Рыжие псы войны - Эльдар Сафин

Ругаясь, Мартус рванул к выходу.

Выскочив на улицу, он увидел столб дыма в той стороне, где находилась ратуша, и еще один — ближе к воротам. Наверняка мальчишки позаботились о том, чтобы устроить беспорядки, а самим скрыться в суматохе.

— Это сон, это дурной сон, — повторял Мартус, обдумывая, что делать дальше.

На мгновение приостановился, чтобы закапать в глаза «алку», а затем ринулся к центру города.

И на ближайшей площади он увидел то, чего никак не ожидал, — марширующую в походном порядке наемную роту, одну из тех, что охраняла город, лучшую и самую многочисленную.

— Вы куда? — заорал он. — Что случилось?

— Мы уходим из города, — жестко ответил ему жилистый седоусый капитан. — Консулы, которым мм присягали, убиты — а искать, кому присягнуть вновь в то время, как прямо сюда идет Орда, мы не собираемся.

— Орда? — удивился Мартус. — Они придут и уйдут, как обычно, надо просто пересидеть за стенами!

— На этот раз все по-другому, — ответил наемник. — Кроме Вадыя, сюда двигаются тумены хана Разужи. Сведения верные. Они будут позже, но у них есть осадные орудия.

Мартус Рамен скрипнул зубами — откуда такие новости?

Или и тут мальчишки подсуетились?

Ничего, выбирались и из худших ситуаций.

Он рванул обратно к Арене, а когда выскочил к ней, обнаружил, что громадное здание пылает — вокруг суетились люди, метались бестолково, и видно было, что потушить не выйдет.

— Как это возможно? — закричал распорядитель.

— Поджог, — ответил случившийся рядом стражник. — И мы не смогли его погасить.

Столбы дыма поднимались в небеса, пламя ревело, точно огромный зверь.

Мимо Мартуса прогрохотала повозка, в которой сидел смутно знакомый торговец зерном с семьей и пожитками. Из города, несмотря на то что стены его все еще стояли, начали сбегать крысы.

— Будь ты проклят, Дайрут Верде! — заорал Мартус Рамен в небо. — Будьте прокляты, темник Вадый и хан Разужа! Будь проклята и ты, Орда! Я уничтожу всех вас!

Теперь ее власть никто не оспаривал — после неудачного переворота полетели головы, многие отправились в ссылку, кто-то потерял земли.

Айра совершенно точно знала о двоих придворных, одного из которых сослали, а другого даже казнили совершенно без повода — Парай называл это «нужными ошибками». Каждый из таких безвинно осужденных был чем-то невыгоден первому советнику, а по его словам — и самой королеве. Голос и каждом случае говорил «все правильно делает, его просто не позвали», имея в виду то, что очередного «невиновного» не пригласили в заговор, от которого он бы явно не отказался.

Народ, вставший на защиту правительницы — Айра не видела этого, но когда все разрешилось, оказалось, что в столице многие взяли в руки оружие, чтобы спасти любимую королеву, — после большого праздника с бесплатными хлебом и вином души и ней не чаял. Казни пользовались популярностью, в осужденных плевали и кидали камнями, дважды пытались даже отбить их у стражи, чтобы устроить самосуд.

— Это хорошо, — утверждал Парай.

— Надо бы казнить парочку смутьянов из народа, — рекомендовал капитан Морик.

Весь мятеж он просидел под арестом, голодный и злой, и только чудом избежал гибели.

После подавления мятежа старый вояка получил возможность увеличить личную королевскую стражу в несколько раз. После этого он мгновенно стал одним из самых влиятельных командиров в столищ где особенно больших рот не было.

Отношение к Айре сильно изменилось — теперь многие из тех, кто раньше видел в ней лишь несчастную девочку, вынужденную взойти на престол, которого она не была достойна, чувствовали за ней силу.

Словно мятеж, который мог превратить ее в беспомощную марионетку, вместо этого вдруг показал, что она — самостоятельный и сильный человек, готовый к любым неожиданностям.

Тем, что она победила, Айра словно доказала всем окружающим — на ней нет «проклятия Доросомнаев», она удачлива и независима.

Даже мятежники теперь видели в ней не куклу, а человека, который может принимать решения. Да, те люди, которые не так давно, пытаясь подмять юную королеву под себя, в первую очередь ударили по Параю Недеру, по капитану личной стражи и верховному магу, убитому прямо в постели.

И теперь самые именитые из мятежников — ее дядя, кузены, представители старой знати, отставленной в сторону от управления страной отцом, не выносившим напыщенных и самодовольных дураков, — обращали свои прошения именно к ней.

Хотя, возможно, у них просто не было выбора.

Королевский судья, желчный старик, получивший графский титул сорок лет назад за два захваченных пиратских фрегата, был верен короне до скрежета желтых, гниловатых уже зубов — и милости не знал.

Королева сидела в библиотеке, комнате, где вдоль стен стояли стеллажи с толстыми томами законов, летописей и родословных — все, что можно показать другим, тайные же, скрытые инкунабулы прятались в подземной сокровищнице.

Здесь любил работать отец Айры, об этом она недавно узнала от капитана Морика и тут же решила, что тоже будет заниматься бумажными делами именно здесь.

Громадное дубовое кресло, выглядевшее неудобным и жестким, на самом деле оказалось очень комфортным. В столе имелось несколько выдвигающихся ящиков, каждый из которых Айра приспособила для разных вещей — бумаг, печатей, запасных перьев и чернил. В глубине нижнего ящика она хранила длинный и узкий кошель с серебряными монетами — иногда она подходила к высокому и узкому окну, перевешивалась из него и ждала, пока внизу пойдет кто-нибудь из поварят или молоденьких — подчас даже младше самой королевы — прачек, и кидала вниз монетку.

Для нее весь кошель не стоил ничего — на счетах Парая в одной костяшке было в тысячи раз больше денег. А для них, для «малых», как называл их порой отец, это было целое состояние.

Ей очень хотелось сейчас заняться своей «охотой» — выглянуть в окно в ожидании, когда кто-нибудь из подростков пойдет дико узким, меньше локтя шириной проходом. Однако надо было заниматься бумагами, теми, которые Парай отдавал ей — то есть достаточно важными для того, чтобы на них стояла подпись королевы.

Айра читала письма, в которых важные и богатые люди, с мнением которых приходилось считаться даже тогда, когда они оказывались в немилости и ссылке, просили о пощаде.

Дядя, прекрасно понимавший, что простить его племянница никак не может, вымаливал у нее жизнь сыновей, которых он, по его словам, сам втянул в заговор.

«Истребив всю ветвь герцогов Сорасских, ты убережешь себя от многих проблем, — заявил Голос, чувствуя, что Айра задумалась над письмом. — Оставь в живых хотя бы одного своего брата — и рано или поздно он попробует отомстить за отца. А учитывая, что в их жилах течет та же кровь Доросомнаев, что и в твоих, быть рядом с ними в безопасности ты не сможешь никогда».