Предать - значит любить - Светлана Лубенец

– Хорошо, я расскажу... Меня это так томит, хоть вой... Впрочем, вам не понять, чем для меня был Эдька... Такое страшное горе...

– И тем не менее ты почему-то пытаешься жить под его именем. Как-то не стыкуется с горестными переживаниями, – сказал Андрей.

– А ты... – Под скулами Родиона заходили желваки. – Ты вообще заткнись... Хватит того, что я согласился говорить с Юлькой в твоем присутствии... Я не знаю, каких таких свидетелей вы отрыли, но мне на них плевать... Да, кто-то... наверное, какой-нибудь бомжара из тех темных личностей, которые ошиваются в недострое... в общем, мог, конечно, видеть, как я снимаю с трупа... да... именно с трупа брата его куртку и джемпер, переодеваю в свою одежду... Юлька... она знает, Эдик всегда любил одеваться ярко... На нем и в тот день был джемпер с бордовыми вставками и с такой... эмблемой... какого-то спортклуба. Но он был уже убит, понимаете?

– И кто же другой мог... п-повесить его на тот ш-шнур, который должен был быть у тебя в кармане... или в магазинном пакете? – спросила Юля, запинаясь и нервно ежась, потому что вдруг очень живо представила Родиона, склонившегося над трупом брата.

При этих ее словах лицо бывшего мужа побледнело до зеленоватого оттенка.

– Да... мне пришлось... его повесить... Шнур к абажуру я действительно купил, как обещал... Но Эдька уже был мертв! Вы можете мне поверить?!

Андрей хотел что-то сказать, но Юля его перебила:

– Мне очень хочется поверить... очень... Но зачем... зачем ты сделал то... что сделал?

Родион нервно передернул плечами, стукнул ладонями по подлокотникам кресла и сказал:

– Неужели не ясно: я хотел выдать... труп брата за свой... Ни у кого, кроме меня, не могло быть такого же дико-оранжевого шнура... Я хотел, чтобы думали, будто это я покончил жизнь самоубийством... Эдика явно душили... На шее были отчетливо видны следы удавки... Я подумал: асфиксия так асфиксия... удушение... все равно... Подумал, что следы шнура, возможно, скроют этот... Он ведь, Эдик, еще совсем теплый был...

Родион закрыл лицо ладонями, плечи его дрогнули. Справившись с собой, он отнял руки от лица, но руки никак не могли успокоиться: теребили то ворот рубашки, то пуговицы, то безвольно падали на колени.

– Понимаешь, Юлька... проигрался я здорово... Казино чертово засосало... Ты, конечно, не знала... Я думал, отыграюсь... не может же без конца так фатально не везти... Но не везло... никак... Чем больше играл, тем больше не везло. Верите, я уже перестал испытывать удовольствие от игры. Мне надо было только отыграться, деньги вернуть, но ничего не получалось...

– Какие деньги? – прошептала помертвевшая Юля. – У нас с тобой не было денег... чтобы играть... То есть вообще не было... мы же на ремонт все, что было, угрохали...

– Вот именно... у нас с тобой не было... В общем, я проиграл деньги фирмы... Большие деньги, Юлька! Вернуть не мог... А фирма... это же не мафия какая-нибудь, которая будет вытряхивать деньги, например, с... вдовы... У нас порядочные люди работают... Они обязательно поймут, что я взял деньги, а потом не выдержал позора и... п-повесился...

– Слушай, а чего ты в самом деле не повесился рядом с трупом брата? – спросил Андрей.

Юля вздрогнула.

– Х-храбрый, д-да? – не глядя на Андрея, с трудом проговорил Родион. – Н-н-е так-то это п-просто... Я сначала так и хотел сделать... Эдьку убили, чего мне без него оставаться... Но не смог... Не смог я!!! Да!!! Трус!!! Подлец!!! Негодяй!!! Сволочь!!! Но не убийца!!! – Выкрикнув это, Родион опять сник, замолчал на несколько минут, потом заставил себя продолжить: – Когда я понял, что убить себя не смогу, в мозгу как-то сразу сложилась эта кошмарная комбинация... Честно говоря, тот ужас, в котором я сейчас живу, похуже смерти будет.

