Тяжелый свет Куртейна. Зеленый. Том 3 - Макс Фрай

Эва не успела опомниться, как Эдо скрылся в кофейне. Она растерянно посмотрела на Кару:

– Он это серьёзно? Правда, что ли, бывает так?

– Понятия не имею, – вздохнула Кара. – Но если Стефан считает, что всё нормально, значит, так и есть. По крайней мере, из Элливаля Эдо вернулся, как новенький. Снова может жить дома, сколько захочет, не тает, как люди Другой Стороны. Ты же знаешь его историю?

Эва молча кивнула. Подумав, сказала:

– Может, я поэтому запаха смерти от него не почувствовала? Только её присутствие, зато очень близкое. Так бывает, когда провожаешь тех, кто уже давно умер. Так что, наверное, всё сходится. Ох.

Эдо Ланг принёс кофе так быстро, словно три порции были готовы заранее, осталось только их оплатить. Поставил на стол, снова убежал и вернулся со стулом. Сел, окончательно перегородив тротуар, не оставил прохожим ни единого шанса обойти их, не свернув на проезжую часть. Сказал Каре:

С тебя коньяк, дорогая, по случаю моего чудесного воскрешения. Или виски. Или что скажешь. Короче, что у тебя сейчас во фляге, того мне в кофе и подлей.

– Кальвадос, – усмехнулась Кара. – По-моему, с кофе не очень-то сочетается. Но если хочешь, давай поделюсь.

– Делись, – кивнул он. – Я только сейчас осознал, как набегался и замёрз.

Кара щедро плеснула в его стакан кальвадоса из фляги. Эдо попробовал и просиял:

– Слушай, а по-моему, гениально сочетается. Когда я был голодранцем и пил самый дешёвый кофе, чего только туда ни кидал, чтобы перебить гадский вкус. С яблоком получалось лучше всего, особенно с кисленькой дичкой, которую на улице подобрал. И с кальвадосом очень похоже: кофейная горечь и чуть подгнившее яблоко. Зашибись.

Эва протянула Каре свой стакан:

– Тогда и мне.

– Дурной пример заразителен! В рекламе могу работать! – обрадовался Эдо. И тут же отчаянно замотал головой, словно перед ним на стол контракт положили: – Ой, нет, упаси боже! Ужас какой.

– Да чего нас бояться, – усмехнулась Эва.

Эдо Ланг посмотрел на неё с таким интересом, словно впервые увидел.

– Хотите сказать, вы в рекламе работаете?

– Ну да, – кивнула она.

– В обычной рекламной конторе? Серьёзно?

– А что тут такого? – удивилась Эва.

– Я почему-то был совершенно уверен, что вместе с Карой у Стефана. Ну или не вместе. Но там. В этой смешной мистической организации, которая зачем-то прикидывается полицией. Я, кстати, спрашивал Стефана, какого чёрта этот его чёрно-белый вигвам существует под видом полиции? Что для смеху это понятно, но полиция – не единственный вариант. В качестве фитнес-центра или риелторского агенства его контора тоже выглядела бы смешно.

– А что он тебе сказал? – оживилась Кара. – Потому что мне – ничего интересного. «Для симметрии, как у вас. Чтобы твоей бухгалтерии было проще командировочные выписывать». А то типа иначе было бы сложно! Полная ерунда. Командировочные мне и моим сотрудникам начисляют просто за сам факт работы на Другой Стороне.

– Мне он тоже сперва заливал про симметрию. Раз на изнанке организация, которая защищает граждан от неприятных гостей из иных реальностей и другой мистической хреноты, называется «полицией», то и здешний аналог логично так называть. Но потом признался, что втайне надеялся, если назвать себя и своих помощников словом «полиция», да ещё и в настоящем полицейском комиссариате засесть, возможно, это со временем изменит природу настоящей местной полиции. Сделает их такими же отличными чуваками. Симпатическая магия, страшная вещь. Причём, по его словам, это даже вроде бы действует, только очень уж медленно. Материя, зараза такая, инертна, и хоть ты что. Но может, лет через двести местная полиция окончательно мутирует в лучезарных спасителей мира. Или хотя бы просто в милых людей.

