Я не выйду за варвара - Мирослава Вишневецкая

Вот уже без году как сто лет он борется за судьбу нордорийцев и он не позволит вот так взять и устроить переворот власти или еще что-то, что может ослабить позиции северян. Подумать только. Я, наследный Эрл, имел сейчас куда меньше власти.

И все же я был таков, поэтому свита, а также стража, спиной вперед вышли из кабинета, чинно согнувшись при этом в поклоне. Когда дверь за ними наконец-то захлопнулась, я, уже будучи немного взволнован о пока неизвестном мне предмете беседы, подался вперед и спросил:

— О чем таком Вы хотели поговорить, Старейшина, что решили выпроводить всех? — с нервной усмешкой спросил я.

— О Вас. — сказал, как отрезал Бартэн.

— Обо мне? — удивился я.

— Именно, Эрл Витторио. Меня беспокоит Ваше состояния. Вы можете обмануть их всех, но не меня. Я слишком долго прожил на этом свете, чтобы не видеть таких очевидных вещей. Тем более, когда Вы, Мой Эрл, выросли на моих глазах.

— Что Вы имеете ввиду? — я почувствовал себя словно на допросе у отца, будто только учудил очередную детскую шалость и меня сейчас за это будут наказывать.

— Я имею ввиду Ваше отношение к Анне Авроре. Не поэтому ли, мой дорогой Эрл, Вы пропадаете днями и ночами, погрузившись в дела, старательно пропуская все завтраки, обеды и ужины, да и вообще сбегаете из дворца, словно не Вы его завоевывали еще с недели две назад?

Возразить было нечего. Он осуждающе глянул на меня своим тяжелым проницательным взглядом и, дождавшись моего ответа, продолжил.

— Это просто немыслимо, Ваше Высочество. Она будущая императрица, жена будущего императора и по совместительству Верховного Эрла Великого и Бескрайнего Севера. Вы не имеете права испытывать к ней нечто подобное! Баня, примерка платья! Что дальше?! Блуд?! Прелюбодеяние?! — чуть ли не кричал он, из-за чего немного закашлялся и я налил ему вина из кувшина, ополоснуть горло.

— Спасибо, Ваше Высочество. — поблагодарил он меня, принимая кубок.

Бартэн сделал несколько больших глотков, а снова, слегка прокашлявшись, принялся дальше делиться со мной своим негодованием. Я не перечил. Он сказал правду.

Я не имею права даже думать о Ней.

— Много славных воинов погибло ради этого брачного союза не для того, чтобы Вы сейчас позволили всему этому сойти на нет. Я все прекрасно знаю и про похищение, про условия…

— Как…? — перебил я его.

— Не первый день живу, догадаться не сложно. Да и к тому же, я уверен, что об этом и без того шепчутся в рядах армии. Да, я читаю, что Вы были бы лучшим Эрлом, но Богам виднее. Нам не нужны перевороты со сменой власти и еще большие распри. Мы можем не выдержать очередной встряски и Вы понимаете это не хуже моего. Особенно сейчас, когда с юга на нас движется война, а по империи вспыхивают бунты. Вы становитесь уязвимы, когда впускаете в сердце о ком-то, кроме своего народа. А если она вдруг ответит на Ваши чувства? Вы подумали, что будет с нордорийцами, если Джордж казнит Вас? Вдруг он заподозрит Вас в порочной связи с этой эльраткой и…

— Ее зовут Анна Аврора! — не выдержал я.

