Животные в войнах древнего мира - Александр Нефедкин

Рис. 85. Фигурка наездника на верблюде из некрополя Гадрумента (совр. Сус) из римского Туниса (II – начало III в.). Вероятно, фигурка произведена в Киренаике или Египте. Воспроизведено по: Bulliet R. W. The Camel and the Wheel. Cambridge (Mass.), 1975. P. 136, fig. 64.

Если обратиться к этнонимам, упоминаемым Вегецием, то можно указать, что урциллиане – неизвестный нам африканский этнос, судя по данной цитате, живший к югу от римских владений. Кроме Вегеция данный этноним упоминает лишь латинский поэт середины VI в., родом из Африки, Крестоний Корипп (Johannidos, VI (V), 390: Urceliana manus). Т. Левицкий предлагает сопоставить этноним Urcilliani с арабским названием Wärqlän – Уаргла в центре современного Алжира[418]. Вероятно, действительно имелись в виду берберы-верблюдоводы Сахары. Второй, современный Вегецию, этноним достаточно хорошо известен: мазики (Mazices) – общее в источниках I–VI вв. название ливийских кочевников на территории Магриба (Steph. Byz., s.v. MâÇveç), от Египта до Марокко, в частности, в Мавритании (PtoL, IV, 2, 19); у Кориппа данный этноним стал синонимом для «мавров» вообще[419]. Очевидно, Вегеций также использует этноним «мазики» расширительно, обобщенно применяя его к кочевникам-берберам.

Рис. 86. Петроглифы c нагорья Тибести в Южной Ливии, показывающие всадников, вооруженных копьями, на дромадерах. Воспроизведено по: Bulliet R. W. The Camel and the Wheel. Cambridge (Mass.), 1975. P. 135, fig. 62.

Основная идея сообщения Вегеция состоит в том, что воины на верблюдах бесполезны на поле боя, как и прочее экзотическое оружие: слоны и серпоносные колесницы (Veget. Epit., Ill, 24). Дромадеры могли оказать психологический эффект лишь на людей, незнакомых с этим видом животных (ср.: Aesop., 210). Подобное, например, произошло во время Птолемея I, который в театре представил двугорбого бактриана египтянам, просто испугавшимся этого невиданного ими ранее животного (Luc. Prometheus es in verbis, 4).

Рис. 87. Сцены из книги Бытия (гл. 31). Слева внизу: Лаван Арамей возвращается домой на верблюдах, правее: Иаков с караваном двигается к Ханаану. Эшбернхемское (Турское) пятикнижие, созданное в Италии в VI в. Воспроизведено по: Narkiss В. El pentateuco Ashburnham: La ilustraciön de codices en la antigüedad tardia. Valencia, 2007. P. 100–101, Lamina 23.

Вегеций, как и другие античные источники, не упоминает о вооружении мегаристов древнего Магриба. Однако об этом свидетельствуют наскальные рисунки Центральной Сахары: ездоки вооружены длинным копьем или дротиком, мечом и круглым щитом[420]. Если копье можно признать оружием, специально предназначенным для верхового боя, то остальное вооружение характерно для берберских воинов, независимо от «рода войск». О снаряжении верблюдов середины I тыс. н. э. дает представление миниатюра из «Эшбернхемского Пятикнижия» (VI в.), представляющая библейские сцены из истории арамея Лавана (Бытие, 31): тут показаны дромадеры, оседланные каркасным «североарабским» седлом, расположенным по центру горба, причем животным управляют с помощью повода[421].

Определенный способ использования верблюдов в бою берберами Северной Африки описал византийский историк Прокопий Кесарийский, бывший сам вместе со стратегом Велизарием в данном регионе в 533–536 гг. Прокопий рассказывает о том, как в 523 г. на покорение берберов Триполитании двинулся вандальский конный корпус. Для отражения нападения конницы предводитель берберов Каваон около Триполиса сделал следующее: «Наметив круг на равнине, где именно он хотел сделать укрепление, Каваон поставил защитой лагеря по периметру поперечными верблюдов, сделав глубину фронта примерно по двенадцать верблюдов. Детей и женщин, и всех, кто у них был небоеспособен, вместе с имуществом поместил в середину, а массе бойцов приказывал находиться в середине у ног тех животных, прикрываясь щитами». Вандальская конница не могла атаковать, так как была вооружена оружием ближнего боя, а лошади боялись верблюдов. «Когда враги [маврусии], будучи многочисленными, непрерывно метая в них [вандалов] дротики из укрытия, и лошадей, и самих воинов без труда убивали, вандалы побежали и, будучи преследуемы маврусиями, большинство из них было уничтожено» (Procop. Bel. Vand., I, 8, 25–28).

Позднее, в 534 г., византийский полководец Соломон встретился у Маммы в Бизацене (Южный Тунис) с войском берберов, которым руководили четыре вождя. «Построив круг из верблюдов… маврусии сделали глубину фронта примерно по двенадцать верблюдов. А женщин с детьми поставили внутри круга… Сами же пешие встали посереди ног верблюдов, держа щиты, мечи и копья, которые они привыкли метать. Некоторые же из них, обладая лошадьми, пребывали в горах». «Вожди маврусиев начали бой. И сперва большой беспорядок произошел в войске римлян, ибо их кони, приведенные в замешательство ревом и видом верблюдов, вставали на дыбы, и большинство, сбрасывая наездников, убегало без всякого порядка. А в это время маврусии, делая вылазки и метая копья, которые у них были в руках, заставляли наполняться их [римлян] войско смятием и поражали не могущих защищаться и сохранять строй» солдат Соломона (Ргосор. Bel. Vand., II, 11, 17–19; 47–49). Однако византийцы спешились, атаковали укрепление из верблюдов и обратили противника в бегство (Ргосор. Bel. Vand., II, 50–56).

Как видим, мавры на верблюдах не сражались, а использовали животных на равнинной местности как мобильное полевое укрепление, созданное, так сказать, из «подручного материала». «Камельбург» можно было построить по заранее задуманному плану, с разметкой местности, когда было достаточно времени до появления врага. В обоих описанных Прокопием случаях «камельбург» использовался против превосходящей по количеству и качеству конницы противника. Ведь, с одной стороны, лошади физически не смогут преодолеть это препятствие, а с другой – незнакомые с дромадерами кони будут просто беситься от естественного своего страха перед верблюдами. Этими обстоятельствами умело пользовались воины из укрепления, которые, находясь под защитой тел животных, метанием дротиков издали усиливали дезорганизацию атакующего верхового противника. Мавры также могли делать вылазки, чтобы произвести метание на более дальнее расстояние, а в случае отступления или бегства врага преследовали его. Всадники берберов в данной ситуации действовали отдельно, вне укрепления, наблюдая издали за ходом битвы и ожидая момента для перехода в наступление, в частности, при бегстве противника.