Вот это женщина! - Лора Энтони

— Я уже не надеялся, что вы вернетесь, — признался он, откладывая полотенце в сторону и принимаясь за еду. На его лице появилось выражение удовольствия, когда он открыл термос с мясом и вдохнул запах.

— А почему я могла не вернуться? — Рен порылась в пакете и протянула ему ложку.

— Вы могли просто остаться дома. — Он присел на табуретку и начал уплетать мясо так, как будто не ел, по крайней мере, неделю.

— Я же обещала принести вам поесть.

— Многие люди не выполняют обещаний, но я очень рад, что вы свое сдержали. — Он взглянул на нее. От его внимательного взгляда Рен внезапно стало жарко. Его глаза казались черными, сверкающими бриллиантами и как будто прожига ли ее насквозь. Но выражение его лица оставалось непроницаемым. Было ясно, что он многое пережил, но не будет делиться своими бедами с первым встречным.

— Вы одна ухаживаете за животными? — спросил он, на секунду отрываясь от еды.

— Мой… муж должен скоро вернуться, — запинаясь, ответила Рен, стараясь хоть немного обезопасить себя.

— Мне вы можете не лгать, — мягко проговорил незнакомец. — Я знаю, что вы живете одна.

— А почему вы думаете, что я лгу?

— Ваш голос прозвучал на октаву выше обычного, и вы вот-вот оторвете пуговицу.

Рен тотчас же оставила пуговицу в покое и с недоумением взглянула на нее.

— Не беспокойтесь, — сказал он. — Я здесь не за тем, чтобы причинить вам вред.

— А зачем вы здесь?

— Мне была нужна еда. — Он махнул рукой в сторону термосов. — И место, чтобы переночевать. У меня произошла небольшая авария. Я могу заплатить за ваше гостеприимство. Не отказывайтесь, денег лишних не бывает.

Незнакомец полез в карман.

— Не нужно. — Рен покачала головой. Этот человек был гораздо загадочнее и сложнее, чем та головоломка из пяти тысяч фрагментов, которую она складывала долгими одинокими вечерами.

— Мне не хотелось бы, чтобы вы думали, будто я — нахлебник.

— А я и не думаю.

— Почему?

— Вы не такой.

На его лице появилось странное выражение.

— Вы тоже не такая. Большинство людей спустили бы на меня собак.

— У меня нет собаки, а то я, возможно, тоже спустила бы ее на вас.

— Значит, мне повезло. — Он налил себе чашку кофе и отпил глоток.

— Почему вы оказались в дороге? — спросила она, откидывая со лба мокрую прядь.

— Это длинная история.

— У вас сломалась машина? — Незнакомец глотнул еще кофе и отрицательно покачал головой.

— Возвращаюсь в Аризону. Преимущественно пешком. — Он вынул из кармана мятую двадцатку и положил ее на стол рядом с бумажным пакетом.

— Заберите свои деньги. — Рен скрестила руки на груди поверх мокрого плаща.

— Вы уверены?

Незнакомец покончил с мясом, положил ложку и посмотрел на Рен. И снова она как будто погрузилась в ауру этого человека. Он словно излучал сильные эмоции. С ним случилось что-то очень болезненное, глубоко ранившее его душу. Рен казалось, что она могла бы дотронуться до его страдания, настолько сильно она его чувствовала. Ее пальцы покалывало под перчатками.

— Уверена.

Он убрал двадцатку, и Рен вздохнула с облегчением. Обычно люди пользуются своей интуицией в своих интересах, но ей как-то не приносило счастья умение чувствовать в людях то, чего другие не заметили бы.

Незнакомец приподнял голову, и яркий свет от голой лампочки осветил широкий длинный шрам за его правым ухом, проходящий через всю шею и исчезающий за воротом рубашки. Судя по красному рубцу, рана была серьезной и лечить ее, вероятно, пришлось долго.

Этот человек, очевидно, когда-то получил серьезные ожоги. Был пожар? — гадала Рен. Или тут что-то другое? Да, наконец решила она. Он пострадал в результате катастрофы, как и я.

В его душе гнездилась боль, которую остро ощущала Рен. Насколько глубоки были его душевные страдания? Ей захотелось задать ему миллион вопросов, но он взглянул на нее так, что Рен не вольно прикусила язык.

Незнакомец принялся за горячий пирог и не скрывал своего одобрения.

— Меня зовут Рен Мэттьюс, а вас? — сказала она и задержала дыхание, словно ныряя в холодную воду.

Он стряхнул с пальцев последние крошки, его взгляд скользил по ее лицу.

— Киган Уинслоу, — ответил он после недолгой паузы.

Сказал он ей свое настоящее имя или придумал его только что, считая, что так ей будет спокойнее?

Ее охватило любопытство. Она смотрела на его шрам.

— Что с вами произошло?

— Мне бы не хотелось об этом говорить, — ответил он резко, прикрывая рукой шрам, словно пытаясь спрятать его.

В каком уязвимом положении она оказалась! Ей следовало бояться его, но странным образом он будил в ней сочувствие и жалость.

Рен не стала продолжать беседу, и, к ее удивлению, возникшая вдруг тишина была даже приятной. Ей это понравилось. Она ценила одиночество.

Его большие руки были грубы и обветрены. Ногти обломаны. Кожа на лице была сухой, а под глазами обозначились черные круги. Взгляд загнанного зверя.

Ее ощущение внутреннего родства с ним усилилось, и это было ей понятно: ведь она сама старалась держаться как можно дальше от суеты обычной жизни. Причиной этого было ее увечье.

Она тоже предпочитала уединение. Было гораздо проще прятаться от людей и хранить все свои чувства подальше от жестокого внешнего мира.

Да, она понимала этого человека. Он был так же одинок, как и она. У него не было семьи, которая могла бы позаботиться о нем в такую вот мокрую и холодную ночь. Склонив голову, она краешком глаза наблюдала за Киганом.

Он посмотрел на нее и поймал ее заинтересованный взгляд. Его темные глаза остро блеснули. Между ними словно промелькнул всполох молнии — быстрый и опасный. Рен тут же опустила глаза.

Тишина сгустилась и ширилась. Она была подобна бездонной пропасти. Теперь в ней уже не было ничего приятного.

В отдалении загремел гром. Рен с удивлением почувствовала, что у нее дрожат руки. Она глубоко вздохнула.

Ей снова стало страшно и вдруг захотелось вернуться домой и закрыть дверь. Оказаться как можно дальше от этого загадочного человека.

— Ты оставила дома винтовку, — заметил он, неожиданно переходя на ты.

— У меня в кармане лежит ваш пистолет.

— Ты все еще меня боишься? — спросил он.

— А кто бы на моем месте не боялся?

— Умница. — Он наклонился, чтобы собрать пустую посуду и поставить ее на табуретку. Выпрямившись, он слегка коснулся плеча Рен. Она задохнулась от силы нахлынувшего от этого случайного прикосновения чувства. Это было странное ощущение, которое напомнило ей о том, как она упала с качелей на детской площадке, когда ей было шесть лет. Тогда она чуть не лишилась сознания.