Кого не видят глаза - Дарья Кандалинцева

Найдя в кармане пространственный кристалл, Тер встряхнул его. Адри не сработал.

Неожиданно рация ожила:

– Шшп… Тер?.. У тебя все в порядке? Я тебя не вижу. Приборы уловили какое-то движение рядом с тобой. И еще тут Даф пришла, она… Шшш…

Порыв ледяного ветра покрыл голые руки гусиной кожей. Вмиг обострившийся слух уловил хруст ветки вдали.

Тер резко развернулся, все еще сжимая в руке бесполезный пространственный камень. Бледные лучи восходящего солнца наконец достигли земли, самую малость, но достаточно, чтобы увидеть ужасное.

Всего в нескольких метрах от Элеутерея посреди поляны неподвижно лежало тело. Кожаная куртка в крови, лицо разбито почти до неузнаваемости, ножны пусты.

– Черт, Ирн, у меня, кроме отвертки, ничего с собой нет, – простонал Тер, понимая, что друг его не слышит. О помощи просить некого. – Даже кинжала.

– Что?.. Шшл… чилось?

– Тут фомор, Ирней! Мертвый фомор!

– Что? Шшш… – невзирая на помехи, голос Ирнея в динамике изменился. – Фомор?! Тер, немедленно возвращ-ш… ся-ш… сюда!..

Возвращайся.

Кристалл.

Откуда.

Мысли в голове Тера закружились, как смерч.

«Как фомор незаметно для всех попал в Суталу? И кто его мог убить в этой глуши? Он один? Почему силовое поле пробито именно здесь? Почему именно сейчас, когда все…»

– Ты заплатишь за убийство! – дикий вопль разразил тишину.

Кто-то набросился на Тера со спины, повалив с ног. Над ухом просвистел меч. Чудом отклонившись от удара и оттолкнув неприятеля, Тер перекатился по земле и подскочил на ноги.

Двое солдат Патила стояли напротив него, их красные глаза залиты лютой ненавистью. На них была та же черная униформа, что на убитом, только оружие их на месте. И определенно жаждет встречи с чьей-нибудь плотью.

– Крейн не простит тебе смерти Медреда, – прошипел один из фоморов. – Никогда не простит!

– Что? – Взгляд Тера метнулся в сторону бездыханного тела. – Я никого не…

Не слушая, с боевым кличем враги ринулись в атаку. Тер лихо отпрыгнул от взмаха меча первого солдата, но в следующий миг второй очутился прямо перед ним, оскалившись, как голодный шакал.

Элеутерей оказался зажатым между силовым полем и двумя безжалостными противниками. В ловушке! Недолго думая, он подхватил с земли разбитую сферу кристалла, тот обжег ладонь, словно горящий уголь, но Тер проглотил боль. Он замахнулся и с силой швырнул камень в ближайшего фомора. Патилца тряхнуло, как от удара электрошокером, и он обмяк, рухнув без чувств.

Схватив оказавшийся без хозяина меч, Элеутерей повернулся к оставшемуся сопернику. Жалкая доля секунды спасла его, позволив парировать несущийся точно в сердце клинок.

– Ты даже не представляешь, во что ввязался, даитьянин, – брызжа слюной, проревел фомор. – Крейн этого не простит. Скоро вся Сутала падет!

Солдат вновь бросился в бой, но Тер это предвидел. С мечом в руках, даже самым жалким и неказистым, Элеутерею ничего не стоило одержать верх.

Фомор и даитьянин сошлись в схватке, и скрежет металла разнесся по побережью. Отражая нападения одно за другим, Тер лихорадочно выискивал глазами дрон Ирна, но не находил.

«Неужели на АмараВрати до сих пор не знают, что здесь происходит?»

Лучше бы Тер не искал ответа. Боковым зрением он вдруг уловил беспорядочное движение за периметром силовой стены. Долгое мгновение потребовалось, чтобы поверить своим глазам. Над самым берегом зависли несколько боевых джетов. В разлившемся по небу алом свете зари на землю высаживался отряд облаченных в доспехи воинов.

«Я не успел починить брешь, – все перевернулось внутри Тера от этой мысли. – Они будут здесь в мгновение ока, и праздник весеннего равноденствия превратится в кровавое торжество».

Разделавшись с неприятелем двумя быстрыми ударами, Элеутерей кинулся наперерез войску в сторону города. Он понимал, что это бессмысленно и предупредить уже никого не успеет, но что оставалось делать? Верить в невозможное.

Будучи уже почти на середине поляны, Мунвард услышал вой сирены, разбавивший топот вражеских сапог позади. Стая встрепенувшихся птиц, гулко хлопая крыльями, пронеслась по небу и исчезла за лесом.

«Значит, Ирн все-таки понял, в чем дело, и забил тревогу». – Тер выдохнул с облегчением и, переводя дыхание, посмотрел на берег. Фоморы были еще далеко. Теперь все обойдется. Врагу не удастся проникнуть в страну незамеченным.

Элеутерей обернулся всего на секунду, хотел было сделать новый вдох и двинуться дальше, но легкие неожиданно сковало судорогой. Словно ледяное жало медленно прокладывало свой путь точно к сердцу. Огонь прожигал плоть.

– Каждого ждет расплата, даитьянин.

Перед Элеутереем материализовался сам Крейн, царь Патила. В его черных глазах горело безумное пламя войны. Клинок, сверкавший в его руке, пронзал грудь Тера с легкостью и наслаждением.

Мир вдруг потускнел, теряя краски и очертания. Тер почувствовал, как его легкие заполняет кровь. Так ли все должно быть?.. Глухой удар. Сознание подсказывало, что именно с таким звуком падает тело на землю. Боль. Отчаяние.

Кто-то кричал. Кто-то звал Тера по имени?..

Полыхнула вспышка, и на другой стороне поляны появилась даитьянская дивизия. Их белые доспехи сияли в лучах рассвета. А впереди всех неслась Дафна.

Даф?.. Ее волосы развевались на ветру, точно лунная пыль, обрамляющая лицо. Да, именно так все должно быть. Она именно та, кого Тер желал видеть прежде, чем закроет глаза.

Навсегда.

* * *

– А потом? – нетерпеливо спросил Никк.

– Потом? – не понял Лир.

– Ну что было потом? После…

– Смерти?

– Да.

– Не знаю. – Взгляд Хэллхейта задумчиво устремился в пустоту. – Помню боль, помню отчаяние и одиночество Тера. А потом… я Лир.

Он замолчал, взглянув на лица находящихся рядом c ним, и Ане показалось, он ждет и вместе с тем боится реакции Никка и Дафны.

Все четверо сидели на крыше все того же форпоста. Дождь давно кончился, и полуденное солнце осушило все лужи, а двое даитьян, фомор и землянка все не могли завершить беседу, уже который час обсуждая ухищрения судьбы.

В подробностях поведав все о своей прежней даитьянской жизни, после чего не верить Лиру было бы просто глупо, он начал описывать Никку с Дафной Патил. Рассказывать о дворце, в котором рос, еде, которую ел, фоморах, которых знал.

Порой Ане с трудом удавалось не засмеяться, потому что любая, на ее взгляд, незначительная деталь (вроде цвета брусчатки на дворцовой площади) вызывала у Никка любопытства и восторга больше, чем у самого впечатлительного ребенка.