Запретный город - Кристиан Жак

Старейшина фиванских судей объявил предварительное слушание по делу Нефера, служителя Места Истины, открытым. Неферу предъявлялось обвинение в убийстве одного из стражей, который нес ночное дежурство, охраняя Долину царей.

— Под покровительством Маат и во имя ее, — объявил старейшина, — я требую от настоящего собрания рассматривать лишь действительно имевшие место события, и ничего, кроме таковых.

Среди присутствующих заметны были судьи, которым надлежало выносить приговор, представители Места Истины, а также Ясна, супруга обвиняемого, — она держалась по левую руку от старейшины. По обе стороны от Нефера стояли два воина: при каждом — палица и кинжал.

Виду него был спокойный, даже равнодушный. Когда его взгляд встречался с глазами жены, видно было, что он начинает верить, что это испытание он выдержит. Уже в том, что она так близко, было какое-то волшебство, и оно навевало мир, покой, безмятежность.

— Это ты Нефер Молчун? — спросил председатель суда.

— Я самый.

— Признаешь ли ты себя совершившим человекоубийство?

— Я не виновен в том преступлении, в котором меня обвиняют.

— Посмеешь ли поклясться в этом?

— Именем фараона, клянусь.

После клятвы надолго воцарилось молчание: всяк осознавал важность произнесенных слов. А Мехи радостно злорадствовал: теперь Нефера признают еще и клятвопреступником, так что от смертной казни ему уже наверняка не уйти.

— Слово предоставляется стороне обвинения.

Вперед вышел начальник Собек и начал излагать факты. Из его слов следовало, что расследование, проводившееся лично Собеком, отличалось стремительностью, а его умозаключения оказались поспешными. Кроме того, Собек предъявил суду письмо, никем не подписанное, хотя писавший был определенно человеком весьма осведомленным и послание это прямо обвиняло Нефера. Зачитав письмо, Собек рассуждал все увереннее и подводил слушателей к тому выводу, что Нефер, весьма вероятный виновник, к тому же не располагает никаким алиби: кто может сказать, где именно находился он в ту ночь, когда было совершено преступление? Выросший в селении мастеровых, он наверняка был наслышан о несметных богатствах Долины царей и вздумал их похитить — замысел конечно же безрассудный. Застигнутый врасплох стражем при попытке нащупать пути проникновения в запретный удел, он просто не имел иного выбора. И потому убил. Расчетливость, которой Нефер всегда отличался, подсказала ему укрыться в селении, ибо стража не вправе вторгаться в его пределы.

— Столь тяжкое обвинение опирается лишь на анонимное письмо, и ни на что иное, — заметил старейшина суда.

— Очевидно, — ответил Собек, — что написано оно неким мастеровым, уповавшим на торжество справедливости. К тому же все, изложенное в письме, неумолимо связывается в единую неразрывную цепь.

Старейшина обратился к Неферу:

— Где ты был в ночь преступления?

— Не могу вспомнить.

— А почему ты вернулся в селение?

— Потому что услышал зов.

Слово попросил управитель западного берега.

— Защита Нефера смехотворна! Этот малый — проходимец, наделенный хладнокровием и неустрашимостью и способный на самое худшее! Его необходимо поскорее поставить перед судом присяжных и покарать — за убийство и ложную клятву.

— Однако решающее доказательство отсутствует, — оценил создавшееся положение старейшина.

— Быть может, таковое все-таки имеется, — возразил Собек. — Один из моих подчиненных, тоже дежуривший в ту ночь на месте преступления, припомнил, что видел некоего бродягу.

Выходило, что начальник стражи, выступающий перед собранием судей, разволновался из-за замечаний старейшины и, сказав все, что имел, просто признался в том, что он убежден в виновности подсудимого.

У старейшины больше не было выбора.

— Итак, я…

— Погодите.

— Кто дерзает прерывать ход разбирательства?

Сухонькая старушка с копной седых волос выступила вперед, приблизившись к председателю суда.

— Нефер Молчун не виновен.

— Кто ты?

— Ведунья Места Истины.

По залу суда пошел шум: и судейские, и зрители были ошеломлены явлением этой женщины с царственной поступью и благородной осанкой. К тому же ведунья Места Истины слыла особой едва ли не сказочной, и молва приписывала ей сверхъестественные способности и возможности. А так как она никогда не покидала селение, многие сомневались в самом ее существовании.

Председателю было сложно подыскать нужные слова.

— Как… почему вы позволяете себе высказывать столь решительное утверждение?

— Поскольку Нефер Молчун живет в селении, я имела возможность наблюдать за ним. И он — не убийца.

— Мы не можем пренебречь вашим мнением, — крайне сдержанно, даже скромно произнес старейшина, — но вот если бы было хотя бы одно доказательство…

— Если бы удалось доказать, что Нефер Молчун не мог находиться на западном берегу в ту ночь, когда произошло несчастье, не означало бы это, что он решительно невиновен?

— Это так, но он сам не может вспомнить, где именно он был в ту ночь.

Мудрая женщина подошла к молодому человеку, восхищенному глубиной и красотой ее взгляда.

— Дай руку. Левую.

Она обхватила раскрытую ладонь Нефера своими ладонями и крепко стиснула ее. Ладонь Нефера пронзил жар и стал распространяться по всему телу. Тепло поднялось по руке до плеча, а затем перетекло в голову.

— Закрой глаза и вспоминай.

Душа Нефера взмыла птицей и отправилась в волшебное путешествие. Пролетев над Нилом и подгоняемыми ветром суденышками, она устремилась на юг, но неодолимая сила опустила ее на землю близ Элефантины, в пальмовой рощице, близ которой приютилась деревушка, а у ее околицы ребятишки играли с обезьянкой.

— Да, — бормотал он, — я ночевал на опушке у той деревни, закутавшись в циновку, ночь выдалась не жаркой. За день я устал и тосковал: все странствия да блуждания, не вырваться, как узник какой… И ничто на свете меня не волновало… Но это было там, на берегу у Элефантины, и ярко светила полная луна.

Нефер открыл глаза, а ведунья, отойдя от него, опять направилась к председателю.

— Прикажите начальнику Собеку незамедлительно отправиться в то место и расспросить тамошних селян.

Нефер, запертый в одной из камер пятого укрепления, сидел и ждал решения своей участи, но нетерпение его совсем не мучило. Если вмешательство ведуньи, так убедительно высказавшейся в его пользу, к чему-то и привело, то разве лишь к подчеркнутой предупредительности стражей: охранники, скорее всего, страшно боялись колдовства. Его сносно кормили и дозволяли гулять по утрам и вечерам, то есть выходить на улицу и проходить расстояние в несколько шагов. И даже свидания разрешали: Ясну он видел каждый день.