ЗБ. Заброшенная больница - самое таинственное место в городе... - Олег Раин

Тело ожило, и ноги сами повели привычным маршрутом. Земной шар возобновил движение, липовые шеренги поплыли мимо, и что-то такое я даже начинала уже слышать. Да, да! Сосед словно уши мне прочистил – я снова слышала музыку ЗБ.

Меня тихо звали – и очень издалека. Это походило на песню, исполняемую шепотом. А еще на шелест ветра, который следовало только поймать и далее плыть под зыбким парусом, не сопротивляясь и не отвлекаясь на постороннее. И я бы плыла, но оставалось еще одно дельце: мне срочно следовало повидаться с новенькой. Почему? Да потому, что именно сейчас мне позарез требовался друг.

А друзей, если кто интересуется, ждать нельзя. Если друзей нет, на них открывают сезон охоты. Только не как на куропаток или каких-нибудь уток, а скорее как на древних мамонтов…

Я даже остановилась, пораженная случайным сравнением. Ведь получалось, что они действительно вымирают – настоящие друзья! Совсем как мамонты, по той же самой причине – превращаются в нелепый реликт доледниковой эпохи, поскольку не могут вписаться в наш сумеречный и неуютный климат.

С тех пор как мама начала выезжать в свои секретные командировки, папа стал нервным и раздражительным. Принимался, скажем, чинить наш велик и взрывался разоблачительной речью, поминая о том, что раньше велосипеды были ремонтопригодные, хлеб пах хлебом, а кисели варились из настоящих фруктов и природного крахмала. То же самое говорилось о телефонах и фотоаппаратах, о мебельных шарнирах и журналах – словом, практически обо всем, что нас окружало. Даже успокаиваясь, он все равно продолжал меня поучать, не понимая, что поучать пятнадцатилетних – дело бессмысленное во всех отношениях.

Для себя я так однажды и вывела: есть учителя, а есть поучители. Учителя не учат – это у них учатся, а поучители только поучают и потому плющат детскую психику, вымораживают мозги. Но папа – это все-таки папа, и даже я своим вымороженным мозгом порой выхватывала из его монологов полезные советы. Именно он как-то в сердцах выдал: «За настоящими друзьями, если хочешь знать, нужно охотиться!» Нехило, да? Охотиться… Мне тогда смешным это показалось. Ну как можно охотиться на друга – да еще настоящего? Тем более что друзей у меня тогда имелось в достатке – как говорится: no problem! Всегда под рукой и Стаська, и шебутная Катюха. Да еще ватага одноклассниц, к которой лепились и Янка с Верочкой, и Кирилл с Танюхой, и Сонька с Игнатом. А потом… Потом появилась Альбинка… И, словно молочные зубы, одна за другой стали пропадать мои лучшие подруги. Костяк распался, а оставшиеся быстро и незаметно перетекли под крылышко Альбинки.

Даже не знаю, как это все случилось. Сначала ведь и она была в моей команде. Как пришла в наш класс, так сразу и встала под мое знамя. Правда, ненадолго. Очень уж простецкие царили в нашей компании нравы. И идеалы правили странноватые. Когда есть единомышленники, о таких мелочах не задумываешься, тем более что мне-то казалось все абсолютно нормальным. Сообща клеили воздушных змеев, запускали их с крыши, прыгали через скакалку, постигали секреты паркура, на великах, само собой, гоняли, стихами и фильмами обменивались. У Стаськи тогда у первой планшетник с вай-фаем появился, так она музыки и книжек накачала – с нами потом делилась. А еще мы петь пробовали – думали, подрастем и станем рок-группой. Катюха у нас на фортепиано ходила, Стаська на скрипке играла – вот и получилось бы что-нибудь путевое типа «Колибри» или «Ночных снайперов». Тексты песен мы на принтере распечатывали, раздавали всем нашим. И ведь разучивали! Никто не спорил, не артачился! Это уже потом я дотумкала, что малость перегибала палку, заставляя всех плясать под единую дудку.

