Красная земля, Черная земля. Древний Египет: легенды и факты - Барбара Мертц

Это один из примеров, в которых магия и наука могут составить друг другу компанию. Последовательность событий не всегда причинно обоснована, хотя легко принять ее за таковую. Однажды часа в четыре утра я могу надеть свободно ниспадающее платье желтого цвета и стану танцевать на балконе. Часом или двумя позже встает солнце. Есть ли в этой последовательности причина и следствие? Ведь я определенно изображала восход солнца и цветом одеяния, и своими телодвижениями. Я ли вызвала это явление природы? Вы, мой интеллигентный читатель, только рассмеетесь в ответ на такой вопрос, но я знаю людей, способных в это поверить. В сложном современном мире многие вещи очень трудно разделить. Что побуждает двух людей влюбиться, зачать ребенка? Что вынуждает растение цвести, птицу летать, ребенка подхватить корь? В чем причина какой-нибудь войны или одной из симфоний Моцарта? Из-за чего мои герани завяли, а у соседа они цветут? Даже если мы назовем причину, она часто оказывается недостаточной. Можно объяснить болезнь ребенка тем, что он заразился, но можно носить в себе эти бациллы и не болеть – при природном иммунитете, переболев корью раньше или же по какой-то причине, нам неизвестной. Нет ничего удивительного, что иногда нельзя отделить истинные причины от ложных, а некоторые современные логики полагают, что все вообще взаимосвязано.

Но вернемся к нашему герою-неандертальцу, радующемуся своему успеху и переживающему свой триумф. Если он обладает достаточным воображением, чтобы увидеть связь между вспышкой раздражения и смертью своего врага, он усвоит и всю практическую полезность этой последовательности. Это же великое открытие! Если неандерталец благороден и человеколюбив, он поведает о своем открытии всем соплеменникам, чтобы и они могли использовать его по отношению к врагам и к мамонтам. Однако может оказаться, что наш неандерталец не столь человеколюбив. Скорее всего, он рассказал о происшедшем с ним на охоте, но объяснил это другим только тем, что обрел магическую силу и владеет ею один. После этого он может стать знахарем, шаманом или колдуном – первым в долгой череде служителей магии, которые бессчетное число лет жили доверчивостью своих ближних.

Мы уже установили факт, что порой отличить истинную причину явления от того, что причиной не является, нелегко. Истинная причина всегда должна иметь один и тот же результат. Неужели маги не замечали, что их заклинания нередко имеют разные последствия?

Нет, не замечали. Люди не видят тех вещей, которых не желают видеть. Их воображение избирательно. Успех запоминается, неудача забывается, точно так же, как удовольствие остается в памяти дольше и представляется более ярким, чем боль. К тому же маги были людьми выдающегося ума и редкого мастерства. Если бы это было не так, они считались бы магами не долго. Еще одно отличие магии от науки – зависимость ее эффективности от личности мага. Ученый, который работает над установлением причинных связей, может быть и неприятен своим коллегами, но его характер никак не повлияет на вирус рака – или на то, что в конечном счете вызывает рак. Однако хороший маг должен обладать выдающимися личными качествами или тем, что называют харизмой, способностью влиять на людей.

Нет другой профессии, в которой харизма играла бы столь важную роль, как в магии, если не брать в расчет политику. Возьмем медицину, которой в первобытном обществе занимались маги. «Психосоматическое» лечение всех недугов – от зубной боли до слепоты – современной медициной не используется, но представьте себе, какое воздействие оно оказывало со стороны яркого, властного человека, многократно усиленное собственной верой пациента в магические силы. Больной определенно должен был ощутить некоторое облегчение. «Да, доктор, я и в самом деле чувствую себя лучше!» Даже в наши дни поведение врача может и способствовать излечению, и мешать. В первобытной медицине на поведение целителя приходилось 90 процентов лечебного воздействия.

