Возлюбленная одинокого императора - Юлия Цезарь

Но прошлый её поцелуй, пусть и более откровенный, закончился для неё если не плохо, то пугающе. Не такое окончание вечера она планировала. И сейчас, видимо, испугавшись последствий, она перевела взгляд на Императора и, улыбнувшись ему на прощание, вышла из кабинета.

***

Обычно подобные вспышки гнева Императора не проходили незаметно для всей школы Огня, но в этот раз было удивительно тихо и спокойно. Да и Император чувствовал себя уже не таким взбешенным после приятного вечера с Амелией. Он спокойно разобрал бумаги, связанные с Фреей, уничтожил все, что могло в них привести к нему или показаться аморальным. На бумаге Фрея вышла вполне приличной и добросовестной служащей, нигде не упоминалось, что она как-то связана с убийством Амстронга или с нападением на Лестата. Она была чиста и невинна.

Также Император переписал письмо, что Фрея покинула школу Огня по семейным обстоятельствам. А когда завершил все дела, позвал Анградэ. Даст ему второй шанс на объяснение ситуации в спокойной обстановке. В конце концов от Фреи поступали важные сведения из других школ на протяжении всего времени.

— Мой лорд. — Анградэ вошёл в кабинет Императора, побледневший и измученный. Будто правда с жизнью прощался. — Вы вызывали меня?

— Да, — спокойно ответил Император, будто не он вчера чуть не угробил Анградэ. Кинув на его край стола свое письмо и папку с именем Фреи, сказал: — Посмотри, не нарушу ли я вашу легенду, если отправлю это. И ещё кое-что… — Он зарылся на столе и выудил из пачки красный конверт. Он явно уже был вскрыт, а Император прочёл содержимое, но и эта бумажка отправилась к Анградэ. — Это я перехватил вчера вечером. Адресовано тебе. Понимаешь, о чем говорится?

К этому письму Анградэ подошел как к плахе. Думал, что там будет что-то вроде приказа о его казни, а слова Императора так, шутка, но увидев знакомое имя, заметно расслабился, хотя и напрягся в ту же секунду.

— Не понимаю, — признался Анградэ. И больше он не понимал, что Император акцентировал на этом внимание. Здесь ничего такого не говорилось. — Мы… Мы часто пишем слова о любви друг к другу, Император. Бывают прямые, бывают… такие.

Но вот что забавно. Если учесть, что кто-то копал под Фрею, судя из письма, что было адресовано Императору, то напрашивалось желание найти тайный смысл в её строках. «Решетку…»

— Если только… — начал говорить Анградэ, кладя письмо обратно на стол. — Запросили её документы не просто так. Её в чем-то подозревают. Если подозревают, то могут и позаботиться о том, чтобы она не предупредила тех, на кого работает, по мнению этого Кодлака. Но это лишь догадка, милорд.

— Если из-за нее король выйдет на меня, я затащу вас обоих в самый ад, — не без угрозы произнес Император. — Мне стоит говорить, что я сделаю с Фреей, если из ее уст откроется хотя бы полсекрета школы или моего?

Он просверлил грозным взглядом Анградэ, обдумывая, как поступить, какое наказание выбрать. После собрал папку и свое письмо, запаковал в большой красный конверт, который запечатал своим знаком. Позже он лично сходит в башню, где обитали почтовые птицы, и сам отправит сокола с посылкой.

— С этого момента Фрее