Высотки сталинской Москвы. Наследие эпохи - Николай Кружков

Подъемные краны УБК, созданные советскими конструкторами и построенные на советских заводах, сыграли решающую роль в ускорении темпов монтажа стальных каркасов высотных зданий. В 1950 году Академия архитектуры СССР организовала на постоянной строительной выставке специальный павильон. Центральным экспонатом выставочного зала являлся макет в масштабе 1:50, который позволял проследить последовательность производства работ на строительстве здания на Смоленской площади. Макет показывал, как производится монтаж стального каркаса тремя универсальными башенными кранами УБК-5-49. А модель башенного крана УБК экспонировалась в масштабе 1:20[191].

В книге «Дворец науки», изданной Профсоюзным издательством в 1954 году, был опубликован рассказ Юрия Паршина, работавшего машинистом того самого крана УБК-15-49. Вот фрагменты из этой статьи.

«Немногие знают о существовании «ползучих кранов». На нашей стройке их было семь: шесть кранов грузоподъемностью по 5 тонн («УБК-5») и один – пятнадцатитонный («УБК-15»). При помощи этих мощных машин производился монтаж металлического каркаса главного корпуса университета. Свыше 36 тысяч тонн металла перенесли они с железнодорожных платформ на рабочее место монтажников-верхолазов. Краны не только подавали грузы наверх, но и сами поднимали все выше и выше свои тяжелые стальные тела. Пятнадцатитонный башенный кран, например, находившийся над центральной высотной частью главного корпуса, весил 110 тонн. Длина его стрелы достигала 38,5 метра. Радиус действия этого крана – 77 метров. По окончании монтажа одного яруса каркаса здания, равного двум этажам, кран поднимался вверх на 10–12 метров. Так постепенно он забрался на высоту более 200 метров от земли… [192]

Я пришел на стройку с завода металлоконструкций Управления строительства Дворца Советов. Своими руками я монтировал на этом заводе краны «УБК-5». Еще тогда я принял твердое решение: закончу монтаж шестого крана и буду работать на нем, обязательно приму участие в сооружении здания-великана на Ленинских горах.

В летние дни 194 9 года с заводского двора один за другим отправлялись на строительную площадку новые краны. С прибытием первого УБК-5 на стройке были организованы курсы по подготовке строителей-крановщиков. Продолжая работать на заводе слесарем-сборщиком, я стал посещать эти курсы. Посоветовавшие ь с преподавателем, достал необходимую техническую литературу. Вечером я шел на стройку, забирался в кабину крана, наблюдал, как работает машинист, а порой сам сади лея за рычаги управления.

Когда был собран последний, шестой кран УБК-5, я сдал экстерном государственный экзамен на звание машиниста-крановщика. В те дни универсальные башенные краны, установленные в огромном котловане главного корпуса, использовались для подачи бетона, арматуры, опалубки.

Вскоре на площадке главного корпуса начался монтаж самого мощного крана – УБК-15. Вместе с ним на стройке появились новые люди. В брезентовых куртках, подвязанные широкими поясами с металлическими цепочками, они мне понравились с первой же встречи. Все, как на подбор, коренастые, широкоплечие, с мужественными лицами. Это были люди ранее неизвестной мне профессии – монтажники-верхолазы.

Бетонирование плиты фундамента высотного здания МГУ

Начался монтаж металлического каркаса. Как-то заболел машинист с УБК-15. Меня попросили заме нить его. С тех пор я так и остался работать на этом кране…[193]

Между машинистом крана и монтажниками-верхолазами существовала радиосвязь. И вот однажды, поднявшись в с вою кабину, я услышал из репродуктора голос Сергея Репецкого:

– Вся наша бригада несет стахановскую вахту. Мы решили давать за смену по три нормы. Юрий Николаевич, обеспечишь нас конструкциями?

Не было такого случая, чтобы я подводил монтажников. Решил проверить на практике свой замысел – совместить три операции в одной.

Обычно машинист только после окончания подъема нажимает рычаг, приводя в движение каретку стрелы крана и подтягивая ее «на себя». Затем он делает поворот стрелы. Эти три операции обычно выполняются последовательно. Я совместил их в одной: подъем конструкции, подтягивание каретки «на себя» и поворот стрелы стал делать одновременно. На каждом подъеме груза я таким образом выигрывал семь минут. Если учесть, что надо было сделать по норме не менее пятнадцати подъемов, то мною в течение дня было сэкономлено сто пять минут. В результате за смену мне удалось дополнительно подать монтажникам-верхолазам десятки тонн металлических конструкций…[194]

Когда смонтировали кран УБК-15, его стрела была длиною в 22 метра. Наши инженеры решили обойтись без установки дополнительных кранов над центральной частью здания. Для того чтобы кран охватил весь монтажный участок, на него поставили стрелу длиною 38,5 метра. Но с такой стрелой, если каретка находилась на самом ее конце, по норме можно было поднять груз весом не более 7,5 тонны.

Монтаж тринадцатого яруса – двадцать пятого и двадцать шестого этажей – подходил к концу. Наш кран уже находился на высоте 120 метров от земли. Наступил момент, когда нужно было поднять сюда металлическую конструкцию весом более 10 тонн.

Долго лежала она на железнодорожной платформе, стоявшей у подножия здания. Инженеры монтажного управления треста «Сталь-конструкция» несколько раз проверяли расчеты, можно ли поднять такой груз краном УБК-15 с удлиненной стрелой.

Как-то утром вижу из своей кабины, как мотовоз подвез платформу с тяжелой конструкцией к площадке, с которой я принимал груз. Что греха таить, дрогнуло у меня сердце! Нелегкой будет задача! Только подумал об этом, – слышу по радио знакомый голос Репецкого:

– Готовься, Юра, поднимать десятитонку!

Я уже сам знал, что мне надо делать. Отрегулировал все тормоза, вышел из кабины, спустился к обойме крана и осмотрел сварочные швы. Поднялся на стрелу, проверил трос. Все было исправно. Даю знать вниз о своей готовности поднимать груз. Крепко держу в руках рычаги управления машиной. Слышу команду:

– Вира!

Загудели мощные электромоторы подъемной лебедки. Чувствую, как стрела пошла вниз, отрывая груз от платформы. Стоп! Держу груз на весу. Все в по рядке! И вновь:

– Вира полный!

В моих руках отдается работа машины, я чувствую ее, слышу ровный гул моторов. Вот показалась тяжелая балка, беру каретку «на себя». Теперь – победа. Конструкци я наша!..[195]