Тайны уставшего города. История криминальной Москвы - Эдуард Хруцкий

В пятьдесят втором получил десятку, вернулся в пятьдесят пятом и снова писал репортажи. Ушел из газеты, унеся свое главное богатство – память.

А с кафе «Домино» мне пришлось столкнуться, изучая материалы уголовной секции МЧК, возглавляемой талантливым оперативником Федором Мартыновым. В те годы именно его служба занималась борьбой с бандитизмом в Москве.

Итак, Москва, Тверская, 18, кафе «Домино». Гражданская война. Разруха. Трудности с продовольствием, теплом, электричеством.

Вечерами в кафе негде было сесть. Вся богемная Москва тех лет прибегала сюда на огонек.

Странный, хининно-горький напиток, именуемый кофе, из брусничного листа чай, серого цвета эклеры на сахарине, как лакомство – котлеты из конины и для избранных – ханжа, водка-сырец.

Но не это главным было здесь. Люди приходили в кафе послушать стихи, поспорить. Страна находилась на изломе. Какой она будет? Что ждет всех? Об этом дискутировали поэты и артисты.

Иногда мирные диспуты переходили в кровавые драки, но все обычно кончалось миром.

В «Домино» выступал Маяковский, молодые актеры Художественного театра читали монологи, прелестные актрисы московской драмы пели романсы.

Любили заглянуть сюда и московские налетчики. Элегантные, уверенные в себе молодые люди.

По данным МЧК, каждая вторая дама в кафе была проститутка. Но не панельная, отлавливающая клиентов на Тверской, а дама с собственной квартирой.

Все это смешанное общество прекрасно уживалось между собой и становилось единым организмом завсегдатаев.

Спекулянтам и уголовникам в те годы, как, впрочем, и сейчас, льстили короткие отношения с литературными и театральными знаменитостями, они накрывали столы и плакали под стихи Есенина.

В кафе поэтов зачастили два прекрасно одетых молодых человека. Они были весьма щедры, деньги у них водились, а главное, Володя и Паша всегда приносили с собой очищенный спирт.

В те былинные времена из-за перебоев с бензином в авто использовали спиртовую смесь. После минимальной очистки умельцы, а ими были все до одного шоферы, получали чистый спирт.

Евгений Иванович рассказывал, что спирт пился весьма легко, только имел аптечный привкус.

Любопытное совпадение. Вспомним строчки Сергея Есенина: «…И с бандитами жарю спирт».

В начале двадцатого года в Москве случилось несколько налетов на артельщиков. В переводе на сегодняшний язык – кассиров-инкассаторов.

В феврале был ограблен артельщик фабрики «Богатырь». Налетчики унесли три миллиона пятьсот тысяч рублей.

На Маросейке в апреле опять нападение на артельщика Центрпленбежа, взята та же сумма.

Через несколько дней на Разгуляе жертвой стал артельщик Главкожи. На этот раз бандиты взяли десять миллионов.

А в мае их добычей стали двадцать три миллиона, отпущенные банком на зарплату рабочим дрожжевого завода.

Во всех случаях в нападениях участвовало пять человек, они были прекрасно вооружены, лица их прикрывали театральные бутафорские бархатные полумаски.

Пока оружие применялось только как фактор устрашения. Все налеты были «сухими».

Четырнадцатого октября 1920 года в двенадцать часов пополудни артельщик Народного банка перевозил на автомобиле восемь мешков бумажных денег. Его сопровождали два охранника. В Третьяковском проезде, на Никольской, в самом центре Москвы дорогу им перегородил грузовик. Из него выскочили пятеро в масках, угрожая наганами, разоружили милиционеров и перегрузили мешки в грузовик.

Добыча составила 287 миллионов 560 тысяч рублей.

Водитель машины Старостин крикнул одному из бандитов:

– Ты что делаешь, Пашка!

И немедленно был убит. На этот раз бандиты пошли на мокруху.

А через десять дней к красивой молодой даме в Столешниковом переулке подошли двое в кожанках.

– Мадам, мы комиссары ЧК, прошу пройти в машину.

Надо сказать, что аббревиатура спецслужбы в нашей стране во все времена действовала ошеломляюще на соотечественников.

Испуганная дама села в машину.

А через два дня так же была задержана еще одна красавица в Каретном у сада Эрмитаж.

Потом это повторилось на Большой Никитской и Театральной площади.

Всех дам увозили на авто за Дорогомиловскую заставу и там «в доме с застекленной террасой» насиловали. Потом вывозили на дорогу и выбрасывали из машины. Кроме названия заставы и «дома с террасой», испуганные женщины ничего сказать не могли.

Возможно, дело бы так и прикрыли, если бы одна из красавиц не была восходящей звездой Малого театра, а вторая не принадлежала к когорте многочисленных подруг наркома Луначарского. Делом по изнасилованию занялся не только МУР, но и уголовная секция МЧК.

Однажды актриса Малого театра со своим душевным другом, известным тогда трагиком, пришли в кафе «Домино».

Там все было как всегда. В холодном прокуренном зале, не снимая пальто, шуб и бекеш, сидела творческая элита Москвы, спорила, ела и бесконечно курила. В холодном воздухе табачный дым плавал облаками под потолком.

За столиком у эстрады расположилась компания, где главными были Володя и Паша.

– Это они, – сказала актриса.

– Кто? – спросил трагик.

– Те, кто насиловал меня. Задержи их.

– Ты с ума сошла. Это же бандиты. Ты же говорила, что у них оружие. Давай скорее уйдем, чтобы они тебя не узнали.

Конечно, одно дело играть героя на сцене и совсем другое – быть храбрым на улице. Трагик силой уволок свою подругу из кафе.

Но «Домино» и его посетители всегда вызывали неослабный интерес у чекистов. Поэтому кафе было надежно «оперативно прикрыто». Разговор актрисы с трагиком услышал сидящий за соседним столом сотрудник уголовной секции МЧК, которого все знали как репортера «Красной газеты».

Он дождался, когда Паша и Володя закончат гулять, и пошел за ними.

Миновали Камергерский, пересекли Дмитровку и вышли на Кузнецкий Мост. Там гуляки сели в машину «руссо-балт» зеленого цвета с номером Реввоенсовета республики.

Той же ночью было установлено, что Володя – Владимир Викторович Иванов – шофер этой серьезной организации, а Паша – Павел Дмитриевич Голышев – водитель Главного военно-инженерного управления. Выяснилось, что Иванов живет в собственном доме за Дорогомиловской заставой, а Голышев – в доме номер 3 по Банному переулку.

Брать их решено было на рассвете.

Домик Иванова чекисты вместе с муровцами обложили со всех сторон. Тогда не было ни спецназа, ни СОБРа, ни ОМОНа. Бандитов брали сами оперативники и, надо сказать, делали это ничуть не хуже, чем их избалованные силовой поддержкой потомки.

Одновременно высадили три окна. В дом ворвались опера.