– Чего уж тут ужасного? – горько усмехнулась Юля. – Похоже, ты, как и раньше, намеревался жить на два дома... чтобы и мне, и Татьяне от твоих щедрот перепадало...

– Я знаю, что ты в курсе... – Родион кивнул. – У меня был разговор с Татьяной. Но у нее мои дочки... Я их очень люблю... и они меня... Но саму Таню... нет... Я тебя, Юлька, люблю... Как только встретил, так и...

– Вот только не надо давить на жалость!! – В голосе Юли зазвенели злые слезы. – Какого черта ты устраивал комедию?! Это жестоко!!

– Какую комедию? Разве в моем рассказе есть что-нибудь смешное?

– Зачем ты прикидывался каким-то фантомом? Я не могла понять, во сне ты приходил ко мне или наяву? Даже постель была не смята! Как так вышло?

Родион опустил голову и сказал в пол:

– Ты была сильно пьяна, вот и не помнишь. Я просто опустил тебя на ковер... Не знал, как быть дальше... Не придумал еще, а к тебе тянуло... И потом... ты могла меня узнать... Ты одна могла меня узнать...

– Ведь я и узнала!

– Да я уже был не против... Думал, объясню тебе все, улещу... Ты же любила меня. Я знал это.

– Я тебя любила, а ты намеренно гноил меня в клиниках! – выкрикнула Юля, и кулаки ее непроизвольно сжались. – Сколько я всяких капельниц выдержала! Процедур дурацких! Интересно, что за дрянь в меня вливали? И главное, зачем!!! Почему ты не мог позволить мне родить ребенка?! Было бы у тебя не две дочки, а три! Или сын появился бы! Чем плохо?!

– Эдику было бы плохо...

– Эдику?!! – От удивления Юля даже привстала с дивана, но сильные руки Андрея усадили ее обратно. – То есть ты из-за Эдика надо мной издевался?!

– Я не издевался. Тебе вливали не дрянь, а общеукрепляющие препараты. Только на пользу... И все остальные процедуры тоже... полезные были... А про Эдика... Я же говорил, что вам, у которых нет близнецов, нас не понять! Мы – это почти одно целое... Мы были очень близки! И Эдик просил... он говорил, что дочки у меня и так есть, а ему непереносимо... что он ничего не может, а так – хоть какая-то иллюзия...

– Мерзавцы! Вы оба мерзавцы! – выкрикнула Юля и заплакала.

Андрей прижал ее к себе, выдавил:

– Да уж... Нам, простым людям, и впрямь не понять...

– Чего уж теперь... Эдика нет...

– Кстати, а кто убил твоего брата? – поинтересовался Андрей. – За что? Ты в курсе?

– Думаю, что это из-за картин, – отозвался Родион.

Юля замерла на полувсхлипе, повернула к нему лицо и спросила:

– Каких еще картин?

– Бабулиных... то есть не бабулиных... Мы привыкли ее так называть...

– Кого? Как называть? – выдохнула Юля и, испугавшись, что ответы на эти вопросы будут еще более отвратительны, чем предыдущий рассказ, спрятала лицо у Андрея на груди.

– Понимаешь, у Эдика на даче хранились картины, – начал Родион. – Дорогие очень. И я первым делом, естественно, бросился к нему... ну... чтобы продать какие-нибудь из них... или все... и расплатиться с долгами. А Эдик сказал, что им самим трудно приходится, поскольку Татьяну сократили, у него на службе какие-то трудности, а потому он договорился о продаже картин. Сказал, что деньги поделим... Картины он уже показывал одному антиквару, и тот вывел его на серьезных покупателей. Разумеется, одну картину пришлось антиквару отдать... за полцены... за комиссию. Оно и понятно: куда можно сунуться с картинами Серова, Кустодиева, Коровина...