Странники войны. Воспоминания детей писателей. 1941-1944 - Наталья Громова

Арифметикой я могла бы не заниматься: к тому времени, когда я, наконец, переросла Джульетту, встреча фронтовых друзей не состоялась. В том году мой отец был объявлен космополитом и антипатриотом , дом наш стал зачумленным, отважные воины не решились переступить его порог. Тут требовалось иное мужество, не военное. Гражданское.

В тот космополитический день 9 Мая никаких приготовлений не было, да и быть не могло: объявленный клеветником, ставший изгоем, отец лишился заработка, семья жила в нищете, принимать гостей всё равно было не на что. Под каким-то предлогом мать увела его из дому.

Я достала из ящика папиного письменного стола коробку с его боевыми наградами – все-таки по семейной традиции это был их законный день.

Книга А. Ивича о летчиках Черноморского флота

Вынимала по одной, полюбовалась каждой: два ордена и пять медалей. Про этот, орден Красной Звезды, отец говорил, что его «просто так» не давали. Этой медалью, «За оборону Севастополя», особенно дорожил. А вот этого я никогда не видала: на дне шкатулки лежали крохотные орденские книжки, мне они показались игрушечными. Там значилось, что награды (номера такие-то) присуждены майору такому-то за мужество и отвагу, проявленные при исполнении воинского долга, за героизм, проявленный во славу Родины. Раскрыла лежавшую на столе папку, куда отец методично складывал вырезки из центральных газет, поносивших его за «антипатриотизм и вред, нанесенный Родине». В качестве основного доказательства приводился тот факт, что в одной из своих критических статей он с восторгом отозвался о книге «Охотники за микробами», написанной американцем Полем де Крюи, и тем самым оскорбил всю великую русскую литературу. Герой или преступник? Тут было о чем подумать.

Вскоре после смерти отца нас посетила представительная делегация Музея обороны Севастополя 1941–1942 гг., который, как с гордостью нам сообщили, возводится почти в самом центре города, на мысе Хрустальный. Сотрудники будущего музея загодя собирали материалы для экспозиции, в частности, готовили стенд, посвященный памяти Александра Ивича, писателя, участника обороны Севастополя, майора воздушных сил Черноморского флота, моего отца. По их просьбе мама и я подобрали и отдали им экземпляры книг отца, посвященых военным годам. Передали в дар столь памятную нам коробку с боевыми наградами.

С тех пор прошло три с лишним десятилетия, а музей всё еще не открыт, частично построенное здание заброшено и разрушается. Судьба орденов и медалей, заслуженных моим отцом, нашей семье неизвестна.

Лариса Лейтес «И никакого розового детства…»

Лейтес Лариса Александровна родилась 7 ноября 1932 года в Москве, в 1941–1943 годах была в эвакуации в интернате Литфонда в Чистополе. В 1955 году окончила химический факультет МГУ; доктор химических наук, профессор.

Лариса Александровна Лейтес. 2010

Ее мать, Флора Моисеевна Бархина, родилась в Белоруссии, близ Орши. До войны сотрудничала в московских газетах как внештатный журналист. В 1941–1943 была с дочерью в эвакуации в Чистополе, где работала воспитательницей в интернате Литфонда. После войны – в редакции иновещания в Радиокомитете, откуда в период борьбы с космополитизмом в 1949 году была уволена. Долгое время не могла найти работу, в последующие годы была заведующей библиотекой.

Отец, Лейтес Александр Михайлович, родился в Брест-Литовске в богатой семье, разорившейся после революции и обосновавшейся в 1919 году в Харькове. В ранней юности увлекся литературой и революционными идеями. В 1921 году основал в Харькове Первый Всеукраинский Союз писателей и был его ответственным секретарем, рано начал печататься: сборник юношеских стихов, статьи в коммунистической печати и парадоксальная брошюра «Поэзия как анахронизм», где автор утверждал, что в совершенном коммунистическом обществе все будут так счастливы, что надобность в поэзии отпадет. Получил литературное образование в Харьковском институте народного образования (ХИНО).

В 1927 году издал двухтомник на украинском языке «Десять лет украинской литературы», где были даны краткие биографии с портретами всех действующих лиц украинской литературной сцены 1917–1927 года и цитировались их основные произведения. Нелишне заметить, что большинство героев этой книги было арестовано в 1937–1938 годах. Позже, с ростом «незалежных» настроений, эта книга стала вызывать на Украине большой интерес и была небольшим тиражом переиздана в Германии в 1986 году.

В 30-годы А.М. Лейтес по приглашению ЛОКАФ [14] переезжает в Москву, активно печатается в газетах «Правда», «Известия», «Литературная газета», постоянно работает в журнале «Знамя» и других, издает несколько книг, специализируясь в области критики западной литературы, которую он прекрасно знал, владея основными европейскими языками. В 1934 году вступил в Союз писателей.

Будучи невоеннообязанным из-за больного сердца, во время войны А.М. Лейтес был назначен председателем военной комиссии ССП, в конце войны по приглашению К. Симонова занял пост его заместителя в иностранной комиссии ССП. Во время кампании против космополитов в 1949 году был от этой должности отстранен. В последние годы жизни заинтересовался теорией перевода, преподавал в Литературном институте.

Самый счастливый день в году

Рассказ четырехлетней девочки о её жизни в Москве 1937–1938 гг.

Самый счастливый день в году – конечно, мой день рождения. Не только потому, что утром в этот день, когда я просыпаюсь, возле моей кровати стоит столик со всякими подарками, но и потому, что в этот день вся наша страна радуется – на улице громко поет радио, играют оркестры, люди несут красные флаги и бумажные цветы на палках и тоже поют песни. А больше ни в чей день рождения такого не бывает – только в мой, 7 ноября. Но ребята из нашего дома мне не верят, что всё это в честь меня. Ничего, скоро опять мой день рождения, мне будет пять лет, и тогда они увидят. А папа смеется и говорит, что они дураки. А если тебе не верят, надо очень быстро и громко сказать: «Честное ленинское под салютом Всехвождей!» Всехвождей управляют нашей страной. Их портреты тоже несут люди на улице в мой день рождения. Всехвождей много, самый главный – Сталин. Папа говорит, что перечислять их надо только в строго определенном порядке, иначе всем будет очень плохо (только мне кажется, что он при этом немножко смеется). Надо так «Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович…», дальше я забыла, а кончается так: «…Берия, Шверник». Еще есть Микоян, папа говорит, он делает сосиски, а Каганович построил наше метро – «Дворец Советов». Недавно один из Всехвождей умер, его звали Серго, он заведовал всеми машинами. Я знаю, что когда кто-нибудь умирает, надо плакать. Я подошла к своей кровати, уткнула лицо в подушку и очень старалась заплакать, потому что умер Серго, но почему-то у меня не получилось.