Спонсоры. Нет проблем, или Небольшие трансбалканские хроники из страны спонсоров - Жеральдин Бегбедер

— Удить рыбу, есть, заниматься любовью, спать — что еще нужно от жизни, чтобы чувствовать себя счастливым? Ничего. Кроме Черногории. — Он подает это как остроумную шутку.

И окончательно нас убеждает: и впрямь, что нужно еще, если всего лишь от жизни в Черногории наш депрессивный Дед Мороз превратился в безмятежного рыбака. Да, действительно, ничего не может быть лучше жизни здесь, и я уже строю планы, как мы с Аленом останемся навсегда на этом острове. Любовь, поджаренная на костерке рыба, соленая морская вода… Солнце потихоньку склоняется к горизонту, и мы решаем вернуться на берег Будвы и расстаться с Гагой, который так и не спросил, а зачем мы-то приехали сюда.

Мобильник звонит несколько раз, я нашариваю его где-то на дне сумки и слушаю тревожные сообщения Ангелины: она не понимает, почему мы недоступны, она напоминает, что микроавтобус будет ждать нас ровно в 19.30 у подъезда, нам надо быть готовыми и не опаздывать.

Возвращаемся. Бары набиты до отказа, из всех динамиков несется техно, на эстрадах танцуют девушки, они вдохновенно поводят бедрами, они вращаются вокруг металлического шеста, у них убийственные взгляды и бесконечные ноги, к нам обращаются зазывалы: Tchao Bella,[84] стаканчик налить, а, влюбленные? — мы идем вдоль чего-то вроде ярмарки, здесь есть качели-карусели, тиры, всякие аттракционы. Есть даже Эйфелева башня, точь-в-точь как парижская, только поменьше, башня играет огнями. Ловушка для туристов, будвинский способ вытрясать звонкую монету, не такие уж дураки эти черногорцы — тут надо только подождать, пока монетки окажутся в кошельке, не слишком при этом себя утруждая, потянуть время.

Дверь в ванную нараспашку, наш механик, опоясав чресла полотенцем, бреется. Проходя мимо, здороваемся. Из комнаты, где поселился Вук, доносятся интересные звуки: пронзительные вскрики и жутко действующий на нервы, но возбуждающий шепот. Видимо, Вуку удалось-таки склеить черногорку с агромадными сиськами.

Из гостиной, где мы решили выпить по стаканчику, слышу, как девица ухает:

— Ух, как сладенько… ух, ух… хочу еще… ух, ух, чересчур уж он у тебя… ух… ух, ух…

И его выкрики в ответ:

— Ну, бери его! хватай его! сжимай его! держи его крепче!..

Они устраивают немыслимый тарарам, от мощных ударов ее зада вот-вот развалится кровать, пружинный матрас все громче взвизгивает, девица продолжает ухать и пищать: о да, еще, еще… и это длится до тех пор, пока Вук не испускает долгий хрип и не затыкается, падая, как безжизненное тело: бамм…

Я глотаю из стакана не пойми что. Спустя некоторое время девица с высоко поднятой головой выплывает из комнаты Вука, она обута в серебряные сандалии на шпильке — проститутки всегда носят такие, жутко возбуждающие, — а ее огромные груди лежат, как на подносе. Не взглянув на нас, она проходит мимо, от такой телки вежливости не дождешься, хватает свою сумку, направляется к ванной, хлопает дверь, и сразу начинает течь вода.

Приканчиваю свое пойло. Ален тянет меня в спальню: пора готовиться к съемке, нет уж, скорее, пора и нам основательно перепихнуться. Да-да, основательно. Это путешествие, несмотря на некоторый напряг вначале, нас сближает. Мы — дружная, живущая в согласии крепко спаянная пара. В любом случае, этот балканский кайф пробуждает в нас либидо, и не сказать чтобы нам это было не по душе.

