Полуночная тень - Алина Сконкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пригретый полуденным весенним солнышком, Реми расслабился и погрузился в сон.
– Эй, парень, ты жив? Как ты? С тобой всё в порядке? – на краю сознания, мальчик услышал чей-то голос. Приоткрыв один глаз, он увидел над собой старого, сморщенного, с седой шевелюрой старика, и с ним такую же старую и седую бабку.
– Гляди-ка, живой, – подала голос она.
– Здорово ему досталось от диких зверей. Я думал, ты щас помрёшь, – признался старик.
– А точно ли звери то были? От него пасёт за три версты, – бабка ещё больше сморщилась и, отвернувшись, заткнула нос.
– Парень. Скажи что-нибудь. Что случилось-то? – приставал дед, которого больше волновало состояние ребёнка, чем запах.
– Еды… – выдохнул Джек.
– Эй, бабка, принеси чего поесть. Парень видать несколько суток в рот ни крошки не брал.
– Больно надо, всяких вонючих ободранцев кормить, – упёрлась старуха.
– Ах ты, ведьма злая! Совсем парня не жалко?! – начал орать на неё старик.
– Да пошутила я, вот взъелся. Нету еды у меня с собой, черемша только, да сухари, – посетовала бабка, дед бросил на неё негодующий взгляд. – Несу, несу, – и бабка заторопилась прочь.
Реми съел всё, что она принесла: свежесобранные молодые листья черемши, от которых пить захотелось ещё больше; сухари, которые старики взяли с собой на прогулку по лесу; завалявшийся в кармане бабки пряник и выпил не одну чашку воды, после чего ему стало ещё хуже. Еда перемешалась в животе с недавно поглощённой травой и землёй, да ещё грязной водой из лужи. Живот скрутило, мальчик повалился на бок и сжался на земле, пытаясь перетерпеть спазм.
– Ну, ты дурака кусок. Нельзя же вот так наедаться после голодания, – причитала старуха.
– Ладно тебе ворчать. Тут речка недалеко, щас его искупаем в холодной воде, сразу в себя придёт.
Не так далеко, действительно текла узкая речушка с чистой, прозрачной водой. Реми и без поползновений старика желал скорее окунуться, ибо еле терпел собственную вонь. Холодная вода освежала, мальчик не хотел вылезать из речки, плескался несколько часов, пока губы его не приобрели цвет неспелого чернослива. Тогда бабка сама кинулась и вытащила ребёнка из воды, а потом укутала в свою накидку, пнув подальше старое вонючее тряпьё мальчишки. Сидя на берегу, греясь в последних лучах заходящего солнца, старик завёл разговор:
– Ну что малец, куда дальше пойдёшь?
– Не знаю, – честно признался Реми. Он так долго не видел солнца, не видел неба, не дышал сладким, чистым воздухом. Весна. Лес зеленел, рождаясь заново. Как же хорошо вновь вернуться в мир под небом.
– Ни одежды у тебя, ни денег, ни еды, – рассуждал старик, жуя кисло пахнущие сушёные листья. – Помрёшь ведь.
– Да что ты такое говоришь, дед. Ополоумел совсем? – влезла в разговор бабка.
– А что? Правду ведь говорю, – оправдался он и сплюнул свою жвачку. – А пойдём с нами?
– А вы куда идёте? И что здесь делали? – задал ответный вопрос мальчик. Ему было всё равно, что делать дальше. Он хотел не так много: быть сытым и греться у костра холодными вечерами. Это ведь сущая малость, просто быть сытым и, может быть, кому-нибудь хоть чуточку нужным…
– Дары леса собирали. Сейчас самая вкусная да ароматная черемша, которую ты умял всю, – начала бабка весело, а закончила недовольно качая головой.
– Простите, – повесил нос мальчик.
– Наберём другой, чего уж, – всплеснула руками бабка. – Не давать же тебе помереть с голоду. Да и мне лучше, – призналась она. – Это дед черемшу любит, как нажрётся, потом от него за версту вонища и пердит, что гром гремит.
– Ладно тебе, бабка, – пробурчал старик и обратился к мальчику: – Мы, хе-хе, не просто старики, как тебе, небось, подумалось, – задорно подмигнул дед.
– Вот уж точно, – поддержала старуха.
– У нас цирк свой имеется. И идём мы, куда глаза глядят.
Реми смотрел пустыми глазами на незнакомых людей, которые накормили его и обогрели. Силы не спешили возвращаться к нему, мысли в голове остановились, мальчик с трудом понимал, что ему говорят. Одно он чётко услышал из слов старика «идём, куда глаза глядят». Идея мальчику понравилась. Ему стоило избегать Искры и тем пуще Белого Клыка, где, скорее всего, его продолжала разыскивать стража.
Старики предлагали свободу, путешествия, новых знакомых, а также тёплую постель, опеку и еду на столе и в животе. Почему бы ни попробовать? Они выглядели добрыми, особенно дед.
– А что я там буду делать? – задал последний, интересующий его вопрос, Реми. В нём пробудилась осторожность, мальчик боялся угодить в очередной плен, сбежав из сиротского дома Марджи и гильдии воров Кристи.
– Придумаем, – загадочно ответил старик, но вклинившаяся бабка, раскрыла все карты.
– Ты же из гильдии воров сбежал? – кивнула бабка на татуировку паука. – Ловкий значит. Будешь фокусы показывать, народ дурачить.
– Эх, бабка! Зачем всё выдала сразу? – пробурчал дед, в сердцах сплюнув пережёванные листья табака.
– А чего паренька пугаешь. «Придумаем». Да у тебя мозги засохли, придумывать чагой-то, – ругала старуха своего супруга.
– Ну, тебя, – в сердцах высказал он. Реми улыбнулся, наблюдая забавную перебранку стариков.
– Согласен, – высказал своё решение оборотень. Дед кивнул, с таким видом, будто иного поворота событий допустить не мог. Бабка сетовала на лишний рот, который придётся кормить, но улыбалась и подмигнула мальчику. Вместе они поднялись с насиженного места и побрели по широкому ущелью в обход горы, попутно заходя глубже в чащу леса, пропахшего молодой черемшой.
Циркач
– Вот наша труппа, – указала бабка на круглые разноцветные шатры, к которым они подошли. Рядом с шатрами горели факелы, освещая всё вокруг, в сгустившихся по дороге через ущелье сумерках. – Мы – циркачи.
– Вот именно! Занимаемся своим маленьким делом и никого не трогаем, – на этот раз принялся поправлять бабку дед.
– Лукавим и разыгрываем народ. Тебе, как вору, должно понравиться. Тебя искать-то не будут?
– Я для них умер, – пожал плечами мальчик. Бабка сделала знак отвращающий беду и прошептала «святые небеса и чистая влага».
– Никого мы не обманываем! Люди платят и получают зрелище – вот и вся наука, – нахмурился старик.
– Щас, мы тебя со всеми познакомим, –