Умный шаман мог затеять и эксперименты с растениями и порошками, правильное использование которых могло бы увеличить число излеченных от болезни. Свой ум он мог применить и для расширения сферы магического воздействия. Он мог создать заговор для того, чтобы одолеть, искалечить или убить врага. Составление подобных заговоров было одной из самых важных областей применения искусства черной магии. Хорошо известно использование яда ведьмами, причем в сравнительно недавней европейской истории. Человек, который платит магу, доволен результатами; он не знает – или не хочет знать, что именно уложило его врага – грозное заклинание или мышьяк.

Опытный отравитель, таким образом, мог своими «заговорами» весьма успешно доводить до смерти многих. Разного рода добавления к заговорам делали успешной и любовную магию. Такие добавления были различными – от совета расчесать волосы до прямого шантажа. Даже в магии, связанной с погодой, где, казалось, все зависит от природы, некоторую роль играла и личность мага – шаман мог использовать свой выдающийся интеллект для наблюдения за феноменами, просто не замечаемыми его менее сообразительными современниками. Если он и не мог вызвать дождь своими заклинаниями, то вполне был в состоянии его предсказать – по облакам или помня о сезонных изменениях. Если его просили остановить солнечное затмение, все, что от него требовалось, это держать руки воздетыми к небу и произносить заклинания до тех пор, пока тень на солнце не пройдет мимо. Если все попытки мага в чем-то заканчивались неудачей, умный маг находил способ объяснить это враждебными действиями колдунов врага, неточностью исполнения ритуала помощниками – любой подобный аргумент, высказанный достаточно энергично, вполне убедителен. Поскольку я отношу себя к циникам, я склонна согласиться со многими антропологами, которые считают, что самыми почитаемыми магами были те, кто совершенно не верил в собственные заклинания. Честный человек, столкнувшись с неудачей, должен был признать, что причина неудачи ему неизвестна. В некоторых первобытных культурах при подобных признаниях он не долго бы прожил.

Одной из причин, благодаря которой маг пользовался авторитетом, было то, что магия и в самом деле работала. Она заставляла людей во что-то поверить, а поверив, они воплощали это в жизнь. Это звучит парадоксально, но на самом деле парадоксального здесь мало. Выраженные вслух враждебные намерения могли вызвать беспокойство и страх, несварение желудка на нервной почве и болезни. Проклятие могло убить – если жертва в него верила. С другой стороны, психологическая поддержка в виде защитного амулета увеличивала уверенность человека в собственных силах и, следовательно, оказывала определенный эффект. И потому нет ничего удивительного в том, что люди обычно верили в магию. Куда удивительнее, что мы в нее не верим.

Многие ли из нас понимают принцип работы такого привычного домашнего аппарата, как телефон? Мы знаем, что он работает в соответствии с законами науки, а не магии, потому что разные авторитеты от школьного учителя до научно-популярного журнала уверяют нас, что это так. Но если с будущей недели учитель и журнал начнут утверждать, что сообщение переносится бегающими из города в город по проводам маленькими феями, многие из нас примут это объяснение совершенно спокойно. И если авторитетные люди скажут нам, что человеческая кровь помогает зерновым расти лучше, кое-кто из нас отправится в поле, чтобы полить зерновые собственной кровью. Не верим в магию? Кто, мы? Мы верим всяким знахарям, которые сочиняют целые книги заговоров о «позитивном мышлении» и о том, как приобретать друзей и оказывать влияние на людей. Без сомнения, у подобного рода заговоров есть солидный психологический базис, но он был и у первобытной магии. Мы, современные люди, имеем научное мышление, но среди нас есть много таких, кто запрещает делать своим детям прививки и не позволяет делать себе переливание крови только на том основании, что это противоречит воле Бога, хотя я не могу припомнить, чтобы Бог когда-либо высказывал свое мнение на эту тему. И совсем уж иррационально выглядят теории о расовой чистоте и расовом превосходстве. Они находятся на том же уровне, что и поливание поля кровью. Большая часть из нас не имеет научного склада ума; нас нельзя даже назвать рациональными. Мы живем в интеллектуальном климате, который принимает «науку» за самый важный общий принцип, но мы верим в науку так же, как верили египтяне в магию. Мы не можем понять систему взглядов наших далеких предков не потому, что мы более рациональны, а потому, что используем совсем другую магию.