Мой смелый граф - Констанс Холл

— С удовольствием! — огрызнулась та. — Ваши мальчишки — негодяи. А Драйден — просто маленькое чудовище, которое кончит тем, что убьет кого-нибудь, попомните мои слова Его нужно поместить в школу, где знают, как обращаться с трудными детьми. Они будут обходиться с ним покруче, чем я.

— Довольно. Если вы сию же минуту не уберетесь из моего дома, я вышвырну вас собственными руками.

Джон шагнул к гувернантке, и та помчалась по коридору. Выбежав на черную лестницу, она захлопнула за собой дверь.

Тогда Джон повернулся к Драйдену, который с дьявольской усмешкой смотрел на бегство мисс Уайтерс.

Заметив, что отец наблюдает за ним, он перестал усмехаться.

— А вы, молодой человек, должны хорошенько подумать, прежде чем кого-то связывать. Вам полагается быть примером для брата. Я разочарован в вас, Драйден. Крайне разочарован.

— Она заслужила.

Джон бросил на него резкий взгляд, и Драйден закрыл рот.

— Мне следовало бы наказать вас, но мисс Уайтерс уже сделала это. — Заметив, что уголки рта у Драйдена приподнялись в злорадной улыбке, Джон добавил: — Завтра я хочу получить от вас письменное сочинение о том, почему вы должны уважать тех, кто старше вас и пользуется авторитетом.

— А как же Брок? Он мне помогал.

— От вас тоже, молодой человек, — обратился Джон к младшему сыну.

Брок бросил на Драйдена взгляд, выражающий горячую признательность.

— Драйден, скажите Данну, чтобы он занялся вашей спиной, — распорядился Джон. — Потом вы отправитесь на прогулку с вашей сестрой и мисс Кемпбелл, чтобы спина у вас не онемела и не болела.

— Но я терпеть не могу мисс Кемпбелл. Последовал еще один резкий взгляд Джона — и Драйден замолчал.

— Почему вы ее терпеть не можете?

— Просто так. Лучше бы она никогда сюда не приезжала.

— А мне она нравится, — упрямо заявил Брок.

— А тебя не спрашивают. — Драйден стукнул брата по плечу.

— Довольно! Вы, Драйден, отправитесь на прогулку и составите приятное общество для вашей сестры и мисс Кемпбелл.

— Да, папа. — Драйден выпятил нижнюю губу, повернулся и пошел к двери.

Брок последовал за ним.

— Видишь, сколько от нее неприятностей, — заметил Драйден, шагая по холлу. — Не знаю, почему ты ее слушаешься. Я не хотел ничего ему говорить.

— Заткнись, — отозвался Брок. — Она мне нравится больше, чем ты. По крайней мере мы избавились от Уайтерс.

— Ага, зато теперь появилась она.

— Надеюсь, она останется.

— Ну а я надеюсь, что нет. Очень уж она хорошая. Что-то всегда бывает не так с девчонками, которые слишком хорошие.

— Мне все равно, что ты скажешь, она мне нравится. И потом, она хорошенькая. Вот бы она стала нашей мамой.

— И думать не смей.

Мальчики исчезли за дверью на черную лестницу, и голос Драйдена замер. Но вместо того чтобы рассердиться, Джон улыбнулся.

В комнате Энн раздался смех Холли, и в голове у Джона всплыли слова Брока: “Вот бы она стала нашей мамой”. Да, Холли стала бы хорошей матерью его детям. А им так нужна мать! Он не может в одно и то же время быть с ними и вести дела в конторе. И очень тяжело предполагать, что еще умудрилась бы сделать с детьми мисс Уайтерс, не окажись здесь Холли. Девушка — просто дар Божий.

А также наказание Господне. Ее молодость и естественность поведения разбудили в нем желание, которое может поглотить его без остатка. Никогда еще он до такой степени не хотел женщину. Даже Элис не вызывала у него такого желания. В Элис была ледяная надменность, которая не давала ему, да и вообще кому бы то ни было, сблизиться с ней. А вот Холли отдала бы ему всю себя — и душу и сердце. Он понял это, когда в первый раз поцеловал ее. И ему нужна ее теплота, просто необходима для жизни.

Но он не может ее получить. Просто мучение! Он не может на ней жениться, пока его финансовое положение не . улучшится. Хватит уже и того, что пришлось поставить свою семью в такое позорное положение. И потом, его беспокоит ее прошлое там, в колониях. Она явно что-то скрывает. Джон надеялся, что Скибнер в скором времени узнает о ней все.

Он постучал в дверь и просунул голову в комнату. Холли усаживала Энн в кресло-каталку. Она обернулась к Джону и улыбнулась. Он отвел глаза от ее ямочек.

— Я решил, что останусь дома и прослежу, чтобы нашу мисс Уайтерс благополучно отправили туда, куда она намерена оправиться, — поведал он. — Так что придется отказаться от прогулки. Может быть, в другой раз.

— Ах, папа, как жаль. — Энн замолчала, словно чем-то смутившись, и вдруг спросила: — А что, мисс Уайтерс куда-то уезжает?

— Она больше не работает у нас, — ответил Джон, бросая взгляд на Холли.

Холли встретилась с ним глазами. Судя по ее виду, она обрадовалась.

— Вот как? — И Энн опустила глаза на куклу. Джон весь напрягся.

— Разве мисс Уайтерс когда-нибудь ударила тебя, Энн?

— Нет, она была со мной очень мила. А что, она кого-нибудь ударила?

Напряжение спало, и Джон ответил:

— Да, она жестоко наказала Драйдена.

— Я слышала, как она говорила, что Драйдена нужно наказать, а он всегда огорчал мисс Уайтерс. Драйден плохо себя ведет.

— Ну что ж, теперь я здесь, и он будет вести себя хорошо.

— А вы и вправду не пойдете с нами, папа? Нам будет скучно гулять без вас. — Энн устремила на него умоляющий взгляд.

— Да, нам будет скучно. — В больших карих глазах Холли блеснуло искреннее сожаление.

От Джона потребовалась вся его сила воли, чтобы устоять.

— Обещаю пойти в другой раз, — проговорил он.

— Вы пошлете Данна осмотреть спину Драйдена? — спросила Холли. — Я бы сама пошла, но знаю, что меня он к себе не подпустит.

— К Данну я его уже послал. Мне бы хотелось поговорить с вами как-нибудь наедине.

— Я тоже собиралась с вами поговорить.

— Прекрасно. Вот вернетесь с прогулки, и мы побеседуем.

Холли кивнула. Взгляд Джона упал на ее пышную грудь, обтянутую платьем, и ему вспомнилось, как он ласкал ее. При взгляде на ее губы ему захотелось снова их испробовать. Как хорошо, что он решил не ходить на прогулку. Чем меньше времени он будет проводить с ней, тем лучше.

В дверях показалась леди Аптон, держа в руках трость как клюшку, а не палку, на которую опираются. На ней было надето выцветшее платье из зеленого атласа с широкими рукавами. Лицо напудрено, но кое-где белая пудра упала на воротник платья, и казалось, что оно усыпано густой перхотью. Но даже в таком неопрятном виде в осанке ее сохранялось былое величие.