Неподвластная времени - Анхела Бесерра

Мазарин стало трудно дышать. Ведь он говорит о ней! Нащупав под плащом амулет, она крепко его сжала.

— Так почему бы прямо не спросить ее, откуда он взялся?

— Если позволите, монсеньор... — вмешался Мутноглазый. — Боюсь, она нам солжет.

— Едва ли, Джереми. Скорее всего, она не подозревает о его истинной ценности.

— А может, Кадис просто-напросто подарил медальон своей возлюбленной? — подал голос завистник.

— Боюсь, Флавьен, ты утратил право высказывать собственное мнение, — оборвал его магистр. — Если девушка действительно прячет тело Святой, в чем, учитывая ее возраст, я сильно сомневаюсь, она совершает серьезное преступление — незаконное присвоение средневековой реликвии. Мощи принадлежат нам, а не ей. Другое дело, у нас нет документов, подтверждающих наши права.

— Но она ничего не знает, — вставил Мутноглазый.

Аркадиус испытующе посмотрел на Мазарин. Та покачала головой.

— Монсеньор... — Ювелир поднял руку. — Существуют и другие возможности, о которых на наших собраниях ни разу не упоминалось. Мы слишком долго оплакивали потерю вместо того, чтобы уже начать действовать. Ни для кого не секрет, что в мире на протяжении веков существует нелегальная торговли святыми мощами. Как и в случае с крадеными предметами искусства, все сделки заключаются тайно. Не исключено, что Сиенна стала жертвой такого преступления, и ее мощи были проданы по частям.

— Сомневаюсь. До нас непременно дошли бы хоть какие-то сведения. А впрочем... Продолжай, Себастьян.

— Я взял на себя смелость привести на собрание своего старого друга, который только сегодня приехал из Тулузы. — Ювелир указал на Аркадиуса. — Мой друг — один из нас. Он коллекционирует произведения искусства и входит в Национальную ассоциацию ювелиров.

Аркадиус слегка поклонился.

— Что ты можешь нам сообщить, брат?

— При всем моем уважении, боюсь, вы заблуждаетесь насчет девушки. Полагаю, нам стоит сосредоточиться на трафике реликвий.

— Это все равно что искать иголку в стоге сена.

— Вероятно. Однако... Не думаю, что существует много мощей, которые сохранились бы так же хорошо.

— Это верно. Особенно если учесть состояние большинства католических реликвий, до сих пор имеющих хождение. Согласно записям наших предшественников, Святая исчезла в годы мировой войны. Это было очень давно.

— И все же, думаю, отыскать ее можно, — твердо повторил Аркадиус.

Братья принялись обсуждать новую версию. Часовня исполнилась приглушенными голосами. Мазарин тряслась от страха; среди собравшихся был тот самый зловещий человек с мутными глазами, ее преследователь. Девушка начала тихонько пятиться назад, пока не спряталась за колонной.

Магистр ордена вновь взял слово, и в зале воцарилась тишина.

— Приходится признать, что усилия, предпринятые нашим братом Джереми, не принесли никаких результатов. Прежние стратегии оказались ни на что не годными. А потому, если мы хотим, чтобы поиски реликвии все же увенчались успехом, хотя надежды на это почти нет, нам стоит прислушаться к предложению Себастьяна. Вам, — он обратился к Аркадиусу и ювелиру, — я поручаю незаконную торговлю мощами; нет нужды напоминать, что действовать нужно в обстановке строжайшей секретности. Ты, — магистр отыскал глазами Флавьена, — не вздумай снова приближаться к мастерской Кадиса и вообще что-либо предпринимать. А девушкой, — он повернулся к Мутноглазому, — займусь я сам. Причем так, чтобы она точно ни о чем не догадалась.

52

Почему она опять пропала, не сказав ни слова? Взяла паузу, чтобы обдумать его предложение? Исчезновения Мазарин сводили Паскаля с ума и заставляли влюбляться еще сильнее.

Он любил ее робкий, вопрошающий взгляд, в котором сквозила тайна, мягкое сияние, исходившее от прозрачной кожи, непокорные жесты, мятежную дивную силу, которой он не мог противостоять, любил даже ее одиночество, полное, всеобъемлющее одиночество гостьи из иного мира. Все в ней было зыбким, непонятным, загадочным, все завораживало и не отпускало.

В последний раз Паскаль видел Мазарин во время романтического ужина в отеле "Кост". Он названивал ей не переставая, но девушка не брала трубку, а через несколько дней отчаянных звонков Паскалю пришел ответ, что телефон Мазарин переполнен и больше не может принимать сообщения.

Хотя Паскаль не требовал от Мазарин немедленного ответа, для него самого ужин в отеле был именно помолвкой. Кольцу с бриллиантом предстояло стать его оружием в борьбе с неизвестным соперником.

Молодой человек не сомневался, что его невеста решила побыть наедине с собой, чтобы покончить с сомнениями и сделать выбор. Если у него и вправду существовал соперник, он наверняка был сейчас рядом с ней. От мысли об этом Паскалю становилось невыносимо больно.

Тем временем его пропащая мать опять умчалась неизвестно куда. Паскаль знал, где ее искать, но не собирался этого делать. Сары вечно не было рядом, когда он в ней нуждался... А от Кадиса никакого проку...

В приемной ждали своей очереди пациенты, и среди них — Сара Миллер, рассеянно листавшая журнал. Она решила появиться без предупреждения и сделать сыну сюрприз. Секретарша, охотно ставшая сообщницей матери шефа, пропустила ее в кабинет. Обняв Сару, Паскаль вдруг понял, как сильно соскучился.

— Ты вернулась! А я как раз о тебе думал. Ты как будто прочла мои мысли.

— Прости, что не звонила, Паскаль. Понимаешь...

— Мама, ты, сколько я себя помню, только и делаешь, что извиняешься... Только что это меняет? Ты просишь прощения, а потом снова исчезаешь.

Паскаль усадил мать на диван в углу своего аскетического кабинета.

— Не смотри на меня так, Сара. Я тебя не упрекаю, просто констатирую факт. Но сейчас ты здесь. — Он взял мать за руки, стараясь смягчить резкость сказанных слов. — Скажи, когда ты прилетела? Как Кадис? Знаешь, он мне один раз звонил, спрашивал, где ты.

Я ему, конечно, ничего не сказал... Тебе понравилось в Колумбии?

Саре не хотелось тратить время на расспросы. Она была слишком заинтригована.

— О чем ты хотел поговорить? Когда я звонила из Нью-Йорка, ты сказал, что нам предстоит очень важный разговор.

— А, это... — Паскаль помрачнел. — На самом деле говорить пока рано. Еще ничего не ясно.

— Что случилось, сынок? Ты такой... Не знаю, грустный, что ли.

— Ты правда так думаешь? — спросил Паскаль с горькой иронией. Сара задела его старую рану. Он всегда был грустным, одиноким и жалким. Брошенным матерью, отцом, Мазарин, всеми. — Отлично, ты наконец поняла, что у меня тоже есть чувства. По- твоему, все это... — он обвел рукой свой кабинет, — спасло меня от пустоты в душе? Я тоже человек, мама, не забывай. У меня есть чувства и всегда были... — Паскаль смотрел матери прямо в глаза. — Особенно в детстве, когда ты была мне так нужна...