Бездна взывает к бездне - Наталья Андреева

«Нет, я не пойду туда! – решительно тряхнула локонами она. – Я не буду этого делать даже ради него. Как бы он ни просил…»

Она вернулась к окну и посмотрела, как дивный парк вновь погружается в темноту. Но фейерверк только начинался. Вдалеке вдруг закрутилось огненное колесо, рассыпая тысячу искр. Вот это был сюрприз так сюрприз! Гости закричали восторженно, зааплодировали. Потом повсюду, справа, слева, впереди, забили огненные фонтаны. И вновь целые гроздья разноцветных огней мгновенно созрели в небе и тут же осыпались наземь, словно переспевшие ягоды рябины под тяжестью снега.

«Но где же маменька?» – подумала вдруг она. Евдокии Павловны не было видно среди гостей. И не было отца. Потом она вздохнула с облегчением: появился Василий Игнатьевич и тоже стал смотреть на небо, на разноцветные огни. Но вид у него был не веселый, и, кажется, отставной майор Иванцов был в сильном подпитии. Маменьки же по-прежнему не было видно. Не видела она и Жюли. «Надо спуститься, – подумала она по прошествии какого-то времени. – Я здесь одна на веранде. Все подумают, что я прячусь. Ах, я и в самом деле прячусь! Но довольно…»

Она решительно спустилась с веранды.

– Александрин! – позвал ее кто-то.

Она обернулась: это был Серж. «Слава богу! – подумала Шурочка. – Он здесь! Значит, все хорошо! А завтра… Завтра я что-нибудь придумаю. Я его уговорю…»

Она думала о графе. Об Алексее Николаевиче.

– Куда же ты пропала?

– Я волновалась за тебя.

– Напрасно, – усмехнулся Серж. На его лице плясали разноцветные огни, вся красота куда-то подевалась, и теперь он был похож на клоуна, на одного из итальянских актеров с измазанным гримом лицом. Они, кстати, тоже все были здесь, в парке, и тоже смотрели фейерверк. Ей вдруг стало неприятно.

– Я думала…

Она подняла голову. О боже! Там, в кабинете графа, горела свеча! Пламя ее колебалось, будто кто-то ходил там и что-то искал. А что он мог искать там, как не… Шурочка, оттолкнув Сержа, тут же кинулась обратно на веранду. Птицей взлетела на второй этаж, путаясь от спешки в длинном бальном платье. Лакеев не было, вся челядь вышла в сад, любоваться удивительным фейерверком. Она неслась по галерее, не чуя ног под собой. Выскочив же в коридор перед кабинетом графа, наткнулась прямо на Жюли.

– Юленька! Что ты здесь делаешь? Дай я пройду в кабинет!

– Ты туда не пойдешь! – Сестра цепко схватила ее за руку.

– Где маменька?

– Внизу.

– Нет, она здесь. Пусти! Она не должна этого делать!

– Ты не пойдешь туда! – Жюли еще сильнее сжала Шурочкину руку и приказала: – Идем вниз!

Шурочка попыталась вырваться, но тщетно. В кабинете явно кто-то был, и Жюли решительно не хотела ее туда пускать.

– Юленька! Зачем ты это делаешь?! Граф нарочно все подстроил!

– Вниз! Идем туда, где все!

Сестра оказалась удивительно сильной. Она упорно тащила Шурочку в галерею. Но с другой стороны вдруг послышались шаги. Сестры замерли. Кто-то осторожно шел по коридору со стороны парадной лестницы. Шурочка подумала, что это граф идет со своими слугами, чтобы посмотреть, кто же попался в расставленную им ловушку? Разумеется, граф тоже видел свет в окне своего кабинета. «Он, верно, думает, что это Серж», – вздрогнула Шурочка. Она-то знала, что Соболинский внизу, среди гостей! В отчаянии она посмотрела на сестру. Но шаги вдруг стихли. Жюли прижала палец к губам:

– Тише. Я посмотрю, кто это. А ты стой здесь. – И тут же отпустила Шурочку.

