Последний герой в переплете - Сергей Сакин

«Я выдержу? Я выдержу! Только с 5-с не хочу в одну команду. Хороший он парень, не надо с ним конкурировать. Хм, конкурировать… Слово-то какое, как пишется, интересно?.. А ведь мы все в самолете эти самые конкуренты. И 5-с, и 6-е. 6-е? Красивая девчонка, искренняя, веселая! Так и женился бы! А ведь и против нее тоже Игра повернется.

И 1-с со своей девушкой* конкуренты. Эти даже скорее — их ведь двое. 1-с тоже вроде ничего. Только держится очень гордо. Чего его 6-е не любит? Но такие обычно правильными людьми оказываются. Только худой очень.

…М-да-а, главное — человеком остаться. Молитвослов взял? Взял. Вот и будешь читать на досуге. Господи, помоги выиграть!..»

4-с вспомнил свою первую молитву. То есть он и раньше молился, но тогда впервые почувствовал в себе то, что называют дыханием Господа. Их бросили на штурм Грозного. Молодых пацанов, только прошедших изнурительные тренировки КМБ. Выпрыгивая из поезда, они видели перед собой руины, бывшие когда-то городом. И он подумал, что это совсем как в лагере, как будто идет тренировка на имитаторе городских условий. Около уха свистнуло, пролетел ветерок. Громкий «тук!» за спиной. Он повернулся. На стене вагона, в сантиметре от его виска, слегка дымилось входное пулевое отверстие. Выстрела никто не слышал. И тогда он начал молиться.

«Да, 6-е красивая. Но 7-и еще лучше. Только вон как нос задрала. Гордая какая. И одета… Богатая… Но глаза все равно честные, смотрит прямо. Вот бы познакомиться! Блин, подойду, а чего говорить-то? Чего ж я тупой такой!..

С кем же я вместе буду? 3-а? 1-с? 2-а?.. Вот с 3-а не хочу, противные у него глаза какие-то. Умник! И 8-а тоже. Ребята с ним жили, говорят, такая тварь…* А вот к ним Господь меня и пошлет за такие мысли. Ничего, выдержу… Господи, помоги!»

Он не был уверен в победе, но жаждал ее не меньше любого из Игроков и иногда совсем по-детски начинал мечтать об этом. Тогда на лице опять появлялась чистая, почти детская, улыбка. В такие минуты ему казалось, что он уже победил.

«Опять Грозный! Когда же отпустит этот город? Вот и сейчас — сижу, молчу как дурак. Вот так всегда с москвичами: они говорят, говорят, а ты сидишь, двух слов связать не можешь. Вон, 5-с как заливает…»

Они расположились в глубине зала ожидания, усевшись на свои рюкзаки или опустившись прямо на пол. До самолета оставалось несколько часов, виз, дающих право на выход в город, у них не было. Лавчонки и магазинчики (все три) этого аэропорта, забытого Богом и неизвестного большинству людей планеты Земля, были с высосанным из пальца вниманием осмотрены, все, что можно было купить, куплено, с одной единственной целью хоть как-то убить проклятое время, скрасить ожидание. Позади двадцать часов перелетов, десять часов пересадок. Игроки были замотаны до последнего предела. Не легче, впрочем, было сопровождающим, или Смотрящим. Но если их силы подкрепляла уверенность в том, что в конце концов они вымоются в нормальном душе, выпьют нормальный кофе (а не бурду, воняющую картоном) и уснут на чистых простынях, то Игроки, как ни отгоняли от себя мысли о скором начале Игры, как настырные мухи, вились вокруг них.

