Что такое искусство? - Вера Васильевна Алексеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слева — резной иконостас в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря в Москве. XVII в. Справа — резной плафон Зала Большого Совета Дворца дожей («Палаццо дукале») в Венеции. Италия. XVI в. В глубине зала — огромная настенная композиция «Рай», созданная Тинторетто в конце XVI века.
Иконостас — это «икононоситель», а значит «смыслоносигель», так как в его огромной многооконной раме форма окон, их размер и порядок расположения определены смыслом живописи. Потому иконостас должен быть монументален, в крайнем случае монументально-декоративен. А потолок Палаццо дукале — декоративно-монументален, ибо декоративное начало победило и в подчинении смысла живописи задаче украшения, и в нарядности рам (см. текст, стр. 217).
Современная монументальная живопись Мексики (см. текст, стр. 218). Слева — Сикейрос. «Новая демократия». Роспись во Дворце изящных искусств в Мехико; общая композиция и фрагмент. Фреска. Справа — Ороско. «Идальго». Роспись во Дворце правительства штата Халиско в Гвадалахаре. Фреска. Стенопись мексиканцев — это живопись-борьба!
Живопись, затянувшая целую стену в помещении, скорее напоминает ковер, чем картину, хотя и является монументальной картиной. И чем больше стена, чем выше поднимает живописец линию горизонта, тем просторнее, обширнее открывается мироздание перед глазами зрителей, будто смотрим мы откуда-то сверху, то ли с вершин, а может, с облаков. Поэтому леса, горы, реки, люди, деревья, звери идут перед глазами словно бесконечная панорама мира. Так удивительно видит свою страну, свою историю, свой народ современный грузинский художник Н. Игнатов. Слева — «Песнь о Грузии». Фреска. Пицунда; слева внизу — фрагмент этой композиции. Справа — фрагмент панно «Посвящение Пиросмани». Темпера. Тбилиси (стр. 65).
В отличие от фрески, которая большей частью живет внутри зданий, мозаика живет и под открытым небом, часто выступая в роли декоративной. Пластинчатая мозаика наряжает, одевает здания в роскошные керамические или пестрокаменные «одежды» всевозможных цветов и узоров. Перед нами полихромная (многоцветная) архитектура глубокой древности и средневековья. Слева — знаменитые «Ворота Иштар», созданные более двух с половиной тысяч лет назад в известнейшем городе Древней Месопотамии — в Вавилоне (ныне находятся в Лувре. Париж). Справа Ансамбль Шах-и-Зинда в Самарканде (XIV—XV вв.). Это архитектура средневекового Востока. Древняя полихромия проще — при всей ее цветовой торжественности. Средневековая — сложнее, потому что ее многоцветие составлено из разнообразных сложных элементов. Вглядись в цветную керамику, покрывающую стены здания. Здесь и кирпич с глазурованными плоскостями, и изразцы, но главное — керамическая резная мозаика! Каждая составляющая ее частица при близком рассмотрении подобна ювелирному изделию. Но с расстояния — это подлинно живописная симфония редкой гармонии.
Когда говорят «византийские мозаики», нередко следом добавляют «в городе Равенна». Да, в древнем городе Равенна, где похоронен великий Данте, где много церквей-базилик, усыпальниц-мавзолеев, крещален-баптистериев, должно быть и много мозаик, коль скоро стены равеннской архитектуры — как рассказывают путешественники — изнутри убраны мозаичными узорами и картинами. Одна из них перед нами — «Царица Феодора со свитой придворных», монументальная живопись на стене прохода к алтарю церкви Святого Виталия в Равенне (VI в.). Благодаря цветным репродукциям мы разглядываем мерцающую каменную живопись совсем близко. Слева внизу видно превращение каменных «мазков» в линии, которые по мере удаления изображения (справа) все более плотнеют, пока совершенно не изменят цвет на большом расстоянии (слева вверху). Мозаика вибрирует в драгоценных переливах, в сиянии каменного цвета (см. текст, стр. 221), а утонченность его подбора и условность изображения еще более усиливают красоту вечной живописи.
Она загорается ослепительным каскадом чистых цветов при свете утреннего солнца (стр. 258—259), заливающего алтарное пространство через восточные окна; или мерцает, тлеет в тревожном освещении свечей, вспыхивая золотом смальты и замирая во тьме. И царица то предстает ... «хозяйкой медной горы», проглядывая загадочным ликом сквозь россыпи драгоценных камней, то засветит золотым тяжелым оком власти.
Идут века, мерно течет время, меняются поколения людей, появляются и исчезают государства, и прежде именитые города живут воспоминанием о минувшем блеске, отсветы которого то вспыхивают, то гаснут в прохладных базиликах Равенны.
Все, что минутно, все, что бренно,
Похоронила ты в веках.
Ты, как младенец, спишь, Равенна,
У сонной вечности в руках.
Рабы сквозь римские ворота
Уже не ввозят мозаик.
И догорает позолота
В стенах прохладных базилик.
Лишь в пристальном и тихом взоре
Равеннских девушек, порой,
Печаль о невозвратном море
Проходит робкой чередой.
(А. Блок)
Витраж — самое эффектное искусство! Он производит впечатление порой ошеломляющее (см. текст, стр. 220). Цветовой свет или световой цвет с силой врывается сквозь строго ограниченный архитектурный проем, в результате чего витражное изображение словно продолжает «волноваться», как бы распрямляясь на твоих глазах. Так расправляет свои точеные лепестки оконная роза в узко-гулком каменном пространстве собора Святого Вита в Праге (стр. 260—262; витражи исполнены в XIX—XX вв. Ф. Кисела, Я. Яресом, М. Швабинским). Так (стр. 263) вспыхивает в самом центре витража ярким