Княгиня Ольга. Пламенеющий миф - Елизавета Дворецкая

Таким образом, сам «светский» образ Ольги уже неоднозначен: мы сейчас видим в нем совсем не то, что в него закладывалось изначально. Но помимо «светского», «мирского» образа Ольги существует другой – образ православной святой. Жития предлагают нам совершенно другой набор ее качеств.

«…княгиня руская Олга образом тиха, и кротка, и любима ко всем, такоже и мудра зело…»

«Князь же рускии Игорь поня ю за ся за премногую ея премудрость и добронравие…»

«Царь же Иван Цымисхии восхоте пояти ю, понеже мудра бе и красна зело…»

«…хожаше блаженная княгиня Олга по градом и по местом и учаше люди вере Христове, и уроки легкие и дани полагаше на людех…»

«И поиде въслед Господа нашего Исуса Христа, и всеми добрыми делы осветившеся, и милостынею украшьшися, нагия одевающи, жадныя напояющи и странныа упокоевающи, нищая и вдовица и сироты вся милующи, и потребу даяше им всяку с тихостию и любовию от всего сердца своего…»

«…угоди Богу по премногу добрыми делы своими…»[4]

Тихая, кроткая, любимая всеми, премудрая, добронравная, прекрасная – вот в каких словах описывает героиню житие. Она установила легкие дани, занималась добрыми делами, раздавала милостыню, одевала нагих, кормила голодных, поила жаждущих, давала приют странникам, миловала сирот и вдов, и все это – с любовью от всего сердца своего. А там, в литературных легендах – суровая, холодная, коварная и жестокая.

Ничего общего, как видим, между светским и церковным образом нет. Как будто про двух совершенно разных женщин говорится. Собственно, так оно и было – это две разные женщины, вернее, две разные литературные героини. Уже в раннем средневековье – в XII–XIII веке, когда складывались первые посвященные Ольге памятники, она сделалась героиней мифа, и каждая сторона рассказывала этот миф по-своему. Ольга-язычница в народных преданияхв летописи и Ольга-христианка в житиях тогда были разными образами, созданными разными авторами, как, скажем, Анна Каренина и Татьяна Ларина. Каждый жанр древнерусской литературы, светской и церковной, решал свои задачи при помощи своих средств и получал нужные ему результаты. Но поскольку исток в реальности у того и другого образа один, то общественное сознание пытается наложить на реальное историческое лицо эти два литературных образа (противоположного содержания) – Ольги-княгини и Ольги-святой. Из попытки их соединить в одно и получился совершенно парадоксальный образ «жестокой святой». И это вызывает изумление: как, такая злая жестокая женщина – и святая? Но они так и не слились, так и остались по отдельности: Ольга-княгиня и Ольга-святая. Они стоят рядом, как близнецы – один черный, другой белый; как отражения в двух зеркалах, светлом и темном. В каждом из этих двух образов есть что-то от реальной женщины – но как глубоко оно запрятано!

Так где же человек, который, собственно, отражается? Увы, «княгиня Ольга в жизни» уже к началу формирования этих памятников безнадежно скрылась в темных глубинах времени. Получился парадокс: в реальности Ольга действительно была одна, а не две. Но образ ее в культуре сплавился из двух совершенно разных, поэтому ее изображают то с крестом, то с мечом, то на фоне пожара, наделяя символами того и другого ее «воплощения». В легенде массового сознания именно ее «языческие» качества победили, а христианские ее добродетели воспеваются только в церковной литературе. Большинство ее «светских» изображений (к ним примыкает и знаменитый портрет работы В. Васнецова) являет суровую особу с неприятным лицом, будто говорящую: тех сожгла и этих тоже сожгу… (Иногда выражение просто маньяческое.) В то время как на многочисленных иконах современной работы святая равноапостольная княгиня Ольга сияет молодостью, кротостью и ангельской красотой. Приятно посмотреть.

Но откуда, собственно, взяты сведения, из которых созданы эти образы, столь различные меж собой?

Собственно аутентичные источники наших знаний о княгине Ольге изучены хорошо. Исследованиям летописи, житий и других немногочисленных документов эпохи, связанных с ней, посвящена поистине необозримая научная литература. Мы не будем затрагивать историю памятников-источников, для нас текстологические исследования важны в одном аспекте: откуда и в какое время возникли те или иные сведения. И оказывается, что от века к веку сведения росли, как на дрожжах: это рос и развивался «Большой миф о княгине Ольге».

Итак, коротко обрисуем источники.

Первая группа: собственно современные Ольге документы.

Таковых всего два (или два с половиной). Первое – описание приема, устроенного для Ольги семьей византийского императора Константина Багрянородного в его книге, которую в русском переводе обычно называют «О церемониях»[5]. Сей трактат представляет собой описание дворцовых церемониалов – Константин создал его как пособие для своего сына и соправителя, Романа, наставление, каким порядком проводить те или иные приемы, торжественные шествия и так далее. Описание приема Ольги туда включено ввиду его уникальности: это единственный случай, когда императорам наносила визит женщина – глава другого государства. В описании подробно перечислены детали: куда когда высокую гостью проводили, где она посидела, где и с кем поговорила, указаны подарки (денежные), которые получила она и ее сопровождающие. К сожалению, ни о каких личных данных там упоминаний нет: мы не узнаем, сколько лет ей было, как она выглядела. Никаких выводов о ее личных качествах по этому описанию сделать нельзя. Это и понятно: Константин описывал порядок приема, а не стремился создавать литературные портреты.

Второй источник: немецкие анналы, описывающие посольство княгини Ольги к королю Оттону Великому по поводу присылки на Русь епископа. К этой истории мы еще вернемся, а пока скажем, что о личности Ольги здесь тоже ничего нет: лишь упомянуто, что она крестилась в Константинополе под именем Елены.

Еще Ольга упоминается в договоре 944 года с Византией (который дошел до нас в составе летописи), но из этого упоминания можно сделать два вывода: что она существовала на самом деле и была особой достаточно высокого ранга, чтобы отправить собственного посла.

И это все! Добра она была или жестока, нежна или холодна, любила только власть или обожала многочисленных племянников – современники, те, кто на самом деле знал ее как личность, не оставили об этом ровно никаких сведений. Выводы о ее характере делают задним числом – очень сильно задним числом, – исходя из сведений о тех или иных событиях ее жизни, главным образом легендарных. Причем выводы эти, из-за незнания всех обстоятельств, делаются очень прямолинейно. Долго правила – значит, любила власть. Обманула и сожгла древлян – значит, была коварна и жестока. И получается, что выводы о характере живой реальной женщины делаются исходя из материала легенды. Литературный персонаж (к тому же неправильно понятый) в нашем массовом сознании полностью заслонил и подменил реального человека. Уж очень тяжело их на таком расстоянии отличить один от другого, уж слишком они слились за эти долгие века…