Идущие за кровью - Дмитрий Леонтьев

Я остановился возле парадной и оглядел улицу.

— Если предположить, что они не могут исчезать по собственному желанию и вынуждены передвигаться во тьме, то они вполне могли спрятаться вон в том лесопарке… Но как же они дошли сюда и вернулись обратно?.. Непонятно…

Подойдя к первой попавшейся машине, припаркованной у подъезда, я пнул колесо ногой. Почти одновременно с взвывшей сигнализацией окно на втором этаже распахнулось, и оттуда показалась взлохмаченная голова.

— Я тебе знаешь, что сейчас вырву?! — проорал мужик, виляя всем телом так, словно хотел пролезть ко мне через форточку. — Отойди от машины, поганец!

— Ваша машина? — уточнил я.

— Да уж не твоя!

— Уголовный розыск, — представился я, демонстрируя удостоверение. — Почему паркуете машину на газоне?! Сколько можно предупреждать?!

— Очередная облава, что ли? — недовольно проворчал мужик, но тон снизил втрое. — У вас что ни день, то новая операция. Я всю жизнь здесь паркуюсь и пока ещё никому не мешал… Вон сколько машин рядом стоят, почему их владельцев не штрафуют?! А я знаю, почему! Слева от меня — машина прокурора, а справа — директора гастронома… Вот на бедном стоматологе и отрываетесь.

— Вы не за других, а за себя отвечайте. Дойдет очередь, и с них спросим, — парировал я. — Вы за своей машиной хорошо смотрите?

— Да уж подарка угонщикам делать не собираюсь, — ворчливо отозвался стоматолог. — Посматриваю…

— Вчера вечером, примерно около двенадцати часов ночи… Может быть, в половине двенадцатого, вы не видели возле парадной человека… или парочку людей… Несколько необычных на вид? Или с необычным поведением?

— Что, все-таки что-то угнали? Или квартиру обчистили?

— Значит, видели?

— Ну, не знаю, как насчёт «необычности», но наглости им не занимать, это точно. Примерно без пятнадцати двенадцать, когда фильм по телевизору закончился, я выглядываю в окно, а возле моей машины крутятся два подозрительных типа.

— А почему — подозрительных?

— В куртках с капюшонами… Знаете, типа таких солдатских плащ-палаток? Весь день дождь шел, но под вечер стих, а эти все равно капюшоны не снимают. И возятся вокруг моей машины едва ли не на четвереньках, словно вынюхивают что… Я на них из окна заорал: мол, чего здесь отираетесь?! Тот, который потолще, плечистый такой, на меня аж зарычал со злости. Баском таким, со злобой… Но тот, который поменьше, за рукав его подхватил и к парадной потянул…

— Кроме плащей ничего необычного в них не заметили?

— Все же ночь на дворе была. А фонарей у нас — сами видите: раз-два и обчелся…

— Ростом они какие были?

— С вас аккурат и будут. Один с вас, а второй с вашего напарника. И плащи сверху… Так что больше ничего и не заметил… А, ещё то, что тот, который повыше, уж больно широкоплечий. Квадратный такой. Здоровый, вроде вас, но плечи куда шире будут.

— Скажите, а капюшоны у них были обыкновенные, или словно на растяжках? Квадратные?

— У того, который поздоровей, точно, квадратный. Я потому и запомнил, что он излишне плечистый, что он весь словно из кубиков состоял. Квадратная голова на квадратном туловище. Как будто у него под капюшоном ведро было на голову надето… Подождите, так вы сказали, что вы из угро, а не из ГАИ… Вы свидетелей ищете? Так что же вы мою машину пинаете?! Я жаловаться буду! Ишь, нашли методы! Да я…

— Спасибо за помощь, — быстро поблагодарил я. — Всего доброго.

— Я к прокурору пойду! Вон его машина, рядом стоит!

— Напомни мне, — шепнул я Петрову на ходу, — чтобы я никогда не обращался в стоматологическую поликлинику этого района.

— А если он работает в городском центре? Или в какой-нибудь кооперативной конторе?

— Не зря в песне поётся: «Наша служба и опасна и трудна», — вздохнул я. — Приходится рисковать на каждом шагу… Завтра утром нужно сходить на стройку, где работал покойный. Поговорить с его сослуживцами. Может быть, узнаем о чём-то, что конкретизирует поиски. Их уже опрашивали, но вопросы задавали, далекие от нашего направления. Постараюсь узнать, как он провёл последний день перед смертью… Если сам доживу. Голова раскалывается, словно её кто-то изнутри разрезает на части автогеном. И до этого невмоготу было, а после «турне» по влажным подвалам и пыльным чердакам давление за все мыслимые и немыслимые отметки перевалило…

— Год активного солнца, магнитные бури, — сказал Петров. — В такие годы происходит самое большое количество эпидемий, войн, землетрясений, наводнений и засух. Каждые одиннадцать лет наступает очередной цикл повышенной солнечной активности. На землю обрушиваются мощные потоки электромагнитного излучения, порывы солнечного ветра, всё околоземное пространство заполняется солнечными частицами. В эти же годы наблюдается резкое повышение урожаев, интенсивность развития растений, размножение насекомых, а так же наблюдается рост количества самоубийств и несчастных случаев. С точки зрения мистики, именно в такие годы активизируются силы зла. Наблюдаются вспышки эпидемий холеры, чумы, дифтерии, тифа, менингита… Солнце влияет и на скорость вращения Земли, а это вызывает сотрясение в земных недрах. Оно порождает магнитные бури и северные сияния, изменяет температуру воды в океанах и силу морских течений. Именно в такие годы начались революции во Франции и в России… А если учесть, что вчера были девятые лунные сутки, которые считаются одним из четырёх дней сатаны и в которые происходит смешение добра и зла, то…

— Пётр Петрович, — остановил я не в меру разошедшегося оратора. — У тебя есть хоть одна добрая, приятная информация о мире? Я просто сказал, что у меня очень болит голова, а ты… В мире вообще хоть что-нибудь хорошее, с твой точки зрения, есть?

— А это зависит от того, как ты относишься к миру, — хитро улыбнулся Петров. — Если ты ищешь что-то негативное, то за многовековую историю человечества на каждый конкретный день накопилось что-то отталкивающее, приносящее неприятности и проблемы. Поэтому немудрено, что даже в самый радостный и светлый солнечный день ты найдёшь беды и заботы. А если ты ищешь доброе и весёлое, то даже тёмной ночью тебе будут мерещиться не ведьмы и оборотни, а эльфы и гномы, Оле Лукойе, нашептывающий красочные сказки, и Питер Пен, зовущий в удивительную страну приключений. Я думаю, что человек, ищущий неприятностей, не только находит их сам, но ещё и притягивает их, заставляя откликнуться на своё желание. То же происходит с человеком жизнерадостным и смелым… Есть и ещё один фактор. Оперативник живёт в мире загадок и опасностей, поэтому рядовому человеку его жизнь кажется чем-то далеким и необычным. А оперативнику это кажется повседневной, монотонной и утомительной работой. Мы с тобой вынуждены разыскивать и уничтожать любые опасные проявления магии и аномальных явлений. Но обычному человеку это кажется нелепым и далеким… Впрочем, сейчас страну захватила такая эпидемия криминального террора, что и оперативник, и «обыватель» плавают в «детективах» по уши. Да и колдунов, НЛО и полтергейста развелось столько, что мы с тобой вряд ли выделяемся из общего фона…