой, – попросил Док. – Только не спрашивай прямо. Просто вызнай, не скучно ли ей, не тоскует ли она по прежней жизни… и так далее.

– Хорошо, – кивнул Вик, – я постараюсь. Нужно ее привести к тебе?

– Нет, иначе она наверняка поймет, что ты рассказал мне о ее слезах.

– Она и так поймет, Док.

– И все же лучше лишний раз перестраховаться.

– Ладно. – Вик поднялся и поставил стул к стене.

– А завтра я сам с ней поговорю.

– Ладно, – повторил Вик и вышел из кабинета.

Мэри постучалась в дверь и замерла в ожидании ответа. Она никогда не входила, если не слышала приглашения. Иначе какой тогда смысл в стуке?

– Входите! – услышала она знакомый голос, но это был не голос Дока.

Мэри открыла дверь, сделала несколько робких шагов и очутилась в кабинете. Спиной к ней стоял человек в белом халате, смутно кого-то ей напоминавший. Когда он повернулся, Мэри даже не попыталась сдержать возглас удивления. Перед ней стоял Люк.

– Ты доктор? – спросила она.

Люк широко улыбнулся.

– Не совсем. Я ассистент доктора. Практикуюсь здесь. Кстати, рад видеть вас, Мэри.

– Ты ассистент Дока? – От волнения она незаметно для себя перешла на «ты», и от этого улыбка Люка стала еще шире и еще искренней.

– Дока? Я заметил, что почти никто не называет его по имени.

– Оно чересчур длинное и не слишком благозвучное, – сказала Мэри, пожав плечами. – Я люблю короткие имена.

– Тогда вам должно нравиться мое, – сказал Люк, вертя в руках какую-то склянку.

– Да, оно мне нравится, – честно призналась Мэри.