Бравая служба - Роман Хаер

– Завтра вечером к морю выйдем, – мечтательно протянула Лия, дожевывая кусок сушеного мяса.

– Рыбки поедим, – оскалился огр, при этом умудряясь обеспокоенно поглядывать на свой живот, изрядно уменьшившийся с начала путешествия.

– Что дальше планируем? – спросил тролль и выжидающе посмотрел на меня.

У нас с Васизом потихоньку наладились отношения, но я ничего не забыл, и мысли об отмщении периодически посещали одну дурную голову, но удобный случай все никак не хотел предоставляться.

– Идем вдоль берега в сторону Порт-о-Тролля до ближайшей рыбацкой деревушки, – озвучил я дальнейшие планы. – Там покупаем что-нибудь вроде баркаса и уже на нем отправляемся в приморский город.

Далее мы стали обсуждать тонкости предстоящей каботажной экспедиции. До Порт-о-Тролля, крупного морского центра, где мы планировали нанять судно для путешествия к Архипелагу, нам предстояло преодолеть около полутора тысяч километров вдоль морского берега. Путешествие на баркасе могло прилично сэкономить время.

В принципе, я прекрасно знал, где находится ближайшая приморская деревенька гоблинов, но она меня не устраивала. Во-первых, потому, что в ней жили исключительно гоблины, и при прокладке плана ИскИн ее в свое время забраковал. Во-вторых, она находилась всего в дне пути, но в направлении, противоположном Порт-о-Троллю. Приморское село, имеющее забавное название Папуасово, меня устраивало значительно больше. Оно хоть и находилось в двух днях езды, зато в нужном направлении. Помимо всего прочего, там меня ждал агент – тролль из числа местного населения. Джисталкер, замаскированный под тролля-торговца, должен был оставить у него большой шпионский контейнер для меня. Опять подходил срок смены снаряжения и оборудования.

Вечером мы вышли к морю. Зеленые волны выплескивались пеной на берег. Красное закатное солнце осветило наши радостные клыкастые лица, когда мы скинули доспехи и с веселыми криками бросились в холодную соленую воду. Хотя при пересечении зоны вулканов ничего и не случилось, все мы чувствовали какое-то нервное напряжение, которое с каждым нашим шагом к морю постепенно спадало, но полностью пропало только после того, как мы окунулись в соленые волны. Даже Рыжик, который обычно не любил водные процедуры, с разбега забежал в море, правда, тут же выскочил из воды и, пока мы купались, сидел на берегу, забавно отфыркиваясь и умываясь лапой. Кота тоже как будто подменили – могучий кошачий вожак сидел на берегу и излучал жизнерадостность, как какой-нибудь малюсенький котенок. Одним словом, море – это хорошо!

Чуть в стороне от поймы Чегурдынки, где мы расположились на ночлег, на мелководье оказалось огромное количество крабов. После пятидневной диеты на сушеном мясе желающих продолжать питаться сушениной не оказалось, и вскоре, сидя у уютно потрескивающего костра, все захрустели аппетитными клешнями, ножками и панцирями. По вкусу крабы немного уступали лесным паукам, в мясе недоставало изысканной нежности, но после долгого похода эстетствующих особ в нашем отряде не нашлось, и все уплетали крабов с треском за ушами.

– В начале перехода через вулканы у меня сердце сжалось, как однажды во время службы в хирде, тогда нас гнумы на перевале зажали, – сказал Дехор, когда мы наконец насытились.

– Я тоже почувствовал себя очень неуютно, – поддержал я огра.

– А я ничего не заметила, – сыто улыбнулась Лия. – Там в десяти шагах ничего видно не было.

Остальные члены нашего отряда тоже не ощутили ничего необычного в том переходе. Значит, только я, огр и кот что-то почувствовали.

«У огра, наверно, есть зачатки талантов ведуна», – сказал я Рыжику.

«Знаю, но он очень слабый, даже слабее тебя», – ответил мне рыжий нахал, который сам чистить крабов не захотел и свалил эту неблагодарную работу на меня.

«Ты с ним можешь говорить, а мне не сказал об этом?» – удивился я, очищая от хитиновой скорлупы сочное и аппетитное крабовое мясо.

«Не, говорить с ним не могу. Но в этом походе огр научился очень хорошо чувствовать мое настроение», – объяснил мне Рыжик, отобрал у меня вкусный кусок еды и тут же забыл обо всем.

«Интересно получается – значит, навыки можно развивать не только в детском возрасте?» – подумал я, заступая на вахту и глядя на друзей, укладывающихся спать.

«Не хотелось бы развиться до уровня бабы Тори и уйти жить в леса».

«Тебе это не грозит, ты бездарь», – поспешил успокоить меня рыжий негодяй, который к тому времени наконец-то наелся и передал мыслеобраз зеленого котенка, застывшего над аппетитной мышью и не знающего, как с ней поступить.

В ответ я кинул в него крабовой скорлупой, но не попал.

* * *

На следующее утро мы отправились к морскому селу Папуасово. Хорошей дороги не имелось, и огр никак не мог набрать приличную скорость бега, поэтому путешествовали мы черепашьим темпом (максимум километров двадцать за час преодолевали). Зато и сил Дехор тратил не так много, а с учетом того, что я настрелял приличное количество свежей рыбы, да еще и крабов мы набрали изрядно, настроение огра при взгляде на свой живот постоянно улучшалось.

На дневной стоянке решили отдохнуть подольше и расположились там до следующего утра, благо место попалось удобное во всех отношениях. В небольшой оливковой роще нашлась шикарная полянка с чистейшим ручейком – грех такое было упускать. Мы находились в непрерывном движении уже почти двадцать дней, и усталость поднакопилась изрядная. Рыжик и Дехор сразу пошли осматривать окрестности, Лия взяла на себя функции повара, Хоб и Васиз занялись обустройством лагеря, а я впервые за много дней оказался предоставлен самому себе. Безделье непривычно порадовало, и я решил прогуляться, отправившись в сторону, противоположную той, куда пошли кот и огр.

В отличном расположении духа я шел, напевая какой-то мотивчик, вдоль берега ручья. Приморский бриз мыл мои волосы, косточка оливки каталась на языке, отдавая ореховым вкусом, а солнце ласкало зеленую кожу, принимая ее за свежую траву. Вдруг я увидел оркитянку Джину, и у меня перехватило дыхание. Сиреневые глаза, как когда-то давным-давно, заглянули мне прямо в душу, кровь тут же ударила в голову, и я никак не мог перевести дух.

– Ой-ой-ой, какие мы впечатлительные, – раздался пронзительный скрипучий голосок, совершенно не похожий на низкий чувственный голос Джины.

Тут я понял, что поперхнулся оливковой косточкой, и начал кашлять. Как только косточка вылетела у меня изо рта, с прекрасной оркитянкой произошла мгновенная и при этом какая-то абсолютно неэффектная метаморфоза.

Так бывает, когда мы обознаемся в толпе, – вот казалось, только что перед тобой стоял близкий приятель, и через мгновение ты уже не понимаешь, как мог принять за доброго друга этого совершенно незнакомого индивидуума. Правда, в этом случае все было гораздо хуже, ибо за прекрасную высокую оркитянку я принял старенькую сморщенную гоблинку в аляповатом наряде, которая и размерами-то была меньше раза в три. Гоблинка сидела на крохотном пеньке оливкового дерева и ехидно поглядывала на меня ясными и умными глазками.