Хмельная страсть - Кира Шарм

- Брат был в курсе про наркоту? – мрачно спросил он, когда я закончила.

- Думаю, нет. Просто радовался, что ему заплатили такие деньги и даже не задумался, за что.

- А лет ему сколько? – его лицо становилось все жестче.

- Восемнадцать, - всхлипнула я. – Пацан еще совсем, дурак.

- Ну, да, - кивнул Глеб. – Адвокат-то у него хотя бы есть?

- Назначили государственного, - я снова всхлипнула. – Просто… Знаешь, так уж вышло, что я, хоть и родилась в столице, а прожила всю жизнь, как на необитаемом острове. Не думай, за адвоката я вполне способна заплатить, просто я никого не знаю. А тут нужно обращаться к надежному человеку. Сам понимаешь, интернет мне в этом не помощник. Рекламу каждый какую угодно заказать может. А вот те, которые действительно чего-то стоят, вряд ли занимаются рекламой. Они работают, их сами находят.

- А сама-то ты, - вздохнул Глеб. – Учишься? Работаешь? И лет тебе сколько?

- Девятнадцать, - выдыхаю я, оглядываясь в поисках салфетки, чтобы высморкаться. Мало того, что я в него врезалась, что он меня отмывал и приводил в чувство и что теперь я заливаю все тут слезами и своими проблемами, так еще и засоплю сейчас все вокруг. Благо, салфетки оказались рядом. – Учусь заочно, на инязе. Родители хотели, чтобы я работала в их фирме, они занимались частными переводами, - я снова затряслась в слезах. Ну, и, собственно, в их же фирме и работаю. С первого курса. А теперь она совсем перешла ко мне.

- Ну, вроде бы приличный человек, - вздохнул Глеб. – Не мажорка, с утра до вечера болтающаяся по клубам.

- Не мажорка, - я покачала головой. – И в клубах я почти никогда не бываю. Да у меня и времени нет, - это чистая правда. Особенно, после смерти родителей. С головой ушла в работу, чтобы поменьше вспоминать. Но это не помогает на самом деле и не лечит.

- Наверное, - кивает Глеб, перестав уже наконец выглядеть таким суровым и грозным. – Прости, такое может понять только тот, кто сам это пережил. Но я сочувствую.

А вот Стас понимал… Переживал потерю моих родителей, как собственную. Да он же, в принципе, и вырос со мной вместе!

Я снова шмыгаю носом. Как же мне его не хватает!

- Давай так, - снова вздыхает Глеб. – Я попытаюсь чем-нибудь помочь, что-то узнать. А ты даешь мне обещание, что больше не будешь спиваться. Закончить жизнь под каким-нибудь забором, - не лучший вариант, правда?

Да… Только вот в последние дни жизнь для меня такая обжигающе-болезненная, что только и делает, что корчит от боли! Так что… Может ли быть хуже?

- Катерина, - глаза и голос Глеба теплеют, и он даже как-то неловко приобнимает меня. – Жизнь иногда лупит по мордасам, это факт. Но все равно она – прекрасна! Когда-нибудь наступит в ней у тебя хороший светлый день. И ты будешь радоваться тому, что жива.

Да, что-то подобное мог бы сказать и Стас. А я бы его спросила « обещаешь»? Устроившись у него на коленях и уткнувшись лицом в плечо. А он бы ответил : « Я тебе клянусь!», гладя меня по волосам и утирая слезы. И ему я бы верила…

Хочется закрыть лицо руками и просто выть. Орать, как оголтелая. Чтобы вышло оно из меня, это гнетущее отчаяние, этот невыносимый сгусток боли, который убивает каждое утро, стоит мне только вынырнуть из сна и обо всем вспомнить. Убивает, но никак добить не может.

Оставайся, если хочешь, сегодня на ночь, - Глеб похлопывает меня по плечу и я вижу, что, с одной стороны он так старается меня поддержать, а , с другой, боится напугать и что я окончательно забьюсь в угол. – Прости, что наорал. Но ведь и за дело.

Я киваю, стараясь не разреветься снова. За дело, чего уж там. Он ведь прав.

- Давай, - я замечаю, что за окнами уже стемнело, - и когда только время прошло? – Ложись и высыпайся. Тебе после вчерашнего особо нужно. Или надо кому-то позвонить?

Я только качаю головой, - звонить мне совершенно некому. На фирме родителей я предупредила еще вчера, что меня какое-то время не будет. И, хоть он мне совершенно чужой человек, накатывает понимание, что лучше остаться с ним, хотя бы на эту ночь. Просто потому что не выдержу пустоты в нашей квартире. И действительно начну орать, а, может, даже биться головой об стену. И тени прошлого вползут в мое сознание, не отпуская… Может, и не только до утра, но и совсем. И не факт, что я снова не потянусь в отцовский бар за спасением.

- Может, хочешь еще чего-нибудь? У меня где-то было что-то сладкое.

- Нет, - качаю головой. – Спасибо.

Снова тяжело вздохнув, Глеб подхватывает меня на руки, - уже совсем не так, как до этого, - грубо и резко, а как-то… заботливо, что ли? И несет в комнату. Она тут единственная, и большую ее часть занимает та самая кровать, в которой я сегодня проснулась. Он укладывает меня, даже накрывая одеялом. Мелочь, конечно, но давно обо мне никто не проявлял заботы, и этот почти незаметный жест чуть было снова не заставляет меня расплакаться.

- А ты? – знаю, что неловко, но надо же спросить.

- Я в кухне, на диване, - усмехается Глеб. – Разве что ты уж очень попросишь, чтобы мы спали вместе.

А у него, оказывается, очень приятная улыбка! И как это мне пришло в голову, что он маньяк-извращенец?

- Глеб… Мы ведь не…

- За кого ты меня принимаешь! – снова начинает греметь он. Но теперь уже не страшно. – Да и… Кто бы позарился на почти неживое тело, - он снова усмехается. – Разве что тот, кто вообще живого никогда не видел.

Ну, конечно. У него наверняка есть девушка. У такого – не может не быть. Эх, повезло же кому-то! Красивый, добрый и порядочный.

Вдруг вспоминаю, что этот красивый, добрый и порядочный парень совсем недавно видел меня голой и заливаюсь жгучей краской.

Но мое состояние и стресс очень быстро берут верх и я проваливаюсь в такой желанный сон…

Глеб.

- Выспалась? – новым утром я совсем иначе смотрю на Катерину. Поначалу ведь думал, - дура, пустышка, мажорка, из тех, кто просто тупо прожигает жизнь, бездумно шатаясь по клубам и бухая, не думая о последствиях. Мне даже нравилось, с каким ужасом она на меня смотрела, когда я вернулся. Знаю, думала, что я какое-нибудь зверское чудовище, по глазам догадался. Но, во-первых, она меня бесила просто неимоверно, - неделя всего прошла, как врезалась в тачку по втречке, и уже снова накидывается, как не в себя. А, во-вторых, реально хотелось ее проучить, - ибо не хрен. Пусть знает, что в жизни бывает по-всякому, и не каждая глупость просто так обходится.

Да таким и не обходится, в общем-то, предки или папики обычно разруливают. А ведь бывает такое, чего и не разрулить!

Ну, задавила бы она кого-то насмерть, - допустим, отмазаться можно, но жить-то как-то с этим же надо! А как с таким жить? А никак. Нанюхаться кокса или еще какой-нибудь дряни и беспробудно забываться, пока сам не сдохнешь. Так они, в сущности, и живут, если это можно так назвать!