Микрик смирно дожидается внизу уже добрых полчаса. Ангелина, вся красная, растрепанная, с мобильниками у каждого уха, прохаживается туда-сюда мимо дома, где нас поселили, беседуя с Марко и еще каким-то парнем. Впрочем, не «беседуя»: похоже, все трое чем дальше, тем больше раскаляются, никто ни в чем ни с кем не согласен, в воздухе пахнет грозой, Ангелина вот-вот окончательно выйдет из себя. Заметив нас, она жестом показывает: «Быстрее, быстрее, опаздываем!!!» В салоне видим Стояна, будто в насмешку он рассказывает нам, что им с Мистером X выделили стометровую квартиру с балконом и видом на море.

— Что-что?! Сто квадратов на вас двоих?! — кричит Ален. — Как понимать это блядство?!

Судя по сияющим физиономиям парочки, время они провели, занимаясь любовью, да и от ответа на простой вопрос: а что вы поделывали до сих пор? — они уклоняются, ограничившись смущенным хихиканьем.

Мы выезжаем из Будвы и горной дорогой движемся по направлению к городу Лука Тиват. Ехать дотуда минут сорок пять. Пользуюсь этим, чтобы повторить с Аленом текст роли — три несчастные строчки, которые он тем не менее воспроизводит с трудом. Чувствуется, что бедняга не понимает ни единого слова из тех, что мямлит, произношение никудышное даже с учетом акцента, не двигается дело с мертвой точки, хоть умри. Естественно, он снова начинает психовать, твердит, что «они» сразу догадаются о мошенничестве с нашей стороны, «они» сразу поймут, что он не знает ни слова по-английски, что ему в жизни не выучить этот дебильный язык, что соврал ради того, чтобы получить роль… на этом месте Ален переключается на меня и говорит, что я нарочно его подставила или, по крайней мере, совершенно не подумала о том, к каким пагубным последствиям на съемках приведет моя инициатива.

— Только не говори, что человек все может, если захочет!

Ален накручивает себя до тех пор, пока я и сама не начинаю ощущать совершенную психологическую опустошенность из-за его неуверенности и все возрастающего страха перед съемкой.

Наконец наш микроавтобус въезжает на территорию военно-морской базы. На набережной мы видим проржавевшее грузовое судно, но тут же, у причала, есть и военный корабль, крейсер, и даже настоящая подводная лодка, в небе вырисовываются громады серого металла, и все освещено огромными прожекторами. Зрелище впечатляет, наш шофер восхищенно охает, Стоян говорит ему, ничего, мол, удивительного — это декорация фильма с мегабюджетом, а ловчила Вук добавляет: надо бы подумать о пересмотре наших гонораров.

На площадке суетятся техники, тащат туда-сюда кабели, вокруг толпятся моряки в форме, в руках у каждого — бутылочка пива «Бип».

— Три сотни матросов взяли статистами, — докладывает и глазом не моргнув Ангелина.

Едва мы выходим из микрика, Марко, первый ассистент режиссера по актерам, отправляет нас ко второму ассистенту. Зовут второго ассистента Джулией, второй ассистент — красивая двадцатидвухлетняя итальянка родом из Рима, увешанная золотыми цепочками. На руке у этой стильной девицы из хорошей семьи дорогущий «ролекс», и всем своим видом она показывает: я знаю, кто я такая, откуда приехала, и я чрезвычайно высокого мнения о собственной персоне. Девушка-всезнайка, сверхорганизованная, заваленная работой, из таких, которые мне сразу становятся несимпатичны и которых я считаю некомпетентными.

Второй ассистент по актерам ведет всех в столовую, глядя на нас свысока и слегка презирая как второразрядных актеров. Мы никто, ничто и звать никак, к тому же сербы, а это отягощающее обстоятельство. Когда Ален объясняет Джулии, что мы-то Francuzi и я вообще не артистка, а его жена и личный психолог, сообщение выбивает ее из колеи и она совершенно теряется.