Крепость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл

– Ушла, сэр.

– Возле окна не стоит?

Сержант посмотрел в окно.

– Никак нет, сэр. Отошла в другой конец двора. Как и положено хорошей девочке.

– Полагаю, вы принесли какие-то новости?

– Не просто новости, сэр, а кое-что получше. – Хейксвилл подошел к столу и выложил содержимое кармана. – Ваши расписки, сэр. Получены от Джамы. Все до единой. На десять тысяч рупий, сэр! Долг закрыт, сэр! Полностью!

Торранс облегченно вздохнул. Долг – ужасная вещь, но, вероятно, неизбежная, когда хочешь жить по-настоящему, а не влачить жалкое существование. Двенадцать сотен гиней! Как же он влез в такой долг? Безумие! Однако ж теперь все оплачено. Проблемы позади.

– Сожгите расписки, – распорядился он. – Все!

Сержант поднес стопку бумажек к пламени свечи и, когда они вспыхнули и съежились, бросил догорать на стол. Ветерок от опахала развеял дымок и разметал вспорхнувшие черные чешуйки пепла.

– А еще, сэр, Джама, будучи джентльменом, хотя и черномазым нехристем, добавил благодарность. – Хейксвилл высыпал на стол несколько золотых монет.

– Сколько?

– Семьсот рупий, сэр.

– Не сомневаюсь, что он дал больше. Вы меня обманываете, сержант.

– Сэр! – возмущенно напыжился Хейксвилл. – Чтоб мне провалиться, сэр. Говорю как христианин, ни разу в жизни, сэр, ни одной живой души не обманул. Только тех, кто того заслуживал, в коем случае они получили по заслугам, сэр, как сказано в Писании.

– Через пару дней Джама вернется в лагерь, и я у него спрошу, – предупредил капитан, твердо глядя на Хейксвилла.

– И узнаете, сэр, что все было честь по чести, как и положено между солдатами, сэр. – Сержант засопел. – Больно слушать такое, сэр.

Торранс зевнул.

– Примите мои искреннейшие, глубочайшие и почтительнейшие извинения. А теперь расскажите о Шарпе.

Хейксвилл взглянул на слугу-индийца, бесстрастно дергавшего за веревочку опахала.

– Он понимает английский, сэр?

– Разумеется, не понимает.

– Так вот, сэр, Шарпи больше нет. – Сержант вспомнил, как пинал своего заклятого врага, и его перекосило. От удовольствия. – Раздели ублюдка догола, сэр. И задали так, что до смертного часа не забудет. Хотя и помнить будет недолго, поскольку следует к месту казни. Я его держал связанным, сэр, до передачи людям Джамы. Явились за ним в назначенное время, так что беспокоиться не о чем. Считайте, что его уже и нет на белом свете. Что заслужил, то и получил.

– Вы его раздели? – удивился Торранс. – Зачем?

– Не хотел, сэр, чтобы черномазые нехристи выбросили тело в офицерской форме, хотя ублюдок, сказать по правде, и недостоин был ее носить, поскольку есть выскочка паршивая, сэр. Так что мы его раздели, а форму сожгли.

– Все прошло как надо?

Хейксвилл пожал плечами.

– Мальчишка его пропал, но с ним проблем не будет. Скорее всего, сбежал к мамочке.

Торранс улыбнулся. Вот и все. Дело сделано. Забот как не бывало. Можно продолжить бизнес с Джамой. Только с большей осторожностью, учитывая прошлый опыт.

– Сажит отправился с Шарпом? – спросил капитан, понимая, что для сокрытия незаконных сделок ему понадобится опытный и ловкий писарь.

– Нет, сэр. Он здесь, со мной. Ждет за дверью. – Хейксвилл кивнул в сторону передней комнаты. – Хотел уйти, но я дал ему доброго пинка. Напомнил, что он нужен нам здесь, сэр, после чего ублюдок стал как шелковый. Хороший парень, сэр, хоть и нехристь.

Торранс улыбнулся.