Нет, правда, какая нормальная девчонка станет гонять своих подруг в походы, разучивать стихи, заниматься физкультурой по Норбекову и Ниши? Еще и восходы с закатами ходили смотреть – с утра пораньше просыпались и шлепали на набережную реки Быстрицы. Там, на перекатах, фоткали зависший над горизонтом малиновый пятак солнца, закалялись, окунаясь в холодную речку. Я их, бедных, и костры учила разжигать. Чтобы в лесах дремучих выживать умели. Между прочим, с нами и парни ходили: Игнат, Вадим, Лёнечка. Как-то терпели наше лидерство. Я была атаманом, Стаська с Катюхой – помощницами, и никто особо не возражал.

Но вот появилась Альбинка – и всё стремительно пошло наперекосяк. Наверное, можно было как-то притормозить процесс, но без Стаськи с Катькой я и сама сникла – выпустила вожжи из рук. Еще и привыкла, дурында такая, что все делается само собой, все уважают и слушаются. К хорошему-то быстро привыкаешь. Соответственно и глупеешь.

И потому, когда посыпалось все карточным домиком, я даже не осознала всего случившегося.

А ведь начиналось-то все на моих глазах. Сперва Альбинка затеяла обсуждать с моими подругами телепередачи, которые я даже не смотрела. Потом они браслетики стали плести из колечек и бусинок, а вместо закатов-восходов тупо принялись фотографировать друг дружку – да всё жеманно так, с томными взорами, в обнимку с березками да цветочками. А после в инет выкладывать – с непременными комментариями, с ежедневными обновлениями. Я и внимания не обращала на всю эту белиберду – думала, чепуха, перебесятся. Так и проморгала момент, когда все мои приятельницы подсели на Альбинкины темы! И с самым серьезным видом обсуждали теперь различные телеглупости, обменивались духами и фенечками, спорили, какое тату и куда лучше наколоть, дреды плели, обвешивались украшениями. Папочка-то у Альбинки косметикой торговал – вот и выучил доченьку. Когда же с непростительным запозданием я рискнула пресечь всю эту фиготень, то огребла по полной. Народ попросту уплыл к Альбинке, и я осталась одна. А это, скажу я вам, жуткая вещь – очутиться в вакууме, особенно после того, как еще совсем недавно вокруг хороводилось столько друзей. Именно тогда я впервые задумалась о дружбе и недружбе…

Мама, кстати, тоже со мной на эту тему откровенничала, и я с изумлением узнала, что настоящих друзей у нее тоже давно нет. Представляете! Тридцать восемь лет человеку – и ни одной настоящей подруги! Ух, как я тогда перепугалась! Сразу представила себя в этом возрасте – и все одна да одна. Даже если встречу парня, то это ведь все равно не то. И приятельницы – тоже не то. По словам мамы, подружек, чтобы поболтать и кофейку глотнуть, у нее хватало, а вот верные, надежные друзья встречались только среди мужчин. Как-то так получилось, что закадычные подруги были и сплыли, и, кого винить в этом, было совершенно неясно. Но главное я поняла: всю жизнь быть спаянным с кем-то чем-то общим до жути трудно. Потому, верно, и с друзьями у всех такие напряги. Потому и одиночество – тотальная болезнь человечества. Смешно, да? Представьте себе одинокого муравья где-нибудь у подножия гигантского муравейника. Вроде бы бред, а ведь это о нас с вами…

Все дороги ведут в Рим, и мои пути-дороженьки вели к ЗБ. Потому и шагала я, почти не задумываясь. Больше отвлекалась на постороннее. Спасибо соседу – поправил настроение. Я даже вывески магазинов с удовольствием перечитывала – совсем как в далеком детстве. Магазин сантехники с нелепым названием «Гидра», торговый центр с помпезной вывеской «Маркс-центр» – все воспринималось с веселым восторгом. Надо же придумать такое! Головы, наверное, ломали, конкурсы устраивали… А вскоре под ногами замелькали нарисованные белой краской следы босых ног. Через каждые пять-шесть шагов красовались надписи: «ПИТЬ!», «ХОЧУ ПИ-И-ИТЬ!». Машинально читая завлекаловку, я уже начинала догадываться, к какому колодцу-оазису приведут следы. Они и впрямь свернули к обычной пивнухе. Вместо слова «ПИТЬ» тут сияло уже ликующее: «НАКОНЕЦ-ТО!» Я скупо улыбнулась. Тупо, конечно, но, по крайней мере, забавно…