Опрометчивый поцелуй - Кристи Риджуэй

Он вздохнул и подумал, что если бы она кинулась ему на шею, он бы не понял ее.

– Нет! – воскликнул он. – Нет и еще раз нет! Я виноват. Я позволил себе слабость. Пойми меня, я слишком любил и уважал своего деда, чтобы перейти ему дорогу. У меня нет оправданий.

Она покачала головой:

– Нет, Грэг, поздно. Я умерла для тебя. Нет той, прежней Ким. Есть одно тело. Но оно мертвое. А души нет. Душа сгорела.

Грэг не поверил ей. Его глаза, его лицо говорили о том, что он не может себе вообразить ничего подобного.

– Я так люблю тебя, что сделаю все для нашего счастья! – сказал он. – Разве ты его не заслужила?! – спросил он.

– Мне бы очень хотелось поверить тебе, – покачала головой Ким. – Но мне кажется, я не способна ни на что…

– Вздор! Ты не знаешь саму себя!

– Может быть, – ответила она. – Но сейчас я чувствую именно так.

Грэг шагнул к ней и обнял. Ее лицо с широко открытыми глазами оказалось совсем рядом. Он увидел, как на ее шее пульсирует жилка. И губы. Губы, которые он так хотел поцеловать.

– Нет! – сказала она, и он уловил в ее восклицании сомнение.

– Господи! – сказал он. – Я так долго ждал этого мгновения, что оно кажется мне нереальным.

Он наклонился и поцеловал ее. Поцелуй получился странным, словно она была кукла. И вдруг она ответила. Вначале робко, словно просыпаясь, потом неистово, безумно. Их обоих охватило странное чувство, что они падают в пропасть и никак не могут упасть. Она вдруг заплакала. Слезы бежали по ее щекам, и он чувствовал их вкус. Господи! Как он любит ее. Каждую ресничку, каждую родинку.

– Ах, Грэг… – вздохнула она, – как я долго тебя ждала.

– Мы оба этого ждали, – сказал он, покрывая ее лицо поцелуями.

– Мы будем счастливы? – спросила она.

– Мы будем счастливы! – ответил он, беря ее на руки.

Джилли проснулась. Она еще не привыкла к тому, что спит в чужой постели. Полог был опущен, и от этого утренний свет из окна казался белесым. Они всю ночь занимались любовью, но она не чувствовала себя уставшей. Напротив, тело словно звенело, как натянутая струна.

Обычно вечером она уходила. Но вчера, когда Рори искупал ее в ванне и отнес в постель, она открыла в себе еще одно чувство – оказывается, просыпаться с любимым утром очень приятная вещь, даже если он спит, как котенок. Джилли посмотрела на Рори. Он лежал на спине. Одна рука была протянута в сторону Джилли, другая покоилась на его широкой груди. Она посмотрела на то, что было скрыто под простыней, и почувствовала возбуждение.

Вдруг Рори, не открывая глаз, заговорил:

– Ты любуешься мной, дорогая?

Джилли вздрогнула. Ей еще не приходилось его хвалить.

– Если бы я любовалась, – сказала она, – я бы не устояла.

– Так в чем же дело? – Рори повернулся на бок.

– У нас всего лишь сделка, – шутливо напомнила она ему.

– А… – понял он, – значит, по-твоему, я не достоин тебя?

Она коснулась его лица.

– Не говори глупостей. Я не достойна тебя! – заявила она.

– Нет… ты божественна.

– С такой прической? – Она вспомнила, что после ванны не расчесалась. Впрочем, это явно лишнее, потому что даже простыни имели скомканный вид.

– Даже с такой прической, – подтвердил он.

– Я похожа на ведьму, – произнесла она смеясь. Он протянул руку и притронулся к ее волосам. В его глазах светилась нежность.

– Ты великолепна!

– Нет… – неуверенно произнесла она, – здесь слишком светло…

Рори снисходительно улыбнулся:

– Все исправимо.

Одним легким движением он развязал подвязанные шторы с одной стороны окон. Затем повернулся, и Джилли скользнула взглядом по его оголенному бедру. Рори опустил шторы с другой стороны. Под балдахином стало почти темно. Джилли в голову пришла мысль: «Шейх и его девушка-рабыня…» Она отодвинулась.

– Ты куда? – спросил он с нежностью в голосе. Его глаза светились, как у кошки. – Еще немного, и ты упадешь с кровати.

Он придвинулся к ней. Она снова отодвинулась. Рори удивился:

– Ты хочешь, чтобы я тебя привязал?

У нее перехватило дыхание. Принц на белом коне скакал по пустыне. Он спешил к ней. Ее девичьи мечты стали явью. Рори что-то заподозрил.

– Ты опять за свое?

Гипнотизируя ее, как удав кролика, он потянул на себя шнур балдахина.

– Ты этого хотела?.. – со странными нотками в голосе спросил он.

Джилли удивилась:

– Нет…

Она отодвинулась еще чуть-чуть.

– Позвольте вам не поверить… – голосом обольстителя произнес он.

Пока она соображала, что происходит, Рори обвязал шнур вокруг запястья правой руки, потом такую же операцию проделал с левой рукой.

– Рори, что ты делаешь?! – Она была более чем удивлена. То, что обычно она видела по телевизору, происходило с ней наяву. Ей было страшно, и сердце ее учащенно билось. Правда, связана она оказалась чисто символически, потому что шнуры не были прикреплены к спинке кровати.

– Не дергайся! – приказал Рори твердым голосом. – Просто держи…

Джилли часто задышала и в самом деле ухватилась за шнуры. Рори начал медленно, сладострастно стягивать с нее простыню. Она хотела прикрыться, но Рори прижал ее руки и сказал:

– Доверься мне, Джилли.

И странное дело, Джилли подчинилась. «У нас сделка…» – думала она с тоской, закрывая глаза. Было ли ей стыдно? Скорее, непривычно. Простыня сползла с ее груди. Она поняла, что Рори рассматривает ее. Потом почувствовала его дыхание, и он стал целовать ее – вначале в груди, потом – в губы. В этот момент Джилли тоже захотела поучаствовать в игре, но Рори вернул ее руки на место. И снова Джилли подчинилась. Рори опять вернулся к ее груди, миновал ее и поцеловал Джилли в живот. Судорога пробежала по ее телу. Рори тихо засмеялся. В этот момент она инстинктивно хотела прикрыться, но Рори, пользуясь тем, что его руки длиннее, прижал ее и зубами стянул простыню до колен. Тело Джилли покрылось гусиной кожей. Она стала извиваться. И Рори довольно произнес:

– Как красиво…

Джилли не знала, что именно его вдохновляло. Ей было немного стыдно, и поэтому она не открывала глаз. Правда, когда Рори попытался согнуть ее ноги в коленях и раздвинуть их, она немного посопротивлялась – скорее для приличия, чем с пониманием дела. Когда Рори поцеловал ее между ног, она была скорее удивлена, чем разочарована. Впрочем, проанализировать свои чувства она не успела. Ее захлестнула волна возбуждения, и все, что было прелюдией, оказалось забыто в одно мгновение. Она застонала, изгибаясь, как гусеница. Сама не ведая того, она шептала: