Будни революции. 1917 год - Андрей Светенко

жизни не произошло. Но не одной политикой живы люди. Газета «Русское слово» публиковала в тот день репертуар московского оперного театра Зимина: 13-го – «Евгений Онегин» с участием солиста Его Величества Леонида Собинова, 14-го – «Борис Годунов» с участием Федора Шаляпина. Что ж, показательно: у Шаляпина такого статуса, сродни званию народного, как у Собинова – солист Его Величества, – оказывается, не было. Сам император Николай II, исправно ведший дневник, в тот день записал: «После утренней прогулки принял Голицына и Покровского. По случаю именин Татьяны пошли к молебну в походную церковь. Миша завтракал у нас. Погулял с Ольгой и Марией. В 6 вечера был кинематограф». Выглядит так, словно государя политика не интересует. Впрочем, это так выглядит, если не знать, что Николай Голицын – это премьер-министр, а Николай Покровский – министр иностранных дел, оба только-только назначенные на свои посты. С другими именами проще: Миша – младший брат, великий князь Михаил Александрович, именно в его пользу отречется от престола Николай II спустя полтора месяца. Ольга и Мария – дочери, великие княжны. А кинематограф – отрада души императорской фамилии, даже не увлечение, а настоящая страсть. Ни дня без киносеанса. Детям очень нравилось. Впрочем, дети императора выполняли тогда и важные социальные обязательства. Был такой Феодоровский городок в Царском Селе – комплекс больниц, госпиталей для раненых, содержавшийся на императорский счет. Его часто посещали великие княжны. Капитан Михаил Геращиневский, офицер гвардейского Кексгольмского полка, более года пролежавший в таком госпитале после тяжелого ранения, вспоминал потом: «Девочки приходили каждый день, если только вели себя хорошо. Это было, пожалуй, самое эффективное условие и даже наказание, которое применяла их мать. За одним раненым солдатом, у которого пуля застряла в черепе, вызвав амнезию, княжны ухаживали особенно усердно и терпеливо, задавали ему вопросы, вызывали на разговор, пытаясь вернуть ему память. Дочери императора ничем не отличались от обычных детей, открытый и доброжелательный нрав был виден с первого взгляда. Единственно, что они, да и цесаревич Алексей, который особенно любил болтать с солдатами, настаивая, чтобы они рассказывали ему о войне, очень быстро говорили по-русски. Так, что можно было подумать, что они торопятся, боятся, что их позовут в любой момент обратно, тем более что общаются они с незнакомыми людьми. Младшие, Анастасия и Мария, всегда обязательно спрашивали об одном и том же, просили, чтобы им рассказали о жизни людей из внешнего мира. Они называли это “жизнью снаружи”, все, что не в замке, боясь пропустить хотя бы слово».

Внешний мир тоже хотел побольше знать об императорской семье. Союзники англичане сняли летом 1916 года целый полнометражный фильм о семье Романовых. Это к вопросу о кинематографе. Николай II был доволен, не имел ничего против, чтобы люди заглянули в его частную жизнь, тем более что на пленку попали, как потом станет ясно, самые счастливые моменты. И только подозрительная и въедливая императрица Александра Федоровна возражала против показа этой ленты в Великобритании, требуя, чтобы из нее были вырезаны те эпизоды, «которые выглядели недостаточно по-императорски».

26.01

Этот день – 13 января 1917 года по старому стилю – был солнечный, при 12 градусах мороза. Приятный для прогулки на свежем воздухе. Именно так провел день Николай II: «Погулявши утром, завтракал с контр-адмиралом Кедровым, начальником минной дивизии Балтийского флота. Днем сделал хорошую прогулку с Ольгой и Марией. В 6 часов принял Протопопова. Вечер был свободный». Это цитата из дневника императора. Все благостно, все спокойно, если не знать, о чем был разговор с министром внутренних дел Протопоповым, который оказался в те дни в центре большого политического скандала. Пресса активно обсуждала встречу министра с немецким банкиром Варбургом, которая имела место в Стокгольме осенью 16-го года. Министр и его окружение факт встречи не опровергали, но пытались представить ее как случайное общение посетителей в ресторане. Общественность такие объяснения не устраивали. Виктор Чернов, лидер партии эсеров, будущий председатель Учредительного собрания, писал: «Протопопов перед войной был председателем Совета металлообрабатывающей промышленности, отрасли, которая контролировалась банками, зависимыми от германских синдикатов. На злосчастной встрече в Стокгольме вместе с ним был видный финансист и нефтяной король по фамилии Поляк, а также шведский банкир Ашберг. Варбург доказывал, что Англия всегда обманывала своих союзников, в одиночку пользуется преимуществами войны. России выгоднее дружить с Германией. Если будет заключен вполне естественный сепаратный мир, Польша будет оставлена за Россией, к Германии перейдет только Курляндия, взамен Россия получит Буковину и другие части Галиции плюс Черноморские проливы, которыми, правда, надо будет еще овладеть, воюя с турками, но немцам это тема не интересна». Многое в событиях 17-го года задним числом будет объясняться всеобщей подозрительностью, недоверием общества к царской власти, шпиономанией. А как иначе, если в ходу были такие подробности и детали. Во всяком случае, выбор царем «германофила» Протопопова в качестве министра внутренних дел воспринимался как торжество прогерманской партии при дворе. А что касается происков врагов, то тот же Виктор Чернов приводит вопиющий пример: «…немецкое военное командование было так хорошо осведомлено о разногласиях в русском правительстве, что попыталось усилить раскол с помощью фальшивого царского манифеста, адресованного русским солдатам на фронте». Чернов цитирует текст этого лжеманифеста, саморазоблачительного в каждой своей фразе: «Солдаты, эта несчастная война началась против моей воли, она вызвана интригами при дворе, если б я знал печальные последствия для России-матушки, но мои завистливые родственники и продажные генералы мешают мне пользоваться властью. Солдаты, не слушайтесь приказов продажных генералов и поверните свое оружие против тех, кто угрожает жизни и свободе царя. Ваш несчастный царь Николай». Надо отдать должное охранному отделению. Весь тираж этой фальшивки был изъят полицией. Но кто-то в Петрограде ведь эту фальшивку напечатал. Речь шла о том, что этот якобы манифест должен был прийти в окопы из тыла, из столицы, а не со стороны немецких позиций. Так вот, не пришел. Но факт попытки осуществления такой провокации в начале 17-го года говорил о многом.

27.01

В этот день – по старому стилю 14 января 1917 года – французский посол Морис Палеолог записал в своем дневнике: «Старый князь Эс., маэстро в оккультизме, спирит и иллюминат, в последние дни имел удовольствие вызывать дух Распутина. Сеансы проходят в присутствии министра внутренних дел Протопопова и министра юстиции Добровольского. Все трое ежевечерне остаются часами взаперти, прислушиваясь к торжественным речам усопшего». На первый взгляд, всего лишь деталь. Спиритизм был модным поветрием по всему миру. Сродни нынешней популярности экстрасенсов. Может, на государственных делах увлечение мистикой не сказывалось? Отнюдь. Генерал Михаил Бонч-Бруевич, после революции перешедший на сторону советской власти,