Крадущийся тигр, затаившийся дракон. Меч судьбы - Джастин Хилл

– Ты испугалась? – спросила Шулень.

– Твари, явившейся за Вэй-Фаном? – уточнила девушка.

Шулень кивнула.

– Испугалась, – ответила Снежный Бутон и нахмурилась. – И не только тогда. Я боюсь и сейчас. Раздеваясь, я едва смогла развязать завязки. Даже сейчас у меня дрожат пальцы. Я никогда не видела ничего подобного. Клянусь. Я отсекла две руки твари, а мой клинок остался чист. Ни единой капли крови! Ничего! Не осталось даже следов.

Шулень взглянула на девушку.

– Но ты справилась, – сказала она.

Они надолго замолчали. Было слышно, как барабан на башне ударил второй час. Столько всего случилось с тех пор, как зашло солнце! Казалось, прошла уже целая неделя.

– Спасибо, учитель, – ответила Снежный Бутон.

Снова воцарилась тишина. Голос девушки был мягок, когда она произнесла:

– Надеюсь, я стану такой же мудрой и добродетельной, как вы.

– Ты юна и красива, – удивилась Шулень. – Зачем тебе стремиться к тому, что есть у меня?

– У вас есть мудрость.

– У меня есть годы, – ответила Шулень.

– Я поменяла бы красоту на опыт и мудрость, – сказала Снежный Бутон. – Красота – краткий дар. Полагаться на неё всё равно что полагаться на кусок льда. Он растает. Мудрость, опыт и добродетель кажутся мне более ценными. – Она замолчала, и тень скользнула по её лицу. – Боюсь, мне приснится эта тварь. Я очень устала.

– Почему бы тебе не лечь сегодня здесь? – спросила Шулень. – Так было бы безопаснее.

– Благодарю, учитель, – сказала Снежный Бутон и зевнула.

Она легла, через миг её дыхание замедлилось, веки затрепетали, как крылья бабочек, и девушка погрузилась в сон. Шулень долго стояла рядом. Снежный Бутон казалась такой юной, слабой и испуганной. Женщина протянула руку, но не посмела коснуться спящей девушки, лишь поправила сползшую простыню.

Вслушиваясь в звуки ночи, Шулень вновь села перед зеркалом. Она печально смотрела на своё отражение, на то, что сделали с ней годы. Лишь глаза остались прежними: карими, блестящими, жёсткими. Увидев седой волосок, она торопливо схватила его и выдернула. Подержала мгновенье, криво улыбнулась, позволила ему упасть на пол и задула свечу. Легла и попробовала уснуть.

Смерть – это дурной сон, который не покидает тебя даже с наступлением утра.

Вэй-Фан наблюдал, как просыпались воины. Просыпались и тут же вспоминали, что Железной Черепахи больше нет. Громовой Кулак встал, покачал головой, а затем сел, уронив её на руки. Потом встряхнулся и решительно поднялся. Летящий Клинок долго лежал на спине, неотрывно глядя на стропила. Серебряная Стрела вышла во двор уставшая, но не сломленная. Замерла перед щитом Железной Черепахи, стоявшим у стены той комнаты, в которой лежало его тело. Взяла пустую винную чашу и поставила рядом со щитом. Это был подходящий памятник для жизнелюбивого воина.

Лишь Молчаливый Волк ничем не выказал своих чувств. Проснувшись, он сел, ополоснул рот холодным зелёным чаем, а затем стал полировать свой палаш кусочком ткани. Широкое лезвие мерцало холодным синим светом. Прошлым вечером от него погибли семеро воинов из храма Западного Лотоса. Сталь казалась живой и словно ждала следующего сражения.

Поев и размявшись, воины начали тренироваться.

Молчаливый Волк и Громовой Кулак дрались с мрачной серьёзностью. Первый выиграл три боя подряд, и Громовой Кулак на чём свет стоит ругал самого себя. Смерть Железной Черепахи привнесла мрачную ноту в их утреннюю рутину.

Но чем дольше длились поединки, тем сильнее казалось, что бойцы сбрасывают печаль точно так же, как после долгой дневной тренировки расправляются мышцы. Настроение воинов улучшалось, они начали шутить и улыбаться. Вэй-Фан молча наблюдал за ними, не веря, что видит мастеров за работой. В третьей схватке он успел заметить, как именно Молчаливый Волк упредил движение Громового Кулака, отразив удар так, что мужчина упал на спину. Громовой Кулак вскочил, зарычав.

– Над чем ты там смеёшься? – рявкнул он на юношу.

– Просто восхищаюсь схваткой, – примирительно поднял ладони тот.

– Ну так делай это молча, ты отвлек меня.

– Мне кажется, это Молчаливый Волк повалил вас наземь, – ответил Вэй-Фан.

– Тебя кто-нибудь спрашивал, щенок?

– Никто, – ответил Вэй-Фан.

Громовой Кулак двинулся к нему, и Вэй-Фан вскочил на ноги. Они стояли вплотную – живот воина упирался в грудь Вэй-Фана.

– Думаешь, у тебя лучше получится? – спросил мужчина, выпячивая подбородок.

– Да, – ответил Вэй-Фан и отбросил цепь от своих ног.

– Докажи.

– Дайте мне оружие.

– Держи, – сказал Молчаливый Волк, бросив через двор шипастую дубинку.

Вэй-Фан поймал её одной рукой. Взвесил в ладони. Ясеневая, прочная, но гибкая, и как раз подходящего веса. В общем, достаточно похоже на нунчаки, чтобы Вэй-Фан быстро приноровился. В клетке его мышцы утратили гибкость. Чтобы размяться, он крутанул оружие, очертил им круг, подбросил в воздух и поймал за спиной, выбросив другую руку вперёд.

Вэй-Фан выдохнул и развернулся, став лицом к лицу с Громовым Кулаком.

– Готов, мальчишка? – спросил тот.

– Готов, – ответил Вэй-Фан.

У Громового Кулака было копьё. Его гнев уже подостыл. Воин пошёл вперёд, нанеся сперва несколько лёгких ударов, от которых Вэй-Фан так же легко увернулся. Воин, заметив усмешку на лице противника, атаковал более настойчиво. Вэй-Фан отбивал удары дубинкой. Он наслаждался боем. Самодовольная усмешка не сходила с губ юноши, когда он смотрел на своё оружие, снова и снова раскручивая его над головой.

Громовой Кулак атаковал в третий раз. Он снова разгорячился и теперь дрался жёстко. Вэй-Фан же двигался мягко и уверенно. Когда два бойца сошлись, атакуя и парируя удары, едва ли можно было что-либо разглядеть. Они столкнулись раз, другой, третий, – копьё против шипастой дубинки, – рассыпая металлический звон, пока, наконец, копьё не было выбито из рук Громового Кулака.

Великан взревел от ярости и замолк, когда дубинка Вэй-Фана устремилась к его лицу, остановившись в дюйме от кончика носа.

– Повезло, – рявкнул Громовой Кулак, оттолкнул дубинку и ворча зашагал прочь.

* * *

Шулень потратила целое утро на то, чтобы довести движения девушки до совершенства.

– Хорошо, – сказала она в конце концов.

– Хорошо? – Снежный Бутон улыбнулась. Похвала прозвучала словно благословение.

Шулень, кажется, не поняла.

– Да, довольно хорошо.

Слово «довольно» притушило улыбку юной воительницы.

«Что ж, «довольно хорошо» от Шулень всё равно что «блестяще» от кого-нибудь другого», – сказала себе Снежный Бутон.