Заговор - Николя Бёгле

Но он отключил ее переговорное устройство и приподнял один наушник, чтобы сказать ей на ухо. Он повысил голос, чтобы она услышала его, несмотря на гул двигателя вертолета, но при этом настолько, чтобы его слова не разобрали остальные члены группы.

— Жертва, скажем так, далеко не обычная. Но насколько я понял, сотрудники экспертно-криминалистического отдела еще больше поражены… способом, которым она была убита. Знаю, что это не слишком профессиональная терминология, но наиболее подходящее определение: странный.

Паулен вернулся на свое место, оставив Сару наедине с возникшими вопросами.

Что значит странный способ убийства? И в чем заключается необычность жертвы?

Сара посмотрела в иллюминатор.

Темная норвежская ночь полностью накрыла небо ледяной тенью, и только отблеск от облаков мигающих красных габаритных огней вертолета позволял понять, что ты находишься на большой высоте.

Сара натянула взятый с собой свитер, надела кобуру со служебным HK P30, сменила кроссовки на высокие зимние ботинки на меху, подняла воротник парки и, откинув голову на спинку кресла, закрыла глаза.

Она надеялась, что рокот вертолетного двигателя убаюкает ее до самого прибытия в ледяную пустыню Вардё и положит конец той буре вопросов, что бушевала у нее в голове.

Стоя перед широким окном в их просторной гостиной, еще загроможденной множеством картонных коробок, в которых они перевезли вещи, Кристофер дождался, когда последняя вспышка красного огонька вертолета скроется за горизонтом, и только после этого вернулся в окружающую действительность. В каком направлении улетела Сара? Что столь серьезное произошло, чтобы за ней прислали в таком экстренном порядке? Грозит ли ей опасность? Когда он получит от нее известия?

Он знал, что жизнь с сотрудницей полиции будет полной тревог. Но до сих пор побеждала гордость. Гордость от того, что он стал спутником женщины, столь востребованной и признанной коллегами. Ему нравилось, как она относилась к своей работе. Кристофер вспомнил, как резонно она однажды ответила одному его коллеге, заявившему, что полицейский все-таки скорее мужская профессия, чем женская. Он с уверенностью заявил, что телки вообще созданы не для этого.

— Для чего не для этого? — парировала Сара. — Не для того, чтобы защищать закон? Быть честными и справедливыми? Проявлять терпение, принципиальность, настойчивость, хладнокровие? Уметь быстро адаптироваться к ситуации, отбросив эмоции, гнев, отвращение? Мне кажется, что все эти качества поровну разделены между мужчинами и женщинами, нет? Так же, как глупость, высокомерие и презрение, которыми обладают плохие полицейские. Знаете, очень хорошо, что вы выбрали своей профессией журналистику.

Кристофер улыбнулся, вспомнив эту перепалку во время прощального ужина перед отъездом из Парижа.

Он посмотрел на телефон, на экране которого не было никаких сообщений, и поборол желание отправить Саре эсэмэску. Больше из опасения выбить ее из колеи, чем из страха прослыть в ее глазах паникером.

Подумать только: они выбрали остров Гримсойя, чтобы жить подальше от суеты и известности, обрушившейся на Сару после дела, получившего название «488»! «Удачное было решение!» — поиронизировал он над собой, глядя на траву в садике, все еще лежащую спиралью, как ее уложил вертолет.

Он уже собрался уйти из гостиной, как вдруг заметил, что в одной из стопок не хватает коробки. Он не мог бы сказать, какой именно, но был уверен, что в каждой стопке их было по шесть, а сейчас в одной оказалось только пять.

Он прошел из гостиной по длинному коридору, где тоже были большие окна, в крыло дома, в котором расположились три просторные спальни.

— Симон, ты где?

Пройдя по толстому бежевому ковру, заменявшему здесь паркет, Кристофер постучал в дверь комнаты мальчика. Ему никто не ответил. Он посмотрел в замочную скважину и увидел Симона лежащим на полу, укрывшись стянутым с кровати одеялом. Он спал, вернее, притворялся спящим на полу, вероятно, для того, чтобы показать, что сам решает, как ему жить. Рядом с ним стояла открытая картонная коробка, использовавшаяся при переезде. Что в ней искал Симон? Все его вещи были разложены в комнате. Коробки из гостиной не имели к нему никакого отношения.

Оттуда, где Кристофер находился, он не мог рассмотреть содержимое коробки. Он мог бы войти в комнату и проверить, но ни за что на свете не хотел разбудить Симона. Кристофер знал, что бегство после приступа гнева предвещает истерику, которая разразится в скором времени. Лучше уж пусть это случится завтра утром. У Кристофера будет ясная голова, и он сможет противостоять очередному нервному припадку, которые мучили Симона после смерти его родителей, а еще больше после событий мрачного «дела 488».

Кристофер прикусил губу и пошел в свою комнату, где присел на их широкую кровать. Больше чем когда бы то ни было ему хотелось, чтобы Сара была с ним рядом.

Он включил деревянную прикроватную лампу, пока еще стоящую на картонной коробке, и тут же комната отразилась в огромном окне, из которого открывался вид на сад и на море вдали. По обеим сторонам кровати громоздились стопки коробок. Они собирались разобрать их сегодня вечером вместе, а теперь Кристофер решил не откладывать дело до возвращения Сары, хотя бы для того, чтобы было чем занять возбужденный мозг.

Начал он с того, что развесил собственную одежду в стенной шкаф, занимавший целую стену комнаты. Вынимая вещи из коробок, он прислушивался: нет ли какого шороха или другого знака, выдающего присутствие за дверью Симона.

Расставив свои многочисленные книги по истории, различным наукам и религиям в книжном шкафу в гостиной, он вернулся в спальню и секунду рассматривал вещи Сары. На пяти коробках было написано «Одежда Сары». На шестой он прочитал «Рисунки», а на седьмой и восьмой «Книги». Придя в отчаяние от мысли, что снова придется раскладывать и развешивать кучу одежды, он дал волю любопытству и принялся разбирать любимые книги Сары.

Он не удивился, обнаружив в коробке многочисленные работы по психологии человека, а вот труды по поведению животных его удивили. Он знал, что Сара любит все живое, но не думал, что до такой степени, чтобы изучать психологию зверей. Радуясь, что она еще не полностью раскрыла ему все свои интересы, он опустошил вторую коробку с книгами, содержавшую путеводители, а также серьезные работы о примитивных народах. Эти труды имели карандашные пометки, свидетельствовавшие о серьезном и неоднократном их чтении.

Аккуратно расставив книги в шкафу рядом со своими, Кристофер вернулся в спальню. Сара рассказывала ему о любви к живописи, но никогда не показывала свои рисунки, за исключением пары эскизов портретов, обещая, что покажет все позже, когда займется этим делом всерьез. Кристофера сразу поразила яркая характерность лиц. Черты могли показаться размытыми, особенно овал лица и волосы, но чем ближе он подносил к глазам рисунок, тем точнее, выразительнее и живее становились линии. Как будто Сара стремилась передать не столько внешность, сколько душу своих моделей. Желая увидеть больше ее работ, Кристофер решил открыть коробку с рисунками, убеждая себя, что она не обидится на него за то, что он уступил своему любопытству в этот одинокий вечер. Но в последний момент остановился.