Эд, граф Парижский и король Франции. 882-898 гг. - Эдуард Фавр

Рудольф, аббат Сен-Бертена и Сен-Вааста, после болезни, начавшейся на Рождество, 5 января 892 г. умер[676]. Два важных аббатства стали вакантными, и это были лакомые куски. Балдуин, граф Фландрии, Булони и Теруанна, приехал к Эду с просьбой уступить Сен-Бертен ему. Узнав об этом, монахи послали к королю одного из них по имени Гримбальд, человека очень почтенного, надевшего сутану, когда аббатом был еще Гуго, чтобы он приложил все усилия, но не допустил этого. По пути Гримбальд встретил Балдуина, который уже возвращался от короля. Балдуин поинтересовался, куда Гримбальд направляется. На ответ Гримбальда, что он едет к королю, Балдуин сказал, что король отдаст аббатство ему при условии, что это не будет противоречить воле монахов, и настоятельно попросил Гримбальда не противиться ему в этом деле. На этих словах они расстались; Гримбальд продолжил путь и прибыл к королю, который в начале 892 г., вероятно, находился в окрестностях Компьеня. При дворе он застал Фулька, который сам когда-то был аббатом Сен-Бертена и в архиепископстве которого находились оба вакантных аббатства. Гримбальд заявил ему, что монахи Сен-Бертена скорее все покинут аббатство, чем подчинятся мирянину, и призвал во имя Бога просить короля не делать того, чего не делал ни один из его предшественников. Гримбальд не мог выбрать более удачный объект для обращения. Фульк привел его к королю и передал его прошение, поддержав собственным авторитетом. Короче говоря, монахам было разрешено самим выбрать себе аббата; выбран был Фульк, и король утвердил этот выбор. По этой причине Балдуин возненавидел Фулька; но прежде всего гнев графа обратился на Эда. Впрочем, он питал мятежные замыслы еще с тех пор, как вернулся от этого государя.

Через три дня после смерти Рудольфа шателены (castellani) аббатства Сен-Вааст[677], тоже оставшегося без аббата, отправили графа Эгфрида сообщить королю о смерти Рудольфа и выяснить его намерения. Потом, в отсутствие Эгфрида, никак не приняв в расчет ни его миссию, ни данные ему обещания (неизвестно какие) и последовав совету некоего Эвреберта, очень хитрого человека, они призвали графа Балдуина, вернувшегося от двора недовольным, и ввели его во владение своим монастырем и Аррасом. По наущению того же Эвреберта Балдуин дал Эду знать, что намерен держать аббатства своего родственника, только если на то будет добрая воля короля. Король в ответ призвал Балдуина не проявлять во всем этом столь большой спешки[678] и приехать к нему, заверяя, что прием будет благосклонным. Балдуин не приехал; он слал гонцов за гонцами[679], но безрезультатно. Для его свежеприобретенной верности два отказа отдать аббатство стали слишком тяжелым испытанием; теперь он открыто поднял мятеж. Он отправил в Аррас своего брата Рауля[680], чтобы охранять взятое добро, а сам раньше 12 марта поехал во Фландрию, где развернул активную деятельность[681], определенно с целью набирать войска, готовиться к сопротивлению и создавать союзы. Хитрый Эвреберт организовал ему союз с одним кузеном Эда по имени Валькер[682], которому король прежде передал Ланскую крепость и который развернул знамя мятежа. 17 апреля Сен-Вааст, церкви и крепость, сгорели; Балдуин немедленно приехал отстраивать укрепления монастыря; во всем этом он проявлял сильное рвение, ведь ему надо было готовиться к борьбе на два фронта — он должен был опасаться не только короля, но и церкви.

Фульк собрал своих епископов-суффраганов: Дидона Ланского, Гетилона Нуайонского, Рикульфа Суассонского, Гериланда Теруаннского[683], чтобы обсудить, что надо предпринять в ответ на преступления Балдуина; потом он написал графу письмо, которое начиналось с предостережений и представляло собой целую обвинительную речь[684]. Балдуин высек священника, он захватил владение, которое король отдал нуайонской церкви, он отнял монастырь у монахов (подразумевался Сен-Вааст); все это были доказательства, что Балдуин находится на дурном счету и что если самыми опасными врагами церкви остаются норманны, то на ее богатства зарятся не они одни. Наконец, Фульк обвинил Балдуина в том, что тот поднял мятеж против короля, то есть нарушил верность, в которой присягал; курьезный упрек в устах архиепископа Реймсского, а в скором времени этот укор будет выглядеть еще более странным!

Фульк закончил это письмо угрозой отлучения. В то же время он вместе с епископами-суффраганами, перечисленными выше, написал Додилону[685], епископу Камбрейскому, которому норманны помешали приехать на собор и в епархии которого находился Сен-Вааст; он сообщил ему о письме, написанном графу Фландрскому, и указал, как себя вести в отношении последнего: прежде всего надо проявить сдержанность и начать с предостережений и увещеваний. Потом ему должно быть послано и зачитано письмо, написанное на соборе; но, поскольку до него очень трудно добраться и он остается недоступным, это письмо будет зачитано в том месте, где Балдуин посягнул на религию, а впоследствии, если только он не раскается, никто не должен с ним общаться под угрозой анафемы. То есть были разосланы приказы готовиться к отлучению. В отсутствие Додилона, отношения которого с Фульком уже испортились[686], ехать в Аррас, чтобы выполнить эти приказы[687] — главной статьей обвинения был захват Сен-Вааста, — должен был епископ Гетилон Нуайонский. Таковы были первые меры, принятые духовенством; продолжения они не получили. В течение 892 г. произошли определенные события; к концу того же года верность Фулька дала трещину, и если как князь церкви он должен был настаивать на отлучении Балдуина, то из политических соображений ему надо было беречь графа Фландрского, поэтому он медлил. В 892 г. в Реймсе собрался новый собор; постановления предыдущего выполнены не были. Было решено подвергнуть Балдуина анафеме, «но, — добавляет Фульк в письме, которое он написал Балдуину[688], и здесь слово берет уже политик, — поскольку вы представляетесь полезным для церкви и общего блага королевства, выполнение церковного осуждения будет отложено, вам предоставят время на размышление и раскаяние». Тон архиепископа существенно изменился; он уже не говорит о мятеже против короля, о вероломстве, — Балдуин, несмотря на все прегрешения перед церковью и на то, что находится на грани анафемы, еще может быть для церкви полезен. Смягченный тон этого второго письма Балдуину можно связать с враждебными Эду замыслами, какие питал архиепископ. При развитии событий, какое он предвидел, Фульк надеялся найти в этом графе, не уважающем церковь и вероломном в отношении короля, поддержку церкви, то есть союзника и опору общего блага, иными словами, сильного помощника новой королевской власти, создать которую замышлял архиепископ[689]. Был ли Балдуин отлучен после стольких промедлений? Это отлучение настолько потеряло силу и престиж[690], что по дальнейшей истории Балдуина невозможно понять, было ли оно в действительности объявлено; во всяком случае, позже мы увидим, что он выступил на стороне Карла, то есть надежды Фулька сбылись.