Под натиском Града - Яна Гаврилова

   Схватив протянутую другом рюмку, я наклонился к ложбинке на шее девушки, вдыхая запах персика, перемешанный с запахом лайма, коснулся языком ее алебастровой кожи, и, почувствовав, как кристаллики соли заплясали на моих губах, с трудом оторвался от внезапно ставшего таким желанным, тела незнакомки. На мгновение я взглянул в ее влекущие глаза. Серые, с поволокой. Еще никогда в жизни я не встречал таких глаз. Девушка тяжело дышала, и я понял, что она тоже это почувствовала.

   Опрокинув в себя рюмку, я не теряя ни секунды, припал к ее губам, заглушая горечь текилы, кислотой лайма и сладостью девичьих губ.

   Я пропал.

   Я растворился в губах незнакомки. Это был первый раунд, который я проиграл по собственной воле.

   Пока я приходил в себя, девушка спрыгнула со стола и, одарив меня таинственной улыбкой, испарилась. Ребята одобрительно засвистели, а я как завороженный смотрел в след убегающей незнакомки.

   В этот вечер я больше не пил.

   Это была единственная выпитая мной рюмка, но чертовски сильно опьянившая мой разум.

   И текила не имела к этому никакого отношения.

 Виктория  

 Май. Наши дни.

   " Я все еще сплю?"

   Вот первая мысль, возникшая в моей голове, когда утром я выхожу на крыльцо дома и вижу в своем дворе очаровательного кикбоксера, сгребающего граблями прошлогоднюю листву в мусорные пакеты. Прошло всего полчаса с того момента, как я вылезла из постели и пока мне с трудом удается соображать, но даже если я до сих пор не проснулась, то это вне всяких сомнений самый потрясающий сон. Я хлопаю глазами и легонько щипаю себя за руку, на случай если видение вдруг решит исчезнуть, но Виктор по - прежнему продолжает усердно работать граблями, не замечая моего присутствия. Тогда я громко откашливаюсь и он, вскинув голову оборачивается. И улыбается.

   Господи, вот оно! Самое, что ни на есть, доброе утро!

   Я смотрю на него и испытываю чувства, не поддающиеся никакому логическому объяснению. Внутри меня будто сверкает молния при виде его натренированных рук с грозно выпирающими венами, а голова начинает идти кругом. Внезапно я думаю, а сколько лиц он разбил этими руками? А сколько девичьих сердец?

   Как и накануне вечером, Виктор подносит к губам средний и указательный пальцы, и я снова повторяю это движение. Пока я не знаю, что значит, этот жест и является ли он чем - то особенным. За исключением общего имени, это уже вторая вещь, ставшая для нас значимой. Во всяком случае, для меня.

   Я спускаюсь с крыльца и иду в его направлении. Виктор стоит, облокотившись на грабли, и притоптывает ногой. Сейчас он выглядит, как парень с карточки маленького мальчишки, что подошел к нам в ресторане. Следы сна еще не окончательно стерлись с его лица, а волосы взъерошены и топорщатся в разные стороны. Градов облачен в белую хлопковую футболку, темные спортивные штаны и кроссовки для бега.

   - Ты всегда по утрам приходишь к малознакомым девушкам и убираешь их двор? Или это твой особый вид фетишизма? - спрашиваю я, останавливаясь на расстоянии достаточном, чтобы почувствовать запах шалфея. Похоже, этот парень предпочитает определенный сорт мыла.

   - Ты меня раскусила. Я фетишист - неудачник, преследующий одиноких очаровательных писательниц.

   - А кто сказал, что я одинока? Вообще - то у меня есть парень, - с вызовом бросаю я, складывая руки на груди. Я не могу не отметить, что мне нравиться бросать ему вызов.

   - И как давно вы вместе? - спрашивает Виктор.

   - Почти двенадцать часов. И на твоем месте я бы поспешила убраться отсюда. Он кикбоксер и подозреваю безумный ревнивец.

   Внезапно улыбка на его лице превращается в болезненную гримасу, будто он вспомнил что - то, что тревожит его душу и мне начинает казаться, что я только что сделала неосторожное движение и ступила на запретную территорию.

   - Не повезло тебе, - произносит он, наклоняется и начинает завязывать мусорный мешок.

   Я вздыхаю и качаю головой.

   - Ну, а если серьезно. Что ты здесь делаешь?

   Виктор выпрямляется, запускает руку в карман своих спортивных штанов и достает крошечную медную пуговицу. Я узнаю ее. Это пуговица от моего жакета, в котором я была вчера.

   - Вот, - он протягивает мне пуговицу, - Нашел у себя в машине.

   Минуточку. Сейчас девять утра. Если судить по состоянию, в котором пребывает мой двор, Градову потребовалось не меньше двух часов, чтобы его убрать, значит, он должен был приехать примерно в семь часов.

   - Ты приехал в такую рань просто, чтобы отдать мне пуговицу?

   Он несколько секунд сосредоточено смотрит мне в глаза, прежде чем отвечает:

   - Я приехал, чтобы увидеть тебя. А пуговица всего лишь повод. Повод вернуться.

   Повод вернуться...

   Повод вернуться.

   Мысль о том, что Виктор приехал для того, чтобы увидеть меня вызывает во мне необъяснимое трепетное ощущение. Мне приходится втянуть щеки, чтобы не выдать глупую улыбку, которая пытается вырваться наружу.

   Возьми себя в руки, глупышка! Он не нуждается в очередной сумасбродной фанатке!

   Образовывается неловкая пауза, и крепко зажав пуговицу в кулаке, я спрашиваю:

   - А где ты взял грабли?

   Виктор ловко подхватывает мешок и направляется к мусорному баку.

   - В твоем сарае. Кстати, откуда у тебя свадебный баннер?

   - Моя сестра организатор свадеб. Она убеждена, что мой сарай идеальное место для подобного барахла.

   Избавившись от мусора, Градов возвращает грабли обратно в сарай и осматривает двор. По его довольному виду могу сказать, что ему нравится то, что он видит. Мой дом определенно нуждается в присутствии мужской руки и если это будут сильные руки Виктора, тогда я ничуть не возражаю.

   - Полагаю, теперь я должна накормить тебя вкусным завтраком, - заключаю я, разворачиваясь, и не дожидаясь ответа, иду в направлении крыльца.

   Виктор заходим в дом следом за мной. Его любопытный взгляд начинает блуждать по моему жилищу, скользя по стенам, увешанным семейными фотографиями, переходя на сувениры с различных книжных фестивалей и останавливаясь на стеклянном журнальном столике, заваленном до дыр исписанными блокнотами, листами бумаги и перьевыми ручками. Я наблюдаю, как Градов проходит через комнату и направляется к столику.

   - Так вот, как создаются шедевры, - произносит он и берет в руки наполовину исписанный лист, - А я считал, что писатели уже давно перешли на современные технологии.

   Я пожимаю плечами.

   - Мне нравится писать от руки. Мне кажется, так текст получается более живым. Он будто проходит сквозь меня, оставаясь на кончике пера. Это удивительное чувство.