— От этого она не перестает ею быть, Эрл Витторио. Вы посмотрите на нее. Эти очи, цвета чистейшего изумруда, эти волосы, черные, как земля. Да она же вылитая Вильгельм I. Вы не были там. А я помню, как этот тиран сто лет назад ворвался на наши земли. Я был юнцом тогда. Девятнадцать лет. Я помню, как имперцы пытали и убивали, помню, как эта эльратская тварь въезжала в нашу столицу на коне, заставив всех жителей склонить головы. Публичные казни, на которых присутствовал этот кровопийца, тысячи поработившихся северян, отправленные рудники умирать с голоду и холоду, добывая золото для украшения этого дворца. Имперцы насиловали наших женщин, делали из детей прислугу. Лили, — в этот момент на его глаза навернулись слезы, а голос дрогнул, — Моя дорогая жена, Они изнасиловали ее. Лили потеряла наше дитя и… Ушла вместе с ним навсегда. В тот момент я валялся тогда среди трупов, что готовились к сожжению. Но меня спасли горцы, а она… Они незаметно вытянули меня из кучи тел ночью, поняв, что я жив. Тогда я предпочел бы умереть, но они меня выходили. Жажда мести вернула меня к жизни. Все эти сто лет я мечтал о том, чтобы Империя пала пред нашими ногами. Не забывайте, Мой Эрл, что они сделали с нашим народом и все ради наживы: залежей сапфиров, изумрудов, рубинов, золота. Они перебили бы нас всех. Если бы им не было нужды искать эти месторождения.

Я аж до хруста сжал костяшки, слушая его. Будь на месте Бартэна кто-то другой, уже бы давно лишился головы, а перед этим еще и языка.

— Я Вас услышал, старейшина. — процедил я.

— Очень хотелось бы в это верить, Мой Эрл. — уже спокойно произнес он. — Я не хочу, чтобы Вы мучали себя. Вы не заслужили таких страданий. Уверен, лучшей кандидатуры на титул Верховного Эрла и Императора нам нигде не сыскать. Увы, Ее Величество Судьба решила именно с Вас взять плату за все наши победы. Вы страдаете за нас всех. Поэтому, очень Вас прошу. Забудьте об этих чувствах до тех пор, пока не стало слишком поздно.

Уже… Стало…

Ты опоздал, Бартэн. Теперь я больше никогда не смогу сделать этого.

На этом Старейшина посчитал наш разговор оконченным. Он сильно разнервничался. Ему следовало бы отдохнуть. Он встал, скрипя своими костями, и, поклонившись мне, медленно засеменил к выходу.

— Старейшина. — окликнул я его, когда он уже коснулся ручки двери. — В-вы, — мне не хватало воздуха, — Вы ведь специально сказали мне, что Она очень похожа на это чудовище — Вильгельма… Вы ведь хотели, чтобы я возненавидел Ее так же, как и его, да… Вы опоздали, Старейшина. Я уже Ее ненавижу…

За то, что так сильно Ее люблю.

Бартэн не ответил. Лишь молча оглянулся, взглянув на меня своими потускневшими синими глазами, и сказал:

— Не пропустите сегодняшний ужин, Мой Эрл. Его Величество хочет озвучит там какую-то «важную» по его словам новость.

И вышел, оставив меня наедине с моим внутренним волком. Он выл во мне от боли, что раздирала его нутро.

"Важная" новость

Анна Аврора:

Следующие пару дней после примерки свадебного платья прошли для меня спокойно. Относительно. Если не считать мое нестабильно настроение. Я то плакала, внезапно вспомнив о пережитых ужасах, то снова приходила в себя, чем не мало пугала свое окружение. И себя, кстати, тоже. Ну по крайней мере за это время при мне никому не отрубили голову, не избили розгами, да и в целом варвары, как бы парадоксально это не звучало, вели себя довольно цивилизовано.

Меня по-прежнему денно и нощно охраняло бесчисленное количество людей, не давая мне спокойно вдохнуть. Даже в гигиенических комнатах мне не давали уединиться, приставляя ко мне служанок, что казалось мне особенно унизительным.

Из соображений безопасности я так и продолжала есть исключительно из серебряной посуды, никакой керамики или фарфора. Мне не давали даже ножей и вилок, опасаясь, что я могу себе хоть сколько-нибудь навредить, поэтому я, подобно сельской девушке орудовала разве что ложкой. Благо хоть серебряной.