Князь Довмонт. Литва, немцы и русичи в борьбе за Балтику - Станислав Чернявский

Теперь история Полоцка проходит в истории Руси словно пунктиром. Суздальские, киевские, галицкие летописцы не упоминают о двинском пограничье. А полоцкое летописание до нас не дошло. В результате нам неизвестна даже генеалогия следующего князя Бориса Давыдовича (после 1180 – ок. 1186). Например, некоторые ученые на основании западнорусской Хроники Быховца отождествляют его с литовским же князем Борисом-Гинвилом. Действительно, по сообщению хрониста, балты захватили Полоцк в 1190 году и посадили там своего князя. Но никакие другие хроники не подтверждают эту версию, и сегодня она считается недостоверной. Правление Бориса Давыдовича прошло как короткое недоразумение.

Власть в Полоцке вновь меняется, и князем становится несомненный славянин Владимир (ок. 1186–1216). Кто он, чей сын, какова была его политика – неясно. Он известен по немецким хроникам, где выступает слабым и бездарным политиком. Князь, собственно, «прославился» лишь тем, что позволил немцам утвердиться в Балтии и утратил русское влияние в этом регионе. Об этом мы еще поговорим.

Затем в Полоцке сидит какой-то Борис Всеславич (1216–1222 (?). Далее наступает время гегемонии смоленских князей, которые энергично распространяют свое влияние в Поднепровье. Смоляне вмешиваются и в дела Полоцка. Это объяснимо. В конце XII века с территории Полоцкой земли балты нападают на Смоленщину. Не исключено, что эти грабительские налеты имели политический подтекст: на севере Смоленщины жили галинды; следовательно, наскоки балтов можно трактовать как попытку освобождения соплеменников. А может, всё проще, и перед нами – элемент войны за Поднепровье, в которой полочане и подчиненная им литва выступают против Смоленска в составе сложившихся на Руси коалиций. В этом случае литовцы действуют по приказу князей Полоцких. Эту догадку высказал современный исследователь М. А. Бредис в интересной работе «Крестовый поход на Русь», где популярность изложения соседствует с хорошим знанием первоисточников и литературы и дополняется добротным анализом ситуации, сложившейся в Прибалтике к концу XII столетия.

Смоленские князья обладали достаточными ресурсами, чтобы наказать соседей и навязать им свою волю. Состоялся короткий поход на Двину, и правителем Полоцка сделался Святослав Мстиславич (1222–1232) из семьи смоленских Мономашичей. К этому времени Балтийское взморье было уже потеряно полочанами: пришли немцы. Смолян это не интересовало. Некоторое время они пытались удержать контроль над западной частью Руси. Мстислав Удатный – выходец из смоленских Мономашичей – занял Галич и распространил свое влияние на Волынь. Его родственник Мстислав Романович сидел в Киеве. Турово-Пинское княжество тоже сделалось младшим партнером смолян, а теперь и Полоцк.

Затем для смоленской семьи началась полоса неудач, потому что не хватило сил для контроля столь обширных территорий. Община надорвалась, а окраинные князья стали игрушками в руках местных партий. Мстислав Удатный даже уступил Галичину венграм под натиском местных бояр. Святослав Мстиславич, сидевший в Полоцке, тоже превратился в выразителя интересов полочан и литвы. Возможно, этот правитель установил власть над Минском и частью прилегающих литовских земель, хотя коренной связи с ними не чувствовал.

В 1232 году освободился смоленский стол. Святослав Мстиславич выдвинул претензии на землю предков, собрал полоцкую да литовскую дружину и взял Смоленск. Правителем Полоцка после него сделался некто Брячислав (1232 – после 1241). Имя заставляет предположить, что его носитель принадлежал к числу потомков первого князя Полоцкой земли, но всё прочее неизвестно. В 1239 году на его дочери женили юного Александра Невского. Это значит, что Брячислав был могуществен, что он объединил значительную часть полоцких русичей и литвы. Породниться с ним казалось почетно. Брак Александра и Брячиславны обеспечивал безопасность Суздальской Руси от литовских набегов. Но кто обладал реальной властью в Минске и Полоцке – русичи или уже литва?