– Милые люди там, кстати, уже сейчас попадаются, – заметила Кара. – Не то чтобы каждый второй… хотя, знаешь, по сравнению со здешней милицией времён моей юности, вполне может быть и второй. Это, что ли, Стефанова симпатическая магия так на них действует? Чокнуться можно. Хотя у Стефана вообще всё работает. Включая то, что в принципе не может и не должно.

Эдо слушал её, а смотрел при этом на Эву так пристально, что ей стало неловко. Казалось почему-то, что он насквозь её видит. Причём не только мистические способности и прочее величие духа, но и, к примеру, что у неё под шапкой немытая голова.

– Вы же у нас жить можете! Не превратитесь в незваную тень, – вдруг сказал он, да так торжествующе, словно это было его личной заслугой.

Надо же, угадал.

– Откуда ты знаешь? – подпрыгнула Кара. – Я точно тебе не рассказывала. Кроме Ханны-Лоры вообще никому.

– Да просто вижу, – пожал плечами Эдо. – Зря я, что ли, учился видеть линии мира? Глупо было бы такой удивительный навык продолбать. Постоянно на всё и на всех теперь так смотрю, просто для тренировки. Одно неудобство: по улице стало пройти невозможно, сохранив душевный покой. Влюбляюсь по уши в каждого. Ужас, на самом деле. Почему-то не принято на незнакомых людей бросаться и тискать их, как котят. И совершенно напрасно. Им щекотно, а мне ликование. Знали бы люди, какие они золотисто-зелёные, как сияют и как красиво текут!

– Ханна-Лора мне когда-то давно примерно то же самое говорила, – вспомнила Кара. – Что все люди невероятно красивые, когда видишь линии мира, из которых они состоят. Глаз не оторвать. И смеялась: тебе такого точно не надо, ты и так вечно в кого-нибудь влюблена.

– Вы состоите из двух разных материй, – наконец сказал Эдо Эве, которая слушала их, как ребёнок взрослые разговоры – ничего толком не понимая, но лопаясь от любопытства. – Из обычной, условно золотисто-зелёной, из которой здесь вообще всё, и ещё из похожей на нашу, только гораздо более яркой. Выглядит, как сверкающие на солнце алмазные стежки. Это, наверное, от вашего… скажем так, хобби. Или наоборот, ваши способности – естественное следствие такого устройства? Точно не знаю, я только начал со всем этим разбираться. Но готов спорить, что эти стежки не дадут вам растаять на изнанке. В смысле, у нас.

– Так и есть, – кивнула Кара. – Мы с Эвой несколько раз проверяли. В последний раз она все выходные у нас провела. То есть, больше двух суток. И спала нормально, как дома. Ясно с ней всё.

– Шикарно мы с вами устроились! – улыбнулся Эдо. – Одной задницей на два базара, в смысле, в двух реальностях сразу, не надо что-то одно выбирать! – И вдруг, совершенно без перехода, дёрнулся, как от боли, закрыл лицо руками и сказал, запинаясь, почти неразборчивой скороговоркой: – Вы прекрасней всех в мире. Никогда ещё такого не видел. Вы мне нужны позарез. И я вам тоже. Приезжайте, пожалуйста, в Элливаль.

– Куда? – опешила Эва.

А Кара спросила встревоженно:

– Кто это говорит?

– Правильная постановка вопроса, – не отнимая рук от лица, но уже вполне своим голосом ответил ей Эдо. – Всю жизнь, прикинь, люто завидовал Тони Куртейну, что он такой крутой, и у него есть двойник. И как бы две жизни сразу. Дозавидовался, блин! Получите и распишитесь. Тонин, по крайней мере, не говорит его голосом. И к девчонкам от его имени не пристаёт. Только по-свойски припахивает чистить картошку, когда тот в гости приходит, но это, по-моему, не очень-то страшное зло.