– Я в долгу перед вами, сержант. В неоплатном долгу.

– Исполняю свои обязанности, сэр. – Хейксвилл переждал приступ конвульсий и, ухмыльнувшись, показал пальцем в окно. – И надеюсь, сэр, на солдатское вознаграждение.

– Имеете в виду Брик?

– Таково, сэр, мое сердечное желание. – Сержант прокашлялся. – Мы с ней, сэр, созданы друг для друга. Как сказано в Писании.

– А вот с этим придется немного подождать. Брик мне еще нужна. Кому-то же надо за мной присматривать. А вам, сержант, надлежит принять на себя обязанности мистера Шарпа. Подождем, пока его хватятся, а потом объявим, что он попал в засаду и захвачен маратхами. Так что вам предстоит отправиться в горы и помочь саперам.

– Мне, сэр? – Перспектива заняться настоящим делом явно не обрадовала Хейксвилла. – В горы?

– Кому-то придется. Вы же не думаете, что в горы должен отправиться я? И не беспокойтесь, это ненадолго. А когда кампания закончится, уверяю, ваше сердечное желание будет исполнено. – Торранс уже решил, что отпустит Клер не раньше, чем Хейксвилл заплатит за ее проезд из Англии. Деньги у сержанта найдутся – капитан нисколько не сомневался, что большая часть полученного от Джамы золота осела в карманах Хейксвилла. – Так что готовьтесь. В горах вас ждут уже завтра.

– Есть, сэр, – угрюмо ответил сержант.

– Отлично сработано. Вы надежный человек, Хейксвилл, – похвалил подчиненного капитан. – Ступайте и не напустите мошек.

Сержант вышел. В кармане у него лежало три тысячи триста рупий и еще целое состояние в драгоценных камнях, спрятанных в патронной сумке. Хотелось бы отпраздновать такое событие с Клер Уолл, но... Что ж, шанс еще представится – в этом он не сомневался. А порадоваться можно и в одиночку. Хейксвилл посмотрел на первые звезды, выскочившие в небе над Гавилгуром. Им овладело редкое ощущение удовлетворенности. Отомстил врагу. Разбогател.

В мире Обадайи Хейксвилла все было хорошо.

Шарп знал, что лежит в повозке. Догадаться было нетрудно – трясло, а несмазанные оси жутко скрипели. Запряженные быками повозки, следовавшие в обозе за армией, всегда издавали звуки, напоминающие завывания попавших в ад.

Голый. Избитый. И еще боль. Больно было даже дышать. Во рту кляп. Руки и ноги связаны. Но если бы и не были связаны, он вряд ли смог бы пошевелиться, потому что его завернули в толстый пыльный ковер. Хейксвилл! Мерзавец заманил его в засаду, оглушил, раздел и обобрал. Шарп знал это, потому что слышал голос сержанта, когда его заворачивали в ковер. Потом вынесли из палатки и бросили в повозку. Сколько прошло времени, Шарп не ведал – из-за боли он то и дело терял сознание и проваливался в темноту. Страшную темноту кошмара. Во рту кровь. Один зуб шатался. Ныло сломанное ребро. Все остальное просто болело. В голове гудело. Тошнило. Усилием воли он сдерживал тошноту, понимая, что если даст слабину, то захлебнется собственной блевотиной. Снова и снова Шарп приказал желудку успокоиться.

Успокоиться!

Единственное утешение – остался в живых. Хотя, может, лучше было бы умереть? Почему Хейксвилл не прикончил его на месте? Уж точно не из милосердия. А раз так, то смерть уготована ему в другом месте. Только вот зачем Хейксвиллу это понадобилось? Как-никак держать в палатке раздетого и связанного офицера, а потом везти его через пикеты огромный риск. Бессмыслица какая-то. Ясно одно, Обадайя Хейксвилл перехитрил-таки его и выманил камешки из тайных мест. Черт бы их всех побрал! Сначала Симона, теперь Хейксвилл. Шарп вдруг подумал, что сержант не справился бы без помощи Торранса.