Игры с богами - Юрий Иванович

– Сейчас немножко полетаем на большой птичке, – бормотал он вполголоса. – И это совсем не страшно, поверь, совсем, совсем!

У каждого дэма имелись его питомцы. Так называли тех самых летающих птиц и зверушек, которыми и пользовались в ДОМЕ для извоза, войны, акций возмездия и срочной почты. Только вот каждый экземпляр личного питомца превышал обычные раза в полтора, а то и в два. И запускали их в небо чаще всего во время казни, совмещённой с развлечением. Приговорённого к смерти человека сбрасывали с огромной высоты в море или на скалы. Тем самым преступнику давали шанс: выживет, значит, прощён и помилован. Но вот имелись ли случаи такого помилования в реале, история как-то умалчивала. Для подобного чуда следовало обладать умением левитации, да ещё и в море желательно упасть, а разве случаются такие совпадения?

Несколько реже, под особое настроение, дэмы сами катались на своих питомцах или разрешали своим порученцам рассекать на них небо. Порой и чиновника какого-нибудь прокатят, причём не обязательно отличившегося по службе. Каприз, мимолётная прихоть, жестокая месть и грязное коварство – всё это тоже было присуще властелинам. Так что иногда «катающиеся» чиновники не долетали до места своего назначения, «случайно» срывались вниз и разбивались. И не просто где-то в безлюдном месте разбивались, а на одной из центральных площадей Параиса.

Но, не зная всего этого, Ласка не могла догадаться даже о самой маленькой капельке переживаний брата. Она непосредственно, чисто по-детски радовалась, засыпая вопросами на тему «как, насколько высоко и на чём?». Ответив, удалось немного расслабиться и под открытым небом оказаться уже поборовшим возможную бледность.

Всё могло случиться, но после всех розданных и обещанных милостей убивать поощера с его нежданной, только что обретённой сестрой у дэма не имелось малейшего резона. По крайней мере к моменту посадки на внушительного аскла с кошмарной пастью он сам себя попытался в этом убедить.

Поставил Ласку наземь, присматриваясь, как укротитель подтягивает подпруги на животе змея, попутно прислушиваясь к неслышным наставлениям главного консула. И только кончиками пальцев успел ухватить сестру за её жилетку. Она с восторженным восклицанием двинулась к пасти животного.

– Какие у него большие зубы! – И уже остановленная, задала неожиданный вопрос: – А какими кашами он питается?

Что интересно, в ожидании ответа замерли все трое. А укротитель, видимо, не получивший полных сведений о пассажирах, сомневался, стоит ли отвечать правду. И косился на главного консула. Но Шунт Стерликос и сам смотрел на него вопросительно, видимо, тоже не зная, чем кормится страшный, кровожадный с виду летающий змей. Что подобное создание питается какими-то кашами, и не предполагалось, поэтому ответ прозвучал ну совсем неожиданный:

– Перед вылетом я ему скармливая огромное ведро ячневой каши… с тремя литрами сливок…

Теперь не удержался от вопроса Поль:

– Зачем тогда асклу такие зубы?

На это ответил с угрозой в голосе сам главный консул:

– Чтобы протыкать ими излишне любопытных пассажиров! – Затем добавил ещё более многозначительный комментарий: – В полёте не зубы важны, а благополучная посадка. Соображаешь, поощер?

Тот соображал самое основное: ближайший чин из окружения дэма его сильно недолюбливает, в чём-то подозревает и, скорее всего, из-за чего-то гневается. Поэтому не поленился добавить должной подобострастности в голосе:

– Стараюсь, господин Стерликос! И особенно благодарствую за ценные указания и подсказки!

Лучше бы вообще промолчал, чем такое ляпнуть! Получалось чистейшее ёрничество пополам с тонкой издёвкой, подспудный смысл которых звучал примерно так: «Дядя, не надо нас учить! Тем более что милости и награды мы не от тебя получаем!» – Соответственно и взгляд в ответ заработал такой, что впору было упасть на колени и спрятаться за худенькое тельце наивно улыбающейся Ласки.

А когда пассажиры оказались уже в седле, пристёгнутые страховочными ремнями, Шунт Стерликос напугал высказанным напутствием:

– Ну, ну! Лети, лети, авось пернатым станешь! – развернулся и отправился с террасы во внутренние помещения.

«Пернатыми» называли людей, у которых наличествовало умение левитации. Редчайшее, кстати, умение, позволяющее человеку подняться на высоту двух метров, и так пролететь со скоростью пешехода не более пятидесяти метров. Исходя из этого и нынешних обстоятельств, пожелание стать таким же, как они, прозвучало особенно зловеще.

Наверное, поэтому Труммер не получил от полёта ни капельки удовольствия. И невпопад ответил лишь на несколько вопросов сестры. При каждом вилянии змея корпусом или проваливании в воздушные ямы у него сердце уходило в пятки. А вдруг и в самом деле сбросят? С дэма станется приказать что угодно! Ни на какие резонные и логичные выкладки смотреть не станет.

Хорошо хоть сидящий впереди всех укротитель, принимавший вопросы малышки в свой адрес, не переставая, рассказывал и тыкал руками в стороны достопримечательностей.

А у Поля от души отлегло, лишь когда стали полого снижаться к нужной окраине Ро́змора. Он наклонился вперёд и шепнул:

– Ласка, не волнуйся! Скоро будем дома! Во-о-он там мы живём… видишь вон те два ряда домиков среди садов? Наш ряд ближний. И домик ровно посредине, пятый с любого конца…

Оказалось, что у малявки зрение не в пример острее и лучше. Потому что она не в пример брату быстрей и дом высмотрела, и всё, что вокруг него, происходит:

– Ой, как здорово! А кто это нас встречает? В саду и в маленьком дворике?

Присмотрелся и Труммер. После чего с досадой зацокал языком и заёрзал в седле: по двору, по саду и по прилегающей территории соседа топталось около двух десятков жандармов. Неприятности продолжались.

Баронета Фойтинэ с детства воспитывалась жёстко, в духе своего дикого, захолустного королевства. А там прирезать человека, особенно при личной самообороне, могли и дети пятилетние. Но всё-таки, попав в Параис и став известной спортсменкой, она уверовала, что убивать в своей биографии ей никого не придётся. Культурная жизнь столицы, спортивная карьера и отличная дружба с Полем Труммером позволяли надеяться, что руки никогда не замараются кровью иного человека.

Увы! Не сложилось!

Хотя вроде всё именно так складывалось, что иначе никак. Вначале – вор в доме Поля. Ну, ладно, тот заслужил свою смерть, без всякого сомнения. Затем начальник тюрьмы, насильник и мразь. Но его уже можно было просто оглушить или придушить до полусмерти. Всё-таки он находился как бы при исполнении…

А вот третье убийство вообще чисто случайно получилось. Они с Азой прошли все лабиринты, вышли в каком-то нежилом здании, а потом перебрались по балкону в небольшой жилой флигель. А там – этот толстоватый, страшно испуганный мужик в интендантской форме. Он, как только увидел спускавшихся по лестнице со второго этажу узниц, сразу затрясся и поднял руки: