Мудрец - Брайан Макферсон

С массивных челюстей свисали бурые складки, напоминавшие багровые, румяные щеки толстяка, а жесткий ворс, покрывающий паучье туловище, буквально вставал дыбом и подрагивал от удовольствия.

Бугристое, шишковатое бревно, лежавшее на толстом слое пепла и углей, горело медленно, в течении всего вечера.

Скользя отсутствующим взглядом по неровной, обугленной, изрытой огненными впадинами поверхности катальпы, Найл мысленно витал далеко отсюда, во временах своей молодости.

К роскоши, как таковой, он всегда был безразличен.

Да и какое представление о комфорте может быть у человека, несмотря на высокое положение в глубине души все время ощущавшего себя босоногим мальчишкой из жаркой хайбадской пустыни?

Но к каминам он всегда питал симпатию, — полыхающий домашний очаг всегда, еще со времен жизни в глубокой пещере, служил для него символом неизъяснимого тепла и домашнего уюта и пробуждал светлые воспоминания о прошлом. Поэтому через много лет, уже превратившись в Правителя Города, Найл позаботился о том, чтобы восстановить старинный заброшенный камин в одном из залов своей резиденции.

Он с самого раннего детства прекрасно помнил, как взрослые по вечерам всегда вели неторопливые разговоры, глядя на огонь, как они вспоминали прошлое, делясь друг с другом разными занятными случаями из своей жизни.

Найл вместе с сестрами и со старшим братцем Вайгом обычно устраивался неподалеку, у нагретых грубых стен пещеры, с удовольствием слушая все новые и новые увлекательные истории.

Так у примитивного очага он впервые узнал от деда Джомара о жестокости и вероломстве пауков-смертоносцев, о его невероятном побеге из плена; именно с тех пор в память Найла врезалась история Великой Измены, история гнусного предательства одного подлеца, на долгие годы обрекшего человечество на жалкое рабство и на подчинение паукам-смертоносцам.

В этот зимний вечер Найл перебирал в памяти страницы прошлого и отдыхал в своей резиденции.

Багровый хаос, бушующий в камине, отбрасывал пляшущие отблески на грубые кирпичные стены, на лоснящиеся, навощенные черные мраморные плиты пола и на подмерзшие окна.

Вокруг стояла тишина, прерываемая лишь свирепым завыванием холодного ветра в трубе, да приятным шипением огромного бревна, полыхавшего в камине. По жилам уже легким теплом разливался слабый хмельной мед, а в кувшине еще вдоволь оставалось ароматного напитка, к тому же на глиняном блюде горкой лежало лакомство, — белые тонкие пластики сыра, ювелирно тонко покрытые эмалью янтарного меда диких пчел.

На душе становилось все спокойнее. Казалось, этот вечер должен был вырвать его из бесконечной череды будничных забот.

Неприметная расслабленная улыбка играла на его губах, но тут внезапно небольшой зал наполнился звуком требовательного стука в дверь.

Сердце Найла сжалось от неприятного предчувствия, и лицо вытянулось от разочарования.

По своему опыту он уже знал, что подобный неожиданный стук не может предвещать абсолютно ничего хорошего. С сознанием Хуссу он давно был связан незримой телепатической нитью, поэтому сразу чутко уловил тревожный импульс, исходивший снаружи и взбудораживший спокойное состояние паука-пустынника.

Резко откинувшись на спинку кресла, Найл взялся за тонкую золотую цепочку и медленно развернул медальон, зеркальный овал величиной с ноготь, висевший на груди.

Ментальный рефлектор, настроенный до этого на полное успокоение, изменил вектор энергии, тут же отозвавшийся в мозгу яркой вспышкой. В такие моменты стремительного перехода от расслабленной рефлексии к активности Найл всегда испытывал слегка болезненные ощущения, вызванные напором ослепительного матового света, мощно озаряющего все секторы сознания. Стук повторился снова.

— Кто там… — глухо отозвался Найл, невольно морщась под сильным действием медальона, в одно мгновение изменившего направление психических потоков.

Через секунду на пороге возникла мощная широкоплечая фигура Джелло, начальник дворцовой охраны. Здоровяк Джелло зашел внутрь, почтительно склонил голову и остановился в десятке шагов от плетеного кресла, ожидая, пока правитель обратит на него внимание.

— Что тебе? — едва слышно спросил Найл.

— Приветствую Главу Совета Свободных, — пророкотал охранник традиционную фразу и выжидательно замер.

— Судя по всему, какое-то происшествие? — проницательно заметил Найл и прикоснулся к медальону.

Он снова откинул голову назад и едва заметно втянул воздух ноздрями, потому что грудь словно стиснули незримые тиски, а во внутреннюю сторону затылка впились бесчисленные острые иглы.

Яркими лучами точно осветились все углы рассудка и концентрированная мысль, освободившаяся от оков, мгновенно протянулась в сторону начальника охраны, пытаясь обнаружить источник беспокойства.

Не первый день Джелло служил при Дворце Главы Совета Свободных, поэтому знал, что никогда в разговоре в правителем не следует суетиться.

Он знал, что тот обладает достаточными способностями для того, чтобы определить степень важности возникших дел. Давно уже золотым правилом стало неторопливое, спокойное изложение сути всех проблем.

Поэтому начальник охраны не бросился сразу лихорадочно выкладывать все, а терпеливо ждал около камина, внимательно поглядывая на Главу Совета Свободных и украдкой вытряхивая на пол липкий снег, набившийся в бесчисленные складки грубой, но теплой туники.

На Найла смотрели его большие, проницательные глаза, наполовину прикрытые тяжелыми, набрякшими веками. Все знакомые Джелло знали, что несмотря на кажущуюся меланхоличность и бесстрастность, эти глаза подмечали каждую мельчайшую деталь, и от их пытливого взгляда невозможно было укрыться.

— Слушаю тебя. Говори! — наконец прервал молчание Найл, когда суть дела ему в общих чертах была ясна. Ты пришел рассказать мне о каком-то несчастье? Я правильно понял?

— Совершенно верно, — кивнул головой угрюмый охранник. Дело очень серьезное… Если завтра об этом узнают горожане, на улицах могу начаться беспорядки…

— В чем же дело? — просил Найл, упрямо поджав губы. Почему в Городе происходит нечто серьезное, а Глава Совета Свободных ничего об этом не подозревает?

— Я ни в чем не виноват! — недовольно буркнул Джелло. — Сам только недавно обо всем узнал…

— Так в чем же дело? Говори…

Тихий спокойный вечер был явно загублен, и Найл, не в силах сидеть, легко вскочил с кресла-качалки.

Хуссу настороженно встрепенулся, мгновенно расправил лапы и принял боевую стойку.

— Пусть лучше расскажет сам пострадавший, — предложил Джелло. — Я только привез его сюда… Пусть сам и объяснит, почему раньше не говорил…

— Кого ты оставил за дверью? — недовольно нахмурил брови Найл. — О ком ты говоришь?

— Его зовут Имро, Имро Сапожник. Он живет в квартале простолюдинов, в самом конце, у реки… сейчас он в приемной, вместе с доктором… ему было плохо, и доктор помогал бедняге…