Там, где мы служили - Олег Верещагин

«Р-р-ра-ау-у! Ра-ау-у!» — взревела скорострелка в башне, и салон наполнился иссушающим грохотом и треском автоматической стрельбы.

Джек стрелял тоже. Бой оглушил юношу, и он растерянно наблюдал, как распухают шары разрывов гранат, как очереди пушек рвут в клочья махди и лошадей, как подскакивают, взрываясь, машины… «Элефант» внезапно забуксовал в чем-то, натужно взвыл мощным движком, левый борт поехал вверх, нос начал, наоборот, опускаться… Перископ залило чем-то густым, алым… Джек повис на прикладе вставленного в шарнир автомата, Ласло ударил его локтем по зубам, и рот наполнился кровью, вытекшей на подбородочный амортизатор. И сквозь кровавый фильтр Джек увидел мир, стоящий перпендикулярно земле.

— Я сошел с ума! — крикнул он, и мир с грохотом встал в нормальное положение. Правда, не перестал быть красным.

— Ноль четверка горит!

Одна из БМП, точно внезапно потерял рассудок ее водитель, крутилась на месте, выбрасывая огонь из развороченной кормы. Потом сразу остановилась. Из башни по пояс высунулся человек, взмахнул руками и повис в пламени, бежавшем по куртке. От кормы отделился живой факел, бешено закрутился, разрывая на себе форму. Выскочивший следом человек сбил факел наземь, следом лезли другие люди, один гасил рукав…

— Вон, вон они!

Группа всадников с гранатометами мчалась, окружив машину — утыканный пулеметами старый джип. Один из всадников развернул коня, положил гранатомет на плечо…

— A-а, с-с-сука-а!!!

Гранатометчика расшвыряло в стороны.

— Нули три, десять, девятнадцать, прикройте пехоту к деревне!

— Господи, Санта Мария, что это?! — вскрикнул Жозеф.

Справа поднимался чудовищный фонтан огня — там, где только что была одна из БМП.

— Ноль третья домой поехала, — прохрипел Ласло. — В полном составе… фугас с горючкой…

Из огненно беснующегося фонтана выкатилась черная пылающая коробка. Остановилась. Все.

Десять человек.

— Вон она, вон!

Джип двигался прямиком на «Элефант». Ствол безоткатки шевелился, около него склонились двое — не махди, и за рулем был не махди; Джек различил осатанелое загорелое лицо — лицо белого — под синим беретом, рот яростно дергался, раскрытый в крике…

— Густав! Густав! — Рыдающий от ярости голос Дика донесся сверху. — Достань его! Да бей же! Бей!

У-уввамп! Джип исчез в бушующем вихре напалмового пламени. Из черного огня шагнул горящий человек без руки, лица и плеча — он шел на БМП и стрелял в нее из автомата с левой… потом упал и исчез.

Под прикрытием двух «Элефантов» стрелки ворвались на деревенскую окраину, где еще держались, пытаясь закрепиться, махди. Видно было, как стрелки группками, страшно быстро вламываются в дома, бросая перед собой гранаты…

— Все, — выдохнул Дик, сползая обратно и захлопывая люк. Посмотрел вокруг озверелыми белыми глазами и напустился на Густава: — Ты! Недоделок подзаборный! Ты почему не стрелял?! Сейчас бы они из нас стейков понаделали!

Густав глотнул, перегнулся, и его вдруг вытошнило на пол.

— У-а-у!

— Б…!

— С-сука-а!

— Додумался-а-а!!!

Кислый запах рвоты повис в воздухе.

— А почему все-то, почему все?! — возбужденно тараторил Джек, капая кровью изо рта. Он не обратил внимания на Густава. — Вон же уходят! Уходят же! Давить их! Давить!

В самом деле, не меньше полусотни бандитов, в основном кавалеристы, отчетливо уходили к голому черному лесу, стоявшему по колено в зеленой пене молодого подлеска. Ласло расшлюзовал дверь и, плюнув наружу, ответил:

— Да не уйти им никуда уже…

— Да как же?!.. — И Джек осекся.

Лесная опушка словно бы выдвинулась навстречу бегущим, и те начали заворачивать коней, сдерживать их, сталкиваться… Джек не сразу понял, что это…

— Ра-та! Та-та! Та-та-а!!! — прорезав шум, пропел горн.

И Джек только теперь сообразил, что это не опушка… а плотный строй кавалеристов. С шага они перешли на рысь… на галоп…

— Ра-та, та-та, та-таааа!!! — над строем выплеснулось бело-алое знамя с вензелем, который Джек уже видел —

…Партизаны рубили бегущих с ходу, и высверки длинных палашей казались вспышками молний под низким брюхатым дождем, хмурым небом.

— Вот кому под руку храни Господь попасть, — сказал Жозеф. — Что там наши БМП…

Джек склонен был согласиться. Строй распался между тем, партизаны гонялись за спешившимися, пытающимися безуспешно сдаться, еще сопротивляющимися… и рубили. Рубили. Рубили.

Небрежно-быстрыми, прочти незаметными движениями… но при каждом ударе выбрызгивала кровь, и жертва падала наземь ничком, вскинув руки.

— Выбираемся, — сказал сверху Иоганн.

Воздух снаружи был относительно свежим. Но вдохнуть его все равно было наслаждением — он пахнул землей и близким дождем…

— У тебя губы разбиты, — сказал Ласло, толкнув Джека в бедро.

— Да это же ты мне и въехал, — Джек облизнулся и зашипел. — Слушай, а что с тем ирландцем стало?

— С каким? — отвлекся Ласло от фляжки с водой.

— Ну с этим… — Джек потер переносицу. — Клури…

— А, с Клуриханом? — Ласло вытряс на лицо остатки воды. — Клурихан перевелся в Ирландский Корпус.

— Смотрите, это к нам! — удивленно воскликнул Андрей, спрыгивая с брони.

Из деревенских домов выбегали люди. И бежали к штурмовикам и стрелкам, стягивавшимся к околице. Впереди со всех ног неслись дети. За ними бежали женщины.

Джек лично ничего не успел понять, как уже оказался окружен по-разному одетыми и кричавшими на разных языках людьми. Женщины тянули к солдатам детей, умоляя только дотронуться — только дотронуться! Мальчишки лезли на броню и цеплялись за руки и оружие. Седая старуха с растрепанными волосами долго проталкивалась к солдатам и, протолкавшись-таки, с криком по-итальянски «Спасители!» упала на колени перед О'Салливаном.

— Встаньте, миссис, встаньте… — растерянно бормотал тот, пытаясь поднять старуху, и Джек вдруг заметил, что глаза у насмешливого, бесшабашного сержанта блестят. Но уже многие кланялись и целовали оружие солдат — видимо, остановить это было нельзя.

— Вы нас спасли, — сказал по-немецки высокий, прямой старик. — Простите женщин, от них много шума… но они искренни. Вы спасли нас и наших детей… — Подбородок его затрясся, и старик поспешно отвернулся.

— Коснитесь его! — Молодая женщина, крича по-шведски, протягивала ребенка ошарашенному Ласло. — Коснитесь его ради нашего и вашего будущего, пусть он вырастет таким же бесстрашным и сильным, как вы!