Экстрим - Кристофер Прист

Ник выкинул на стол очередную карту. Сдерживая мгновенно вспыхнувшее раздражение, Эми прошла к машине, забрала оставшиеся там вещи и поволокла их на второй этаж.

— Поставьте прямо здесь. — Тереза Саймонс указала на угол комнаты. — Неужели вы сами все это тащили?

— Ерунда, — отмахнулась Эми. — И я все равно собиралась к вам зайти. Вы не хотели бы перекусить, поужинать? Мы кормим гостей, не придерживаясь расписания, так что мне это не составит никакого труда.

— Спасибо, но в этом нет необходимости. Я завернула по пути в один из придорожных ресторанов. А вот бар у вас тут есть?

— Да.

— Я отдохну немного, а потом, если будет настроение, спущусь и чего-нибудь выпью.

Вторично вернувшись в бар, Эми увидела, что Ник прошел за стойку и цедит себе очередную пинту лучшего бочкового.

— Так почему ты ничего мне о ней не сказала? — спросил он, поднося кружку к губам и шумно втягивая пену.

— Я думала, ты сам увидишь по регистрационной книге.

— Да что ты, лапа, я оставляю все это на твое попечение. А сколько она думает тут прожить? До завтра? Неделю?

— Номер был заказан на неопределенное и уж точно долгое время.

Против ее ожидания Ник не выказал ни восторга, ни удивления, а только заметил:

— Если так, то нужно будет выписывать ей счет в конце каждой недели. Лучше уж перебдеть.

Эми нахмурилась и вышла следом за Ником из-за стойки.

Она собрала со столиков немногочисленные грязные стаканы. Поменяла Нику и его дружкам пепельницу. Вернувшись за стойку, перемыла все стаканы под сильной струей воды и расставила их на резиновом поддоне сушилки. Она думала о Нике с его непрерывной пьянкой, о том, как засосала его бесцельная, бессмысленная жизнь, когда один день перетекает в другой без всяких улучшений и изменений. Ну а что бы еще можно было ему предложить? Более того, что бы еще можно было предложить ей самой? Ее родители умерли, Джейс погиб, многие ее друзья уехали в Брайтон, Дувр или Лондон — куда угодно, лишь бы прочь из Булвертона — в надежде начать новую жизнь. За последние месяцы из города съехало много людей. В ней крепло желание последовать их примеру.

Две недели назад Эми получила письмо от своей двоюродной сестры Гвинет, которая десять лет назад уехала в Австралию подработать на каникулах, влюбилась в молодого строителя и решила не возвращаться. Она вышла замуж, получила австралийское гражданство и обзавелась двумя маленькими детьми. Эми с Гвинет обменивались письмами нечасто, последний раз это было где-то прошлой зимой. В новом письме сестры сквозила озабоченность, как-то живет теперь Эми в своем Булвертоне. Подобно многим людям со стороны, она явно боялась хоть словом упомянуть постигшую городок катастрофу. Гвинет не в первый уже раз уговаривала Эми слетать на отпускное время в Австралию и посмотреть, как ей понравится Сидней. Она писала, что у них есть свободная комната, что живут они в получасе езды от центра, а до гавани и прекрасных серфинговых пляжей от них вообще несколько трамвайных остановок…

— Привет.

Эми вздрогнула и удивленно вскинула глаза; она почти уже забыла, что американка думала спуститься в бар.

— Извините, — сказала Эми, — я тут так задумалась, что и забыла, где нахожусь. Налить вам что-нибудь?

— Да, пожалуйста. У вас есть бурбон?

— Есть. Вам со льдом?

— Со льдом. И пусть, пожалуй, будет двойной.

Эми отвернулась, сняла с полки стакан и налила двойной бурбон.

Когда она снова повернулась, миссис Саймонс уже сидела на одном из высоких табуретов, наклонившись вперед и упираясь локтями в стойку. Выглядела она устало, но, похоже, начинала уже отходить.

— В общем-то, я думала, что сразу усну и не проснусь до утра, — сказала она, сделав первый глоток. — А потом вдруг осознала, что сижу в незнакомой комнате в тысячах миль от дома и что сна ни в одном глазу. Думаю, я все еще вроде как в том самолете.

— Вы впервые в Англии?

— А это хорошо или плохо? Будем считать ваш вопрос комплиментом, — криво усмехнулась миссис Саймонс, взяла стакан, собираясь, по-видимому, глотнуть еще, но потом передумала и опустила его на стойку. — Моя мать была англичанкой, и родилась я здесь, на островах. Так что в этом смысле я англичанка. Отец у меня был военным, летчиком. Не знаю уж, какой термин для этого у вас, но у нас в США таких, как я, называют военно-воздушными ублюдками. Моя мама вышла за папу, когда он служил на одной из здешних авиабаз… Тогда ведь здесь стояло много наших частей. Он был родом из Виргинии. Вы когда-нибудь слышали про такой город Ричмонд?

— Да, слышала. А ваши родители, они еще живы?

— Нет. И уже давно, — добавила американка, вскинув и тут же опустив глаза. — Я постоянно их вспоминаю, но теперь уже…

— А у вас сохранились воспоминания об Англии?

— Я была тогда совсем еще маленькой да к тому же редко покидала базу. Вы же знаете, как это принято у американцев, они не любят расставаться со знакомой обстановкой. Мой папа, он тоже был из таких. Мы жили на базе, ходили на базе в магазины, ели на базе гамбургеры и мороженое, смотрели на базе кино, и все друзья моего папы, они тоже были с базы. Мама возила меня время от времени в Биркенхед, к бабушке и дедушке, но эти поездки мне почти не запомнились. Слишком уж я была маленькая. Я выросла в США. Так я и говорю, когда меня спрашивают, потому что чувствую: там и есть моя родина.

У американки была характерная манера, возможно обостренная ее усталостью: она часто поглаживала себя за левым ухом и чуть пониже затылка. Шелковый шарфик не давал понять, что у нее там, больное место или что. Скорее всего, просто одеревенела во время полета и поездки шея.

— Так вы приехали отдыхать? — спросила Эми.

— Нет. — Стакан уже опустел, и американка машинально вертела его в руке. — Я хочу здесь поработать. А можно, я вас угощу?

— Да нет, не стоит. Спасибо.

— Вы уверены? Ладно, а я возьму еще один двойной, и хватит. Я ведь и в самолете пила, но там это как-то совсем не чувствуется. Не чувствуется, пока не пойдешь в туалет, а там начинает казаться, что самолет не ровно летит, а скачет как лошадь. Но все это было давно.

Она обхватила ладонями свеженаполненный стакан.

— Огромное спасибо. Кажется, я слишком разболталась. Но это только сегодня, обычно я не такая… Хочу лечь в постель и уснуть, а сейчас у меня это просто не получится, если не приму предварительно пару порций. — Обводя взглядом почти опустевший бар, американка на мгновение приоткрыла шею. — А чем тут у вас люди в основном занимаются?

— Да ничем таким особенным, — пожала плечами Эми. — Многие переезжают сюда, когда выходят на пенсию. Если прогуляться в сторону Бексхилла, увидите там много больших старых зданий. Все они, за немногими исключениями, превращены теперь в дома для престарелых. Работы в городе почти нет.