Загадка исчезнувшего друга - Анна Устинова

— Ты чего такой мрачный? — первой двинулась навстречу Олегу голубоглазая, светловолосая Таня.

— Не выспался, — объяснил тот. — Предкам всю ночь звонили.

— Кто? — немедленно заинтересовался долговязый Женька.

— Жена друга, — был краток Олег.

— Понятно, — захохотал Женька.

— Зря смеешься, — не разделил его веселья Олег. — У нее муж пропал.

— Ясненько, ясненько, — откинув со лба прядь черных, как смоль, волос, фыркнула Катя. — Слышали мы такие трагические истории. Полагаю, у этой жены вашего друга муж вышел вечером за кефирчиком или за минеральной водичкой. И так далеко ходил, что вернулся только под утро.

— Он совсем не вернулся, — покачал головой Олег.

— Бывает, что и совсем, — ничуть не обескуражило его заявление Катю.

— Привет, мальчики-девочки! — раздался в это время бодрый возглас их одноклассницы Маши Школьниковой. — Чей это там мужик не вернулся?

— Друг Олеговых предков, — услужливо пояснил Женька. — За кефиром пошел…

— Причем тут кефир? — уже охватывало раздражение Олега.

— Ну не за кефиром, какая разница, — никогда не волновали подобные мелочи Женьку. — Главное, что из дома ушел, и жена всю ночь его у разных друзей искала.

— Мужик-то крутой? — по-деловому осведомилась Школьникова.

— Бизнесмен, — начал объяснять Олег. Он хотел к этому добавить, что Александр Евгеньевич Волков ушел совсем не за кефиром. Но тут Школьникова перебила:

— Раз бизнесмен, то все ясно. В баню поехал париться.

— А почему жену не предупредил? — глянул исподлобья на Школьникову низенький, щуплый Темыч.

— Тебе не понять, — глянула на него сверху вниз Школьникова.

— Почему это не понять? — возмутился Темыч.

— Потому что опыта в личной жизни маловато, — процедила сквозь зубы Машка. — Вон у матери один друг в бане целых три дня с компанией парился. А домашние искали. Но ничего. Потом вернулся как миленький.

— Александр Евгеньевич не такой, — убежденно произнес Олег. — Он любит свою жену.

— Это когда с ней, то любит, — с бывалым видом отозвалась Школьникова. А когда без нее… — и она выдержала выразительную паузу.

— Ничего подобного, — вновь возразил Олег. — Александр Евгеньевич совершенно другой.

— Где же он тогда всю ночь ошивался? — спросил Женька.

— Если бы вы меня не перебивали, — с упреком ответил Олег, — то я бы успел вам сказать, что Александр Евгеньевич до сих пор не появился. И ушел он не вечером за кефиром, а выехал днем с работы домой.

— Значит, одно из трех, — снова вмешалась Школьникова. — Или попал в аварию. Или украли. Или вообще шлепнули.

— Есть и четвертое, — с важным видом изрек маленький, щуплый Темыч. — На него могли конкуренты наехать. Вот он и лег на дно.

— Ну до чего же у нас умный Темочка! — просюсюкала Катя.

— Не глупее некоторых, — обиженно засопел тот.

Он давно уже был влюблен в Катю. Та это прекрасно знала и постоянно над ним подтрунивала. Темычу было очень обидно. Однако он терпел и надеялся на лучшее. Хотя пока личная жизнь у него продвигалась плохо. Темычу мешал рост. Вернее, почти полное его отсутствие. В свои пятнадцать лет он выглядел так, словно ему было всего двенадцать, а лицом больше смахивал на девочку. Правда, Темин отец, Никита Владимирович, тоже то ли до пятнадцати, то ли до шестнадцати лет никак не рос. Зато потом всего за каких-нибудь несколько месяцев резко вытянулся и возмужал. Словом, перспективы у Темыча были. Однако пока ему приходилось нелегко.

— Может, ты и не глупее некоторых, — продолжала Катя. — Но только Машка права. Опыта у тебя в личной жизни пока маловато.

— Откуда у этой микроспоры может быть личный опыт, — никогда не воспринимала Темыча всерьез Школьникова.

Темыч, покраснев, словно помидор, сжал кулаки и с громким сопением двинулся на Машку.

— А ну, прекрати! — вклинился между ними очень вовремя подоспевший Лешка Пашков.

— Сгинь, Ребенок, — легко отодвинула Школьникова мощной дланью Лешку. — Я с ним сама разберусь.

— Чего случилось-то, а? — решил выяснить Лешка.

— Моя Длина… — начал было Темыч.

— Как ты меня назвал? — взвыла Школьникова.

Пухлую блондинку Машу Школьникову ребята чаще всего называли Моей Длиной. Прозвище это она заработала несколько лет назад за крайне экстравагантную манеру одеваться. Однажды она явилась в класс в ярко-красной юбке из какой-то блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать лишь символически. Класс изумленно охнул. Нижняя часть Маши Школьниковой особым изяществом не отличалась.

— Ну, ты, Машка, даешь! — вырвалось тогда у непосредственного Пашкова. — Все прямо наружу! Как у настоящей фотомодели.

— Много ты понимаешь, Ребенок, — подбоченилась Школьникова. — Это просто теперь моя длина и мой стиль.

С той поры прозвище Моя Длина прочно прилипло к Маше. Правда, звали ее так за глаза. Школьникова обладала крепким телосложением и могла с ходу врезать. В чем сейчас лишний раз убедился допустивший оплошность Темыч.

— Еще раз, шмакодявка, вякнешь — пеняй на себя, — погрозила ему кулаком Школьникова.

Темыч собрался достойно ответить на «шмакодявку», но тут Катя быстро перевела разговор:

— Слушай, Олег, расскажи скорей, чем с этим вашим Аликом-то кончилось? А то скоро уроки начнутся.

— Какой Алик? Чем кончилось? — мигом встрепенулся Пашков. — Опять что-то нарыли?

— Ничего мы пока не нарыли, — покачал головой Олег. — Просто у моих предков старый друг пропал.

— Совсем пропал? — заблестели глаза у Пешки.

— Пока совсем, — подтвердил Олег. — Жена ждала его вчера всю вторую половину

|дня. И целую ночь. И к утру, он не появился. А обычно предупреждает, даже если где-нибудь задерживается на несколько минут.

— И он еще говорит, что ничего не нарыли! — возмутился Пашков, принимавший вместе с Моей Длиной участие в нескольких последних расследованиях Компании с Большой Спасской. — По-моему, — он потер руки, — нам пора приниматься за дело.

— Разбежался, Ребенок, — процедила сквозь зубы Моя Длина. — Неопытные вы люди, — окинула она покровительственным взглядом всю компанию. — Говорю же, в наших кругах это обычное дело. Убеждена, что к вечеру, как ни в чем не бывало, появится. Естественно, с ценным подарком жене.

— Машка знает, — с восхищением посмотрел Пашков на Мою Длину.

— Уж как-нибудь, — подтвердила она.

Мать у Школьниковой была официальным дилером одной крупной французской фармацевтической фирмы, держала аптеку у Красных ворот, а также вела торговлю парфюмерией и цветами. На этом основании Моя Длина причисляла себя к «современной российской буржуазии», одевалась только в крутых бутиках и вообще старалась держаться соответственно. В классе над ней посмеивались. Один лишь Пашков относился к Школьниковой с полным восторгом. Однако его положение было не лучше, чем у Темыча. Ибо для Моей Длины существовал лишь один мужчина на свете — их классный руководитель Андрей Станиславович. Лешку же она покровительственно называла Ребенком.