Для понимания того, что происходило на Балтике, следует взглянуть на южные земли Руси, где случились аналогичные вещи. В начале XII века на Днепре полыхала война между русскими и половцами, но затем прогремели походы Владимира Мономаха и его сына Мстислава Великого, в ходе которых степняков удалось замирить и включить в орбиту русского влияния. После этого наступил симбиоз, механизм работы которого убедительно показан в работах Л. Н. Гумилева. Приграничные половцы делились на шесть ханств, часть из них поддерживали черниговцев, часть – рязанцев, кто-то союзничал с галичанами, а на стороне киевлян выступали кочевники, жившие на реке Рось, – туркмены (торки) и каракалпаки (черные клобуки). Русские не навязывали кочевникам свою веру и обычаи, но процесс шел к выгоде славянской державы. Многие половецкие ханы крестились в православие, а русские князья охотно женились на половчанках. Дела обстояли тем проще, что половцы отличались от русских лишь по языку, но не по расе. Эти тюркоязычные кочевники были светловолосым сероглазым народом. Выучи такого говорить по-русски, и на базаре уже не отличишь от славянина: та же речь, тот же облик, те же штаны да рубахи.

Сходные процессы наблюдались в Прибалтике, но результат оказался другим. Половцев, как известно, перебили монголы, а остатки этого этноса укрылись на Руси – в Галичине, Киевщине, Черниговщине, в Суздале. Финал балтийской драмы выглядел по-иному.

Во второй половине XII века распалась Полоцкая земля. Минск и Полоцк, надо полагать, поделили сферы влияния. Минский князь стал расширять владения за счет территорий, которые входят в состав современной Литвы. Полоцкий – продвигался вниз по Двине, то есть захватывал земли теперешней Латвии. Известны два городских центра, сперва населенные балтами, а затем взятые русскими. Это Кукейнос и Ерсике. Первый из этих городов получил в летописях известность как Куконос. Крайне любопытны данные археологов, проводивших здесь раскопки. Ученые не находят следов разрушений в культурных слоях XII века в этих поселениях. Следовательно, процесс инкорпорации балтов в систему славян прошел без крови и жертв. Наоборот, в это время две культуры (славянская и балтийская), судя по находкам, как бы взаимно проникают друг в друга. Значит, славяне были толерантны, не навязывали свою систему ценностей и умели уживаться с тем, кто на них не похож. Это объяснимо. У наших предков был огромный опыт взаимодействия с соседями, как негативный, так и позитивный. Славяне были союзниками гуннов, подданными болгар, рабами аваров и хазар. Сложные отношения складывались с германским этносом ругов, который успел побывать и господином славян, и товарищем по несчастью в хазарскую эпоху, а затем слился со славянами в один народ русичей. Разумеется, наши предки не были добряками – этакими идиллическими пахарями, которые только и делают что страдают от набегов соседей да мечтают заняться мирным трудом, обороняя рубежи отчизны от очередных супостатов. Они расширяли державу, переселялись, разбойничали, взимали дань с покоренных народов, совершали ритуальные убийства, как всякие дикари. Но они никогда не устраивали геноцида и не стремились превратить соседей в крепостных. Русь, в отличие от западного мира, не знала феодальных отношений, и потому договориться с соседями было проще. Система подчинения и взаимодействия оказалась понятной и прозрачной. Балты жили почти такими же общинами, как и русичи, только были еще более «отсталыми» (берем этот термин в кавычки, ибо «прогрессивность» феодальной формации по отношению к социальным системам Руси, Монголии, сельджуков, инков, Арабского халифата, Ромейской империи, Китая никем не доказана, и вряд ли это вообще можно доказать). Племена баотов-аукшайтов и нальшанов были враждебны другим балтам – латгалам и земгалам. Старейшины этих народов делают выбор. Первые два племени отдаются под покровительство Минска, вторые два – под патронат Полоцка. Да, приходится платить дань князьям, но взамен наступила, как ни странно, некая стабильность и возникли бонусы. Например, можно в составе минской рати разграбить полоцкие окраины. Или наоборот. В мирное же время балтийские вождества обрели безопасность друг от друга, потому что отношения регулировались договорами в рамках отношений между Минском и Полоцком.