Она слышала, как Жюли осторожно идет по темному коридору. Потом раздался ее сдавленный вскрик, похожий на стон, и тут же сестра развернулась резко и кинулась к ней:

– Господи, господи! Что же теперь делать?!

– Кто там? – дрожа, спросила Шурочка. – Граф? Пойдем через галерею! Нам надо уйти отсюда незаметно! Никто не должен знать.

– Да, да… Никто не должен знать, – эхом откликнулась Жюли.

Теперь уже Шурочка сама тащила сестру за руку. Уйти отсюда, поскорее уйти! Людей нигде не было, сестрам никто не мешал. Огромный дом, казалось, вымер, и огни в нем были притушены, все ушли смотреть фейерверк. Или же и это было подстроено графом? Через галерею они пробежали к лестнице на веранду, а потом спустились в сад. Они поспели к самому финалу огненной потехи. В небе взорвалась последняя ракета, и гости бурно и с искренним удовольствием зааплодировали. На этот раз все были довольны.

После того как последний огненный фонтан погас, лакеи вновь принялись зажигать повсюду фонари. Дивный парк словно ожил, но теперь уже он готовился к проводам гостей.

– Господа! – сказал, обратившись к ним, граф Ланин. – Прошу вас к вечернему чаю, перед тем как вы покинете мой дом. Для господ офицеров и прочих желающих подадут пунш!

– Ура! Виват его сиятельству! – раздались восторженные крики.

Шурочка увидела, что Василий Игнатьевич тоже ничего не имеет против пунша и направляется в дом. Она обернулась, ища глазами маменьку. Надо же его остановить! Отставной майор и так изрядно пьян!

Евдокию Павловну она нашла в доме.

– Александрин! – взволнованно сказала та. – Дитя мое, у тебя прическа растрепалась! Дай я поправлю тебе локон. – И маменька протянула руку, которая слегка дрожала.

– Какие локоны? Бал уже закончился! Не все ли теперь равно? Нам скоро ехать!

– Ах да! Конечно же ехать! Где ж отец?

– Пьет пунш с офицерами, – сердито ответила она.

– Пунш, какой пунш? – Евдокия Павловна была взволнованна и чрезвычайно рассеянна. Она явно не слышала, что говорит ей младшая дочь.

Огромный дом опять ожил. В гостиной, куда все прошли, было теперь накрыто для чая. Проголодавшиеся после танцев и длительной прогулки в парке гости охотно принялись за легкую закуску, которую предложил им граф. Женщины разливали чай, мужчины предпочли напитки покрепче. Теперь все было почти по-домашнему. Гости устали и готовились к отъезду, хозяин же исчерпал свои сюрпризы, но все и так уже были поражены. Это празднество в уезде будут вспоминать еще долго! Проследив, чтобы каждый из гостей получил все, что ему требуется, граф вышел из гостиной отдать какие-то распоряжения. Шурочка догадалась, куда он пошел, и теперь разволновалась: что же будет дальше? Она боялась смотреть на мать и на Жюли. Те пили чай вместе со всеми и тоже старались друг на друга не смотреть.

Граф вернулся быстро, он был абсолютно спокоен. Сопровождали его два дюжих лакея. Он остановился в дверях и громко сказал:

– Господа, мне жаль омрачать этот праздник, но я вынужден сказать вам что-то неприятное.

Все повернулись к нему, воцарилась мертвая тишина.

– Только что, поднявшись в кабинет, я обнаружил пропажу. Это камень редкой красоты и огромной стоимости. Он пропал сегодня из моего сейфа. Перед тем как начались танцы, мы с семейством Иванцовых, – он слегка поклонился Евдокии Павловне, – господином Лежечевым и господином Соболинским любовались алмазом. Они могут подтвердить, что футляр я положил в сейф. Теперь его там нет. Замок вчера, к сожалению, сломался. Сейф был не заперт, и вот алмаз исчез!