Предатель. Собрать себя по частям - Алиса Марсо

— Я в порядке. Что со мной будет?

Я попыталась встать, но сильные руки не позволили.

— Лежи, у тебя может быть сотрясение.

— Все нормально, — буркнула я и снова попыталась сесть, но голову прострелила резкая боль и я рухнула обратно.

— Лиза, перестань капризничать, я не съем тебя.

Я нахмурилась и посмотрела на Максима. Он был, как всегда, спокоен, только в глазах плескались смешинки, но мужчина быстро взял себя в руки и стал серьезным.

Мы подъехали к больнице. Меня положили на носилки и вынесли из машины. Максим шел следом, странно прижимая руку к ребрам.

Внутри нас разделили. Оформив все документы и ответив на бесконечные вопросы врача, меня отправили на рентген.

Я чувствовала дикую усталость и сильно хотела спать, но врач приставил ко мне медсестру, которая не позволяла даже прилечь.

— Деточка, сейчас исключат серьезные повреждения, и тогда ты сможешь отдохнуть. Потерпи малеха.

Я терпела и все понимала, но организм требовал другого. В больную голову лезли беспокойные мысли, и я отгоняла их, как могла. Но все равно в сознании крутились и крутились слова Дениса, о том, что Максим специально натравил на меня Драгунову и Бориса. Он сделал из меня живца.

Я все понимаю. Если посмотреть на ситуацию объективно, то его методы оправданы, он действительно всегда был рядом и максимально быстро вытягивал из передряг. Но почему же тогда так больно? Почему душит обида?

Наверно потому, что изначально, я была для него лишь объектом операции, инструментом для расследования, способом достичь своей цели. И все. Когда я стала близка, когда запала ему в душу?

Тоска навалилась с новой силой. Не хочу быть разменной монетой. Они оба использовали меня. Каждый по-своему, но обманул.

Когда закончились все осмотры, меня привели в одиночную палату и разрешили поспать. Сотрясения мозга не было, лишь несколько ушибов и потрясений. Доктор назначил длительный покой, прописал успокоительные и предупредил, что я остаюсь в больнице до утра, а там придут анализы и он решит, что делать дальше.

Я почти заснула, когда в дверь тихо постучали. На пороге стоял Максим, его рука покоилась в бандаже, а ссадины на лице заклеены пластырем.

— Можно?

— Входи, — тихо ответила я, садясь на кровати.

Мужчина не стал включать свет, подошел ко мне и присел рядом.

— Что с рукой?

— Небольшой вывих. Пустяк. Ты как?

Максим взял здоровой рукой мою ладонь и поднес к губам. Я замерла. От этого нежного жеста сердце защемило, и я забыла, как дышать. На глаза навернулись слезы. Ну почему все так? Почему должно быть все сложно?

Я подавила желание броситься к мужчине на шею и осторожно забрала свою руку.

— Все хорошо. Останусь здесь до утра.

Максим в досаде поджал губы и согласно кивнул.

— Я волновался за тебя. Боялся, что ты пострадала.

— Я в порядке. Правда. Сергей звонил?

— Да. Дениса арестовали.

Меня охватило противоречивое чувство. Еще недавно я была замужем и жила спокойной, размеренной жизнью. А сегодня мой муж в тюрьме, потому что был помешан на карьере и как оказалось, любил острые ощущения в постели. Еще недавно я не помнила, что значит трепетать от одного взгляда мужчины и что значит боль от предательства близкого человека.

Моя жизнь перевернулась с ног на голову, и мне нужно привыкнуть жить в новой реальности.

— Мне нужно будет прийти на суд?

Я очень не хотела, но понимала, что это неизбежно.

— К сожалению, да. Ты важный свидетель и при этом, одна из пострадавших сторон.

Максим замолчал, провел рукой по волосам и так пристально на меня посмотрел, что я мысленно сжалась в комок и превратилась в маленького котенка.

— Лиза! Я завтра заберу тебя из больницы и отвезу к себе домой.

Эти глаза, они не спросили, они поставили перед фактом, проникли в душу и заполонили все собой. Я поплыла. Комната закружилась, и я схватилась за стену, рядом с собой.

— Скажи, — прошептала я, — зачем ты кинул меня, как кость этим людям? Ты сказал, что хотел уберечь, а на самом деле специально спровоцировал их и втянул меня во все это.

Максим резко встал с кровати и зашагал по палате. Он даже не посмотрел на меня и так понял, что я все знаю. Он прошел к дальнему углу и зло ударил кулаком по стене.

Я вздрогнула от неожиданности, а он развернулся и посмотрел на меня уставшим, полным грусти взглядом.

— Мне нужно было заставить их зашевелиться, выползти из своих нор и совершить ошибку.

— Совершить ошибку за мой счет!

— Да. Прости!

Максим еще секунду постоял, затем повернулся и пошел к двери. Он понял, что сейчас проиграл. Но это лишь один бой, война не проиграна. Я уверена, что он сделает все, чтобы я его простила. И я уверена, что прощу.

Слишком уж он стал мне дорог, запал в сердце, украл и присвоил себе мою душу. Я разрывалась от сомнений: все послать к черту и догнать его, тоже крикнуть прости, повиснуть на шее, прижаться к сильному, горячему телу, спрятаться в родных объятиях, почувствовать себя хрупкой, маленькой и смело, высунув нос, показать всему миру розовый язычок.

Но я не могла себе этого позволить. Если сейчас я закрою на все глаза, то обида затаится глубоко внутри, и при каждом удобном случае будет поднимать голову. Я должна снова научиться ему доверять, снова поверить в искренность чувств.

Мне просто нужно немного времени. Без него! Совсем!

— Максим!

Мужчина замер в проеме и обернулся.

— Не приезжай утром. Ни днем, ни вечером. Вообще не приезжай. Не пиши и не звони. Мне нужно время.

Глава 41

— Пожалуйста, дай мне время без тебя!

Максим ушел. Он ничего не ответил, ни один мускул на лице не дрогнул. Каменное изваяние. Лишь бледность его кожи подчеркнула сильно потемневшие зрачки, говоря о том, какая буря развернулась в его душе.

Он сильный, он справится. И я справлюсь. Я не хочу строить отношения на развалинах. А сейчас хаос в моей жизни во всем: как в прошлой, так и в настоящей.

Я легла на подушку, натянула одеяло до самого подбородка и закрыла глаза.

Я слышала, как громко и уверенно стучит мое сердце, слышала свое спокойное и глубокое дыхание, лишь одинокая, непрошеная слеза скатилась из-под ресниц и превратилась в маленькое, мокрое пятно на подушке.

На следующий день Максим не пришел, как я и просила. Внутри растеклось вязкое чувство одиночества. Но я сама этого хотела, должна радоваться,