Пари, или не будите Лихо - Яна Лари

неприкаянного Ромео высматриваю на балконе болтливую бабу Валю, но скурив в одиночестве полторы сигареты, сдаюсь и нехотя плетусь дальше.

Чем ближе родные стены, тем сильнее крутит внутренности мандраж. Ну или купленный в переходе хот-дог, как мне намного приятнее думать. Пацан – существо независимое, он до последнего будет отрицать натяжение своего поводка.

Первым, что чувствую, отперев ключом дверь комнаты – мягкое прикосновение к ноге, сопровождаемое Мусиным трагичным обещанием умереть. Наученный горьким опытом, сразу насыпаю в миску горсть кошачьего корма. Часть гранул, конечно же, просыпается на пол, красноречиво выдавая моё душевное неравновесие.

От какого-то смутного облегчения кружится голова и настойчиво наползает ненормальная улыбка.

"Прости, я тут на хрену вертел твои требования, но жутко счастлив, что ты осталась". Как бы Вера отреагировала на такое приветствие?  Если честно, мне впервые не приходит на ум ни одной мало-мальски адекватной идеи, как лучше начать разговор.

Пройдя из коридорчика в комнату отмечаю какие-то неуловимые перемены, но занятый поиском Вериной фигурки не улавливаю до конца их сути. На подоконнике, где она обычно любит сидеть с нашей кошкой, вижу сложенный домиком лист А4. Долго рассматриваю невидимую пыль на белоснежной бумаге, не спеша его разворачивать. Не могу и всё тут. Тупняк поймал, хоть санитаров вызывай. Поплавская никогда не оставляла мне писулек.

Нервно одёрнувшись, на одном дыхании пробегаюсь взглядом по записке, благо долго бегать не над чем.

"Позаботься, пожалуйста, о Мусе.

Прости меня.

Вера"

– Прости, – повторяю, стараясь вникнуть в смысл прочитанного. Сердце будто кипятком окатили. – За что прости? Что значит, позаботиться о Мусе?! Вера, это тупой, запредельно безмозглый розыгрыш! – ору, комкая лист в кулаке и срываюсь в душевую. – Мне ни черта не смешно. Да ну нет. Ты же не всерьёз... Поплавская, ау! Вера!

Но Веры в душевой нет. И за занавеской тоже никого. Ударяюсь башкой о край столешницы, когда зачем-то заглядываю под скатерть, но просветления эта встряска тоже не приносит. От неприятия то ли мутит, то ли воздух вышибает.

Долбанный хот-дог.

* * *

Вера

– Лиза... – растеряно замираю, наткнувшись на сестру в прихожей родительской квартиры. – Ты почему не в школе?

– Собралась полоснуть себе вены в гордом одиночестве, – невозмутимо фыркает она и, не дождавшись реакции, бросается мне на шею. – Да ладно тебе, выдохни, зануда. Шучу я, последний урок отменили. А ты чего вся белая, как пойманный врасплох домушник? И дрожишь... Вер, случилось что-то плохое, да?

Отстранившись, Лиза косится на пережатую в моей руке сумку. Во взгляде застыла тревога, но я просто отрицательно мотаю головой, зная, что не смогу рассказать ей даже половину правды, и направляюсь в свою бывшую комнату.

– Всё хорошо, родная. Мне нужно забрать кое какие вещи, я уезжаю.

– Ты сбила пешехода? Скрываешься от кого-то? У твоего парня есть жена? – пулемётной очередью выстреливают мне в спину предположения одно страшнее другого. – Он оказался садистом?

Теплее.

Последняя догадка определённо имеет право на жизнь. Лихо научил меня открываться чувствам, чтобы вдребезги разбить всё, до чего сумел дотянуться, оставив от прошлых счастливых нас живое напоминание, которое будет расти, приобретать его черты и стискивать мне сердце всю оставшуюся жизнь.

Собрав ускользающую собранность в кулак, заставляю себя улыбнуться.

– Лизка, ну когда ты стала такой паникёршей? Я собираюсь начать новую жизнь, а перемены – это хорошо.

– Только выглядишь ты почему-то хреново.

– Не матерись, – строго одёргиваю сестру, выдвигая верхний ящик комода, чтобы взять то, ради чего решилась сюда прийти. – Это звучит ужасно.

– Зато правдиво, – крепко обнимает она меня со спины.

Спрятав в сумку шкатулку с золотыми украшениями, подаренными мне отцом на прошлые дни рождения, позволяю себе минутную слабость и, развернувшись, провожу рукой по мягким волнам Лизкиных волос.

– Я не хотела лезть в твою жизнь. Я столько сомневалась, – запинаюсь, зажмуриваясь, чтобы не брызнули слёзы. – Но теперь вижу, что поступила правильно. Не обижайся и не позволяй никому гадить в твоём сердце.

– Вер, что за бред? Объясни, что происходит?

– Потом, когда-нибудь. Когда будет не так больно... – резко отстраняюсь и, шмыгнув носом, в последний раз оглядываю комнату, в которой прошли мои детство и юность. – Всё, мне пора. Номер я сменила, позвоню, как устроюсь. Родителям пока не говори, не надо их волновать.

Я не могу представить, как скажу родным о ребёнке и не хочу, чтобы его ненавидела родная бабушка, даже если вероятность того не более процента. Мама свое отношение высказала ещё в ночь, когда мой малыш был зачат, и меня переполняет отвращение при мысли об унизительной брезгливости, с которой она станет расспрашивать об его отце. Она предупреждала, ругала, но я сделала по-своему, даже понимая в глубине души, что наша с Матвеем связь не будет долгой, и теперь даже в мыслях не позволю называть своего кроху ублюдком.

– Так куда ты? – взволновано кричит мне в спину Лиза, пока я жму кнопку вызова лифта.

– Подальше от себя.

А действительно, куда? – задаюсь вопросом пару минут спустя, уже сидя в машине. Палец замирает над именем "Дениска" в ленте контактов, но, покачав головой, блокирую экран смартфона. Если кто-нибудь надумает меня искать, то единственный друг – самый очевидный вариант. А больше мне податься некуда. Засада. Впрочем, в поисках спасения от проблем подсознание само чертит маршрут, в то место, где их в моей жизни ни секунды не было.

– Всё хорошо, – шепчу своему заплаканному отражению в зеркале заднего вида. – Ты сильная, Вера. Справишься сама.

Открыв бардачок, достаю оттуда одну из подаренных Матвеем вязаных варежек. Глубоко вдыхаю въевшийся запах табака и, надев её на руку, ласково поглаживаю плоский живот, представляя, что это сейчас тепло его пальцев согревает кожу под тканью тонкого свитера.

Слёзы по щекам бегут уже не каплями – ручьями.

– Твой папа очень хотел, чтобы ты родился, малыш. Просто знай это.

Глава 42

Мне терять больше нечего

Февраль

Лихо

За окном город зажигает огни. Я сижу за ноутбуком, чешу за ухом задремавшего огрызка и вторые сутки вместо правовых азов штудирую основы ведения бизнеса на хранилищах для овощей. Прибыльное, оказывается, дело, если учесть все нюансы и наладить сотрудничество с крупными фермерскими хозяйствами. Зачем это мне, студенту со стартовым капиталом равным трём мешкам морковки? Резонный вопрос. Да много зачем.

Сначала таким образом пытался занять мозги, чтобы не было искушения набрать Веру.