Маски иллюминатов - Роберт Антон Уилсон

Дорогая одежда с Бонд-стрит: явно англичанин и при деньгах.

Широко раскрытые голубые глаза Джойса внимательно следили за тем, как незнакомец с изможденным лицом, больше похожим на девичье, неуверенно шел к стойке бара. Дориан Грей, дошедший до предела. Настоящий страх.

— Виски, — потребовал молодой англичанин на своем родном языке и неуверенно добавил — bitte…

Внезапно его взгляд затуманился, глаза закатились, и он грузно рухнул на пол. Все в зале вздрогнули.

Та ночь, когда я напился до беспамятства и упал на Тайрон-стрит, а Хантер помог: все повторяется.

Джойс прислонил свою трость к стойке бара и, опустившись на колени, приложил ухо к груди англичанина. Не зря просиживал штаны в медицинской школе. Послушал, посчитал: сердце бьется ровно и не слишком быстро. Пульс частый, но в пределах нормы. Сильный испуг.

Вот, сейчас он придет в себя.

Англичанин открыл глаза и испуганно уставился на Джойса.

— Mein herr, — прошептал он, хватая ртом воздух. — Ich, э-э-э…

— Не утруждайте себя, — быстро сказал Джойс, — я говорю по-английски.

В наступившей тишине ботинки Эйнштейна простучали по деревянному полу неожиданно гулко, словно копыта быка. Джойс обернулся.

— Что с ним стряслось? — спросил Эйнштейн. — Это серьезно?

— Нет, он просто очень сильно напуган, — ответил Джойс.

Англичанина била дрожь.

— От самого Лох-Несса, — хрипло вымолвил он, — Через всю Европу до этой самой двери.

— Вам не следует напрягаться, — повторил Джойс. Лох-Несс. Совпадение?

Оно преследовало меня до этой двери, — снова пробормотал англичанин. — Оно на улице… ждет…

Вы чем-то напуганы, — рассудительно произнес Джойс. — поэтому ваши мысли пришли в беспорядок. Отдохните еще минутку, сэр.

— Вы не понимаете, — с жаром воскликнул англичанин, — прямо за углом… возле железнодорожной колеи.

— И что же вы там увидели? — спросил Джойс, вспоминая методы Гогарти[5]: мягкость, рассудительность, спокойствие. Англичанина по-прежнему трясло, как в лихорадке.

— Если бы вы были англичанином, вы, скорее всего, сочли бы меня сумасшедшим. — сказал он. — Но вы ирландец, значит у вас есть воображение, не так ли? Сумерки кельтов. Merde.[6]

— Да, — терпеливо согласился Джойс. — Расскажите мне, что вы видели.

— Прямо за этой дверью, на Банхофштрассе, меня поджидает один из демонов ада.

Одноглазый аккордеонист опустился на колени рядом с ними.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил он по-немецки.

— Да, — ответил Джойс. — Помогите ему подняться и добраться до стула. Он уже может сидеть. Я выйду на улицу.

— На него напали бандиты? — спросил аккордеонист. — Мы с друзьями можем пойти с вами…

— Нет, — сказал Джойс, — Мне кажется, на него напало его воображение. Но мы с другом все-таки выйдем и проверим.

В этот поздний час Банхофштрассе, освещенная слабым желтоватым светом газовых фонарей, была почти безлюдной. В полуквартале от пивной стоял безлошадный экипаж, или автомобиль, как его называют итальянцы. Он и в самом деле оказался итальянским: FIAT — Fabbrica Italiana di Automobili di Torino. Пресловутая романская любовь к кодам и акронимам. MAFIA — Morte Alla Francia Italia Anelia[7]. INRI — величайшая из загадок.

Фён усиливался — горячий, отвратительный и липкий, как поцелуй вурдалака. Джойс подслеповато огляделся. На одной стороне Банхофштрассе — готические фасады крупных банков: управляющие бумажками, которые управляют континентами. Всемирная система ростовщичества, как сказал бы Такер. На другой стороне — железная дорога, давшая улице ее название[8]: параллельные линии, которые перспектива сводит в теоретической бесконечности. Джойс прищурился и внимательно посмотрел сначала направо, потом налево. Небо разорвал удар грома, и он невольно вздрогнул.

Улица была совершенно пуста. Чистая, как швейцарский темперамент, и никаких ответов. Демон, которого увидел англичанин, существовал только в его голове.

Стоп, а что это там лежит — в арке, под фонарем? Джойс шагнул вперед, нагнулся и поднял с тротуара какой-то предмет, слабо светившийся в темноте. Это была театральная или маскарадная маска Сатаны, с красными рогами и козлиной бородой.

— Наверное, чья-то злая шутка, — предположил Эйнштейн.

В двери пивной появился англичанин, все еще бледный, но уже не такой растерянный.

— Итак, джентльмены, — сказал он, — вы, конечно же, ничего не нашли и считаете меня сумасшедшим.

Джойс улыбнулся.

— Напротив, — сказал он. — Мы тут кое-что нашли и далеки от того, чтобы считать вас сумасшедшим.

Он протянул англичанину маску.

— Боюсь, вы стали жертвой какого-то жестокого шутника.

Англичанин подошел и взглянул на ухмыляющуюся маску. На его лице не выразилось ни малейшего облегчения.

— О, это гораздо более жестокая шутка, чем вы можете предположить, — сказал он наигранно беспечным тоном, — Три человека уже умерли ужасной смертью. По-вашему, это смешно, сэр?

Вечный искуситель: змей выбрался из озера Лох-Несс, пересек Европу и достал меня здесь.

Злобных теней миллионы

Строятся, как на парад.

Как тростинка, разум сломан:

Сатанинский Маскарад.

Откуда эти строки? Не из Блейка, это точно. Может, из какой-то древней баллады? Но послушаем: он, кажется, что-то говорит.

— Три человека уже умерли, — повторил англичанин. — И теперь я уверен в том, что стану четвертым.

В январе палата общин приняла гомруль[9]для Ирландии, в марте палата лордов его отменила. Теперь остался только один выход — революция. Стрельба на улицах, женские крики, мертвые дети, Кровавая Война. Кошмар, от которого я стараюсь пробудиться. Да, и еще слова отца: «Джимми, сынок, никогда не доверяй трем вещам: копыту лошади, рогу быка и улыбке англосакса». Еще одна сеть, в которую я не должен угодить. Этому парню нужна помощь. Лучшее лекарство от угрызений совести — сострадание.

Фён, ведьмин ветер, швырял нездоровый, застоявшийся воздух прямо в лицо.