Смотрящий, точнее, один из них прошел через зал и уселся на высокий стул бара, бросив бармену: «Дабл спрессо, плиз». Еще одна привилегия Смотрящих — они могли тратить деньги, хоть и не переступая неких разумных норм, но все же достаточно свободно — деньгами их снабжали сами Боги. Игроки же, тратящие (или не тратящие) в течение всей дороги деньги собственные, опасались подходить к бару. Было видно, что большинство из них стеснены в средствах. Только 7-и отделилась от всех и с небрежностью, недвусмысленно указывающей на незнакомство с такой ситуацией, как нехватка финансов, разглядывала полки с парфюмерией и прочими женскими игрушками. Да еще 1-с со своей смешной (нет, просто НЕобычной) подружкой, смакуя и почти бесстыдно наслаждаясь (да, сейчас в выражении его лица было что-то порочное), пил дорогущее виски, купленное в предыдущем порту, и, улыбаясь, смотрел на свою ненаглядную 2-а, которая вытаскивала (из фирменных пакетов магазинов) и разглядывала по третьему уже разу одну за другой какие-то побрякушки, сувениры, девчачий хлам — все, явно купленное без раздумываний, весело и легко. «Вот они, везунчики», — подумал Смотрящий. Команда уже знала, что 1-с и 2-а выиграли кучу денег, зайдя на пять минут в маленькое казино на одной из пересадок. Смотрящий видел, как 1-с тащил ее туда за руку, хохоча и явно навязывая свои желания.

Смотрящий отхлебнул помои, выдаваемые в здешнем аэропорту за кофе, и продолжил свои наблюдения, сидя у пустой стойки, к которой не подходили Игроки, на некотором от них отдалении. Это было особенно удобно. Смотрящему подумалось, что ему предстоит прожить сорок дней, глядя на этих людей, может, помогая кому-то, а может — наоборот, мешая и останавливая, и стоит узнать их получше. И чем скорее, тем лучше. (Правила запрещали общение между Богами, Смотрящими и Игроками, но этот Смотрящий был реалистом и понимал, что без взаимообщения его миссия в Игре провалится. И еще ему почему-то казалось, что Боги будут, наоборот, довольны, если эти контакты появятся.)

Смотрящий, до Игры бывший офицером спецслужб, изучал психологию, и разгадать основы личностей Игроков ему представлялось не более чем интересной загадкой. Вот, например, тот здоровяк (кажется, его номер 5-с?), возвышающийся грудой мяса (египетской пирамидой) над всеми остальными людьми, сидящими, стоящими или лежащими в зале. На его лице было обычное выражение спокойной уверенности в себе и в ситуации (телосложение, стрижка, глаза — все говорило о том, что в России он примыкает к классу «правящих бал»). Но глаза… Глаза время от времени затуманивались, и тогда (для Смотрящего, по крайней мере) становилось очевидно, что 5-с первый раз находится в подобной обстановке, что чувствует в ней себя он неуютно и непривычно для самого себя, растерянно. Здесь никто перед ним не робел и не пресмыкался, во всех (аэро)портах он был чужой и неуместный — неуклюжий, не знающий, как спросить о простейших вещах, путающийся в ярких, незнакомых вывесках, шарахающийся от нерусских улыбок. Не исключено, что он вообще был первый раз за границей. Спасением ему служили остальные пятнадцать Игроков. Свои, родные — среди них он был ровней. Большинство из них вели себя так же неуверенно, так же боролись с желанием отлить или покурить, не зная, как спросить о туалете или месте для курения. Но показывать им свою неуверенность он не мог (так как ровнял ее со слабостью) и скрывал ее, как мог шутил и заигрывал с девушками-Игроками, много ел и еще больше пил — халявного самолетного алкоголя. Пили, впрочем, почти все Игроки — единственная (и привычная) возможность снять нервное напряжение ожидания.

«Курить охота. В туалет, что ли, пойти? Да стыдно как-то. Чего это я буду, как бомж, в сортире сидеть. Знать бы еще, где тут — этот сортир. Уроды, блин, нерусские. Курят же они где-то! Так и дал бы в рыло!» — 5-с вытащил из кармана пачку и машинально сунул в рот сигарету. И тут же почувствовал на себе пристальный взгляд. Здешний мент, полицейский с орлиным профилем и смуглой кожей, смотрел на него, положив руку на кобуру и явно готовясь подойти к потенциальному нарушителю правил. 5-с выругался под нос и сунул сигарету обратно в пачку. Потом он медленно поднялся (он все делал медленно, как будто тщательно продумывая каждое движение своего огромного тела) и отправился куда-то в глубь аэропорта.