Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918 - Эрих Людендорф

Войска Антанты следовали за нашими отступающими частями по пятам и хотели представить этот наш стратегический маневр как свой крупный успех. Однако благодаря предварительной умелой и убедительной обработке общественного мнения через прессу им это не удалось. Да и на самом деле ни о каком успехе Антанты в данном случае не могло быть и речи. Отход продемонстрировал великолепную выучку командиров и солдат и явился блестящим свидетельством вдумчивой и скрупулезной работы германского Генерального штаба.

Наши новые оборонительные рубежи были надежнее и крепче прежних растянутых позиций. Тактические замыслы противника оказались сорванными. Наступать в предусмотренных направлениях он уже не мог. Местность, по которой мы прошли, превратилась в безжизненную пустыню. Прежде чем на ней воевать, требовалось многое восстановить и построить. А потому противник расположил перед нашим новым фронтом лишь незначительные силы. Это позволило нам тоже вывести с передовой несколько дивизий. Цель, к которой мы стремились, реализуя план «Альберих» и отходя к линии Зигфрида, была достигнута. Наш уход с Нуайонского выступа полностью себя оправдал.

Нам пришлось примириться с тем, что за опустошительные разрушения и угон местного населения страны Антанты вновь назвали нас гуннами и пустили в ход против нас все средства пропаганды. Это было их право. Мы действовали в соответствии с правом войны. Все наши меры диктовались военной необходимостью, хотя мы и стремились, насколько возможно, проявлять гуманность. Мы считали себя слишком великими и благородными, чтобы злонамеренными действиями и неоправданной жестокостью причинить кому-либо ненужные страдания. Так поступали мы повсюду. Мы были беспощадны только в тех случаях, когда дело касалось шпионажа, подрывавшего нашу военную мощь и безопасность.

Существенно улучшилась и расстановка сил на новом рубеже. Группа армий кронпринца Рупрехта в составе 4-й, 6-й, 1-й и 2-й армий занимала полосу обороны от Ла-Манша до Ла-Фер; группа армий кронпринца Германского расположилась далее до реки Орн, восточнее Вердена. От Вердена и до швейцарской границы разместились войска группы армий генерал-фельдмаршала Альбрехта герцога Вюртембергского (армейские группы «А», «Б» и «В»), которые существенно укрепили Эльзас-Лотарингский фронт.

Благодаря маневру «Альберих» немецкие войска обрели два лишних месяца для отдыха и обучения. Однако в группе армий кронпринца Рупрехта все еще имелись чрезвычайно утомленные дивизии. Сказывались последствия сражений 1916 г., усиливших естественную психологическую усталость, которая всегда возникает при затяжных оборонительных сражениях, изматывающих тело и душу.

Тем временем военная подготовка шла полным ходом. Недавно сформированные части до тех пор использовались или на относительно спокойных фронтах, или же еще вовсе не нюхали пороха. В Бельгию, например, прибыли дивизии из Румынии. Кроме того, ОКХ заменило некоторые дивизии на Западе более боеспособными частями, переброшенными с Восточного фронта, сознательно ослабив последний.

Интенсивно обустраивались передовые окопы. Высвободившиеся после перехода на линию Зигфрида рабочие руки сосредоточили за линией фронта на наиболее подверженных опасности участках, где требовалось быстрыми темпами усовершенствовать систему оборонительных линий второго эшелона. Заметно улучшилось обеспечение войск всем необходимым. За счет снизившегося расходования боеприпасов удалось создать солидные запасы снарядов и патронов, вполне достаточные, чтобы выдержать не слишком затянувшиеся сражения. Постепенно «программа Гинденбурга» начала приносить свои плоды. Можно было надеяться на дальнейшие поставки боеприпасов.

Тем временем на Востоке произошло событие огромной важности. Поощряемая Антантой революция в марте свергла царя. Власть захватило правительство яркой социалистической окраски. Трудно сказать, зачем Антанте понадобилось прибегать именно к революции; одно не вызывало сомнений: она рассчитывала извлечь определенную пользу для собственных планов ведения войны или, по крайней мере, постараться спасти то, что еще можно было спасти. И Антанта действовала без промедления; царя, начавшего войну по ее наущению, следовало убрать. Когда дело касалось победы любой ценой, все средства годились. Их пустили бы в ход и в том случае, если бы Штюрмер в 1916 г. проявил готовность вступить в переговоры о сепаратном мире.

Революция ярко высветила истинное положение вещей в России. Российское общество и его вооруженные силы насквозь прогнили, иначе революция была бы невозможна. Армия и там была частью народа и тоже с ним едина. Как часто я мечтал о русской революции, которая существенно облегчила бы нам жизнь; и вот она свершилась, совершенно внезапно, и у меня с души свалился тяжелый камень, сразу стало легче дышать. А что она позднее перекинется и к нам, об этом я тогда и подумать не мог.

Насколько в итоге на Востоке разрядится обстановка, предположить в тот момент было невозможно; приходилось считаться и с вероятными атаками. Однако революция означала безусловное ослабление Антанты из-за неизбежного снижения боеспособности русской армии и, следовательно, существенное улучшение нашего чрезвычайно трудного положения. Было хорошо уже то, что на первых порах изменившаяся на Востоке ситуация позволяла сберечь людей, боеприпасы и другое военное имущество. Мы также смогли заменить измотанные боями дивизии на Западе свежими войсками, взятыми с Восточного фронта. Целесообразно было средствами пропаганды распространять в русской военной среде идею заключения мира с Германией.

Заранее учитывать в своих стратегических замыслах в качестве непременной составляющей такие события, как русская революция, не имеет права ни один серьезный полководец. Но когда она стала реальностью, я уже мог полагаться на этот фактор в своем военном планировании.

Итак, повторяю, наше общее положение заметно улучшилось, и я с уверенностью смотрел навстречу предстоящим сражениям на Западе.

Неограниченная подводная война давала хорошие результаты, они превзошли все ожидания и предварительные расчеты адмиралтейства. Чувствительные потери морского торгового тоннажа и большого количества важных военных грузов давали себя знать. Газета «Экономист» 7 сентября 1918 г. назвала весну 1917 г. самым критическим и опасным периодом, который Англия пережила с начала этой войны. Оценку подтвердил и американский адмирал Симс. Государства Антанты были вынуждены задействовать на морских театрах войны все больше живой силы и техники, ранее использовавшихся на суше.

5 апреля 1917 г. США заявили, что находятся с нами в состоянии войны. Этот шаг Америки был обусловлен развалом России, нашими успехами в подводной войне, желанием участвовать в создании средств противолодочной защиты. А дипломатические отношения Америка разорвала с Германией еще 3 февраля.

Присоединение Соединенных Штатов к лагерю наших врагов вовсе не было для меня сюрпризом. Я вполне ожидал, что такое случится и без неограниченной подводной войны, если мы начнем явно одерживать верх.

В мирное время Америка мало интересовалась Германией и теперь воспринимала ее сквозь очки вражеской пропаганды. Американские граждане с немецкими корнями не имели влияния в стране. На определенные размышления наводил уже ответ президента Вильсона на письмо германского кайзера осенью 1914 г., в котором монарх взывал к чувству справедливости американцев в связи с распространявшимися слухами о немецких жестокостях в Бельгии. Экономические интересы все теснее сближали Соединенные Штаты с государствами Тройственного согласия. Англия уступила США свое место финансового мирового центра. Американцы предоставили крупные займы странам Антанты, и их поражение привело бы к значительным денежным потерям.