Не совсем леди - Лоретта Чейз

В конце концов она научилась быть до безумия нудной с одним кавалером и вежливой до тошноты – с другим. Одного поклонника Шарлотта могла заговорить до смерти, не давая ему вставить хоть слово, с другим могла молчать весь вечер, как будто язык проглотила. Время от времени она притворялась рассеянной и делала вид, что потеряла нить разговора, что выводило ее воздыхателей из душевного равновесия. Иногда она отказывалась узнавать какого-нибудь молодого человека, которого не раз встречала раньше, и часто знакомила своего обожателя с какой-нибудь незамужней дамой, для чего требовались особенно тонкий подход, исключительный такт и виртуозное мастерство.

Впрочем, остальные маленькие увертки были не менее сложны для исполнения. Какую бы хитроумную тактику ни применяла Шарлотта, она всегда должна была выглядеть вежливой и милой, но если бы кто-нибудь знал, как трудно молодой богатой красавице остаться незамужней и при этом не быть уличенной в нежелании связать себя узами брака!

Шарлотте следовало бы устыдиться того, что она обманывает отца, но страх, что он узнает неприглядную правду о ней, был во много раз сильнее.

– Мы с Лиззи составили список молодых людей, которые, на наш взгляд, могут тебе понравиться; они привлекательны и любезны в общении. Через месяц эти джентльмены прибудут в Литби-Холл и будут гостить у нас две недели. Само собой разумеется, приглашены также твои двоюродные сестры и подружки. Таким образом, у тебя появится возможность поближе познакомиться с этими джентльменами, а у молодых людей будет больше шансов обратить на себя твое внимание. – Лорд Литби посмотрел на дочь, и его глаза победно засияли, показывая, что он явно гордится своим грандиозным замыслом.

В ответ Шарлотта ласково улыбнулась отцу. Как она могла не улыбнуться, видя, что он радуется своей задумке как ребенок. Маркиз так и сиял от радости, довольный идеей, которая Шарлотту, напротив, повергла в шок.

– Если с первого раза ничего не получится, мы повторим попытку, когда начнется охотничий сезон, – не унимался лорд Литби, – и, не сомневайся, мы всегда придумаем, чем развлечь гостей.

У Шарлотты тоскливо заныло под ложечкой. Похоже, отец взялся за нее всерьез и во что бы то ни стало решил найти ей мужа. Что бы там ни говорил сейчас лорд Литби о второй попытке, в глубине души он был уверен, что его замысел с первого раза увенчается победой. А если их ждет фиаско, он наверняка очень огорчится.

Шарлотте ужасно не хотелось разочаровывать добросердечного маркиза, но и сделать так, как он хочет, она тоже была не в силах.

– Не сомневаюсь, что все получится, папа, – ободряюще сказала она. – Разумеется, я полностью полагаюсь на твое мнение.

– Вот и умница! – Лорд Литби довольно похлопал Шарлотту по плечу.

Считая вопрос решенным и не догадываясь о том, какую бурю эмоций невольно поднял в душе дочери, маркиз перешел к рассказу о владении, которое граничит с усадьбой Литби, и о тяжбе, решенной в Чансери непривычно быстро, в то время как Шарлотта напрасно пыталась сосредоточиться: у нее гудело в голове и шумело в ушах. В памяти бесконечным калейдоскопом одни грустные воспоминания сменялись другими, не менее печальными. Она не сводила глаз с огромной свиньи и завидовала ее довольному виду. Внезапно Шарлотте захотелось, так же как Гиацинте, быть в этой жизни на своем месте и прилежно исполнять отведенную ей роль.

Когда лорд Литби обратился к главному лесничему и принялся обсуждать с ним какие-то вопросы, Шарлотта пошла домой, унося с собой свои тревожные мысли.

Так как Дариусу удавалось до сего времени избегать скандалов, а лорд Литби никогда не придавал значения сплетням, маркиз понятия не имел, что его новый сосед – бессовестный распутник, хотя, возможно, это не имело для него решающего значения. Самым важным было то, что младший отпрыск лорда Харгейта является членом научного философского общества, автором нескольких захватывающих научных работ о поведении животных и нескольких замечательных брошюр о животноводстве, одну из которых, посвященную выращиванию свиней, лорд Литби приобрел. Все эти брошюры до одной считал особенно важной. Он был просто в восторге оттого, что бесхозной землей на западной границе его имения будет заниматься такой блестящий ученый, как мистер Карсингтон.

Вскоре лорд Литби поведал дочери о старой судебной тяжбе в Чансери и о том, как после десятилетних судебных проволочек лорд Харгейт удивительным образом продвинулся с этим делом, казавшимся всем безнадежным. Маркиз с воодушевлением рассказывал дочери об изучении мистером Карсингтоном методов лечения заболевания копытной гнилью у овец и о его взглядах на применение соли при кормлении скота, а затем объявил, что сегодня же собирается зайти к новому соседу и пригласить его на обед.

Увы, с куда большим успехом лорд Литби мог бы изливать хвалебные речи и восторги в адрес мистера Карсингтона свиноматке Гиацинте; Шарлотта от них только еще больше приходила в уныние.

А тем временем Дариус, который избегал высшего общества, как только мог, и носа не казал на балы, ни сном ни духом не ведал о грандиозных планах лорда Литби. Источник вечного беспокойства для своего отца, лорда Харгейта, Дариус, прибыв из Лондона, провел ночь в гостинице «Единорог» в небольшом городке Олтринхем, всего в трех милях от своего имения. Он, разумеется, проигнорировал совет матери, которая настаивала на том, что сначала в Бичвуд-Хаус надо послать слуг, для того чтобы они если не подготовили дом к приезду молодого хозяина, то хотя бы сделали его хоть в какой-то степени пригодным для жилья.

Реставрацию здания Дариус считал неразумным решением: требующиеся на это немалые деньги вряд ли окупятся, и жить в гостинице будет куда проще и дешевле. Он также не собирается нанимать слуг, рассчитывая обойтись услугами своего камердинера Гудбоди. А еще он учел то, что контора их земельного агента Кейстеда находится в Олтринхеме; это было важно, поскольку Дариус прежде всего собирался заняться землей.

На следующий день утром Дариус с земельным агентом первым делом объехали имение. В общих чертах дела обстояли так, как он и ожидал. Юридически права собственности все еще являлись спорным вопросом, и с землей нельзя было проводить никаких сделок в течение десяти лет. Большинство надворных строений, которые находились на разных стадиях ветхости, облюбовали насекомые, птицы и мелкие грызуны, а сад был полностью заброшен, хотя там, где сорняки не задушили культурные растения, старые посадки пышно разрослись.

Одна лишь ферма вызвала у молодого человека большое удивление: она не лежала в руинах, как он предполагал, а содержалась в полном порядке.

Когда спустя несколько часов Кейстед уехал, он увез с собой длинный список поручений, большинство из которых касалось найма работников. Стараясь немного отдохнуть и развеяться после долгих и утомительных обсуждений, Дариус отправился погулять по непроходимым джунглям, которые когда-то являли собой образец садово-парковой архитектуры, и по заросшей тропинке пробирался к заброшенному пруду.

Один из членов философского общества в свое время написал статью о брачных играх стрекоз, которая тогда показалась Дариусу претенциозной. Что касается самого мистера Карсингтона, насекомые никогда не вызывали у него особого интереса, разве что за исключением гнуса, досаждавшего скоту; бабочек же и стрекоз он не удостаивал своим вниманием. Тем не менее сейчас его одолело любопытство, и он решил понаблюдать за стрекозами.