Мост между мирами - Джули Коморн

После того раза Калеб стал время от времени посещать Корнелию: во сне, в каракулях, которые она рассеянно рисовала на полях тетрадок, и даже в рисунке Элион. Элион нарисовала Калеба в те времена, когда она еще жила в Хитерфилде под личиной обычной земной девчонки и лучшей подруги Корнелии.

Корнелия брела по улице, съежившись под зонтом, и продолжала вспоминать.

Она встретила Калеба наяву во время своего последнего визита в Меридиан. Выход из портала располагался в каменной чаше фонтана посреди одной из средневековых площадей Меридиана. Перепуганная Корнелия очутилась под водой, без воздуха, барахтаясь и борясь за свою жизнь! Она уже было потеряла сознание, как вдруг сильная рука протянулась под воду и подхватила ее. Рука вытащила Корнелию на поверхность, девочка судорожно стала хватать ртом воздух. А когда она увидела лицо своего спасителя, то снова оказалась на грани обморока.

Это был парень из ее снов. Ее мечта оказалась явью! К несчастью, жизнь ее таинственного возлюбленного была полна опасностей. Он возглавлял группу меридианских повстанцев, боровшихся с устрашающей армией Фобоса за то, чтобы престол по закону перешел к Элион.

По этой причине Корнелии и Калебу пришлось расстаться вскоре после встречи. Они оба должны были вести свои битвы в своих собственных мирах.

Но прежде чем попрощаться, Калеб все же успел кое в чем признаться Корнелии — она тоже виделась ему во сне. И он тоже любил ее.

Этот миг был полон такой невыносимой сладости и горечи, что сильная и независимая Корнелия расплакалась. Калеб поймал одну из ее слезинок кончиком пальца. С помощью меридианской магии он превратил соленую капельку в сияющий серебристый цветок — волшебный сувенир, который Корнелия хранила в вазочке на своем письменном столе. Цветок был последним, на что она каждый вечер бросала взгляд перед сном, и первым, на что она смотрела поутру.

Корнелия шла по медленно погружающейся в темноту улице. Мысли ее незаметно переключились на Элион, к чьему отсутствию так трудно было привыкнуть.

Корнелия и Элион были лучшими подругами с раннего детства. Элион была доброй, мягкой, помешанной на мальчиках и немного застенчивой. Она была миниатюрной, а Корнелия — высокой и гибкой. Обе девочки обладали длинными светлыми волосами и развитым воображением. Элион громче всех болела за Корнелию на соревнованиях по фигурному катанию, а Корнелия всегда была готова поддержать Элион, когда та получала плохую отметку или безнадежно втрескивалась в очередного парня.

«Тогда Элион была совсем другой, — с тихим вздохом подумала Корнелия. — До тех пор, пока не открыла свои истинные способности и… пока не стала нашим врагом. Теперь уже бывшим врагом», — с надеждой сказала себе она.

Из всех Стражниц только одна Корнелия никогда не верила, что Элион действительно перешла на сторону зла. Она пыталась убедить остальных, что Элион была обманута Седриком, приспешником принца Фобоса.

И сейчас стало похоже, что Корнелия не ошиблась. Элион усомнилась в том, что говорил ей Седрик, и начала склоняться на сторону! Стражниц.

«Но Элион по-прежнему так далеко, — размышляла Корнелия на ходу. — Моя лучшая подруга и Калеб оба по ту сторону Великой Сети, в Меридиане… Интересно, откуда Элион, рисуя тот портрет Калеба, знала, что я однажды встречу его? Может, она сама придумала его образ? Или действительно видела его раньше?»

Корнелия шагала, прислушиваясь к шлепанью подошв своих черных ботинок по лужам: «хлюп-хлюп-хлюп». Мерный звук успокаивал, погружая Корнелию все глубже и глубже в мысли о загадочной роли Элион в Меридианском королевстве.

«Всегда ли Элион знала, что она — Свет Меридиана? — гадала Корнелия. — Или, может быть, рисование было для нее неосознанным способом вернуться в страну своего детства? Да, — решила Корнелия, — так и есть! Рисунки Элион связывали ее с родиной. Это был ее способ проникнуть за непреодолимый барьер Великой Сети и незаметно для самой себя создать что-то вроде моста… Да! — взволнованно воскликнула про себя Корнелия. — Элион построила мост между двумя мирами!»

«Фру-у-ушшш», — шумел ливень.

По крайней мере, шумел в воображении Элион… и на листе пергамента, расстеленном на ее резном золоченом столике. Водя по листу большим сучковатым карандашом в виде веточки, Элион рисовала дождевые капли, ручейками стекающие по городским улицам, рассыпающиеся на брызги от ударов по мостовой и сверкающие в свете фонарей.

На рисунке был изображен не Меридиан. В этом мире — мире, который оказался ее родиной и судьбой, — погода всегда была одинаковой. Здесь никогда не дождило. Но и солнце тут не светило. Листья никогда не вяли, а цветы распускались лишь в колдовском саду принца Фобоса, братца Элион.

Сад, защищенный густой порослью ядовитых черных роз, был великолепен. Однако еще поразительнее выглядела тайная рощица, где обитали Шептуны. Кожа этих созданий, словно бутоны цветов, была самых необыкновенных оттенков: от голубого и фиолетового до радужно-розового. Волосы Шептунов волочились за ними по земле, колышась, словно водоросли. Они всегда говорили шепотом и служили Фобосу глазами и ушами. Все, что видели Шептуны, видел и Фобос. Все, что слышали Шептуны, слышал и Фобос. Все, что

Фобос хотел узнать, ему сообщали Шептуны. Они докладывали ему, что видели и слышали на улицах Меридиана, в домах простых граждан и даже в собственном замке Фобоса.

Шептуны фактически были частью личности Фобоса.

Когда Элион только-только прибыла в Меридиан, Седрик, правая рука ее брата, растолковал ей все это. Он поведал ей об опасностях и тяготах королевской жизни. Тогда это казалось ей вполне разумным и логичным, и она испытывала злость, растерянность и боль из-за того, что родители всю жизнь лгали ей.

«Мои приемные родители, — поправила себя Элион. — Те, кто выкрали меня из дома и столько лет скрывали от меня, кто я есть».

Заштриховывая очередную покрытую рябью лужу, Элион погрузилась в размышления.

Может, они забрали меня отсюда, чтобы моя жизнь сложилась лучше — там, в Хитерфилде? — смутно вертелось в голове у Элион. — В мире с солнечным светом и дождем, с домом и школой… вместо этой мрачной пустой крепости…

Элион попыталась отогнать от себя эти мысли.

«Думать о прошлом — напрасная трата времени, — пожурила она себя. — Теперь моя жизнь — это Меридиан. Я сама ее выбрала… ведь правда же?»

Но в голове всплывало все больше и больше вопросов, и, видимо, от этого та начала болеть. Перед внутренним взором Элион возникали жители Меридиана с их грустными лицами, опущенными плечами и грубыми коричневыми накидками, так непохожими на льдисто-голубое шелковое одеяние Элион.

Она думала о своих приемных родителях, томившихся в темнице. Они содержались совсем рядом, в здании тюрьмы, и одновременно так далеко…

Элион почувствовала знакомое ощущение — уголки рта помимо воли опустились книзу, делая лицо недоуменно-мрачным. Девочка наклонилась ближе к бумаге, стараясь найти успокоение в привычных движениях карандаша. На рисунке обретали жизнь ее воспоминания.