Чудовищный сговор - Марина Серова

Это говорило о многом.

Впрочем, я с самого начала поняла, что невнятная байка моего клиента о сыне умершего друга – это версия для дураков.

Павел Филимонович Кургулин и Антоша явно состояли, что называется, в интимных отношениях. Очевидно, мой клиент снимал эту квартиру для своего партнера. И не менее очевидно, что Антон поддерживал эту связь исключительно из соображений экономического характера.

Впрочем, меня почти не интересовали подобные детали. В конце концов, мне-то какое дело, кто с кем и как спит? Вернее, активно бодрствует.

Надо сказать, что Павел Филимонович не жалел денег на своего бой-френда и стремился оснастить его быт всеми возможными благами цивилизации.

Помимо хорошего телевизора с полуметровой диагональю и навороченного музыкального центра, здесь был еще компьютер и куча сиди-ромов с трехмерными игрушками, большей частью стрелялок.

На полках громоздились груды иллюстрированных журналов, книги в мягких обложках, фотоальбомы. Возле невесть откуда взявшейся среди этого изобилия стандартной японской «мыльницы» – магнитолы, к тому же слегка поцарапанной, – стояла стопка кассет с поп-музыкой и несколько записей Чайковского.

На кухне также все было тип-топ: комбайн, чайник, электроплита и двухэтажный холодильник. Такая роскошная однокомнатная камера.

– Ну что ты шляешься тут перед глазами? – не выдержал Антон. – Сядь куда-нибудь, вот хоть видик посмотри или там книжку почитай.

– Видик – это с удовольствием, – согласилась я. – У тебя неплохой подбор фильмов.

– Это Паша приволок, – Антон снова скривил кислую рожу. – Я пробовал смотреть, так там скучища сплошная. Как такое снимают?

– Ты так думаешь? – улыбнулась я. – Давай-ка попробуем посмотреть что-нибудь вместе. Ну, например, Висконти «Смерть в Венеции».

Следующие три с лишним часа я терпеливо просвещала Антошу насчет того, что такое настоящее европейское кино и с чем его едят.

Сначала парень язвил и куксился, но потом постепенно вошел во вкус и стал кое-что просекать. Мы просмотрели историю любви стареющего профессора к ангелоподобному подростку буквально по кадрам, и ближе к концу фильма Антон уже делал более-менее внятные замечания.

– А я думал, что американцы – лучше всех, – почти виновато проронил он после того, как фильм закончился. – Оказывается – нет.

– У них совсем другой подход, – пояснила я. – И к самому кино, и к зрителю, который его смотрит. Кому что нравится…

Антон, казалось, сменил гнев на милость и предложил мне поужинать.

Это было весьма кстати, так как я не вняла совету мудрой тетушки и не перекусила перед тем, как идти на встречу с Кургулиным.

Вместо голубцов тети Милы, тщетно ожидавших моего возвращения, я ела этим вечером разогретые в печке юмбобургеры быстрого приготовления – наверное, Кургулин закупил оптом американские продукты в каком-нибудь ресторане – холодильник буквально ломился от чизбургеров и биг-маков.

Быстро темнело.

Вместо чаемой вечерней прохлады, которой все ждали как жениха с фронта, на улице стояло нечто неопределенное – душная мгла, обволакивающая редких прохожих и обжигающая легкие сгустившимся воздухом.

«Однако Кургулин мог бы приобрести своему бой-френду и кондиционер, – думала я, устраиваясь в коридоре на раскладушке. – Впрочем, Москва не сразу строилась, может быть, у него эта покупка стоит в перспективных планах. А возможно, Антон любит жару».

Хотя, как можно любить такое пекло, я себе плохо представляла. Климат Приморья, где прошло мое детство, приучал к довольно прохладному лету.

Антон, несмотря на симпатию, которой он ко мне проникся после киноведческой лекции, все же не додумался предложить мне диванчик и сейчас ворочался на нем с боку на бок, стараясь заснуть.

Мальчишка, конечно, избалованный донельзя, но все же неплохой. И потом, Женя, ты ведь не в гости к нему пришла, это твоя работа. Надо будет – и на коврике возле кровати поспишь.

Примерно с такими мыслями я начала медленно отключаться, программируя тело на внесознательное бодрствование по специальной методике, которую мы проходили в разведгруппе еще на первом курсе.

Ее суть состояла в том, что тело должно спать – тело как целое, но его части, отвечающие за безопасность, должны в любой момент включиться, едва внутренние датчики уловят сигнал снаружи. Включиться, но не переносить эту информацию в сон, а немедленно разбудить тебя.

Что, собственно, вскорости и произошло. По моим биологическим часам, около трех ночи.

Антон, видимо, проснувшись, решил, что негоже валяться одному на своем диванчике, когда рядом в двух шагах на раскладушке располагается вполне приемлемый сексуальный объект, пусть даже и женского пола.

Парень на цыпочках подкрался к раскладушке и, пыхтя как паровоз, попытался забраться ко мне под простыню, но встретил мощный тычок под ребра.

– Ты чего? – охнув и потирая ушибленное место, обиженно спросил он.

– А ты чего? – окончательно продрав глаза, ответила я. – Могу лишь повторить то, что я сказала ранее: в контракте нет ни строчки о том, что я должна выполнять желания охраняемого мной человека. И в отличие от курения можешь даже не просить об одолжении и на колени не бухаться. Все равно ничего не выйдет.

– Вот, блин, ревнивый козел! – выругался Антон. – Бабу охранником приставил. Да и та не дает. Комедия прям какая-то!

– Не хами, – строго сказала я. – Нам с тобой еще кучу фильмов придется просмотреть. Дружба дружбой, как говорится. Но сейчас я на работе.

– Ну ладно, – вздохнул Антон и побрел восвояси, тяжело шлепая пятками по линолеуму. – Извини, если что не так.

– Спокойной ночи, – проронила я вслед ему и снова натянула на плечи простыню.

* * *

Утром мы пили кофе.

В шкафчике на кухне отыскался большой пакет молотого «чибо-мокка», и Антон, вставший довольно поздно, – видимо, сказывалась богемная привычка, – сварганил нам по двойной порции, добавив в турку несколько ложек сахара, щепотку соли и чуточку перца. После такого кофе хотелось жить, любить и работать.

Насчет «работать», правда, возникли определенные проблемы.

Покончив с кофе, мы включили радио, чтобы послушать местные новости на это утро.

Среди уже привычных сетований по поводу судьбы будущего урожая, репортажа о прибытии в наш город делегации из Таиланда и информации об открытии конкурса бальных танцев, затесалась одна новость, которая значительно усложнила нашу с Антоном жизнь.

В блоке уголовной хроники проскользнуло сообщение о гибели известного в городе предпринимателя, Павла Кургулина, хозяина компании «Свежесть улыбки», выпускавшей минеральную воду и фруктовые соки. Диктор известил нас о том, что мой клиент погиб при невыясненных обстоятельствах и что «по факту гибели предпринимателя возбуждено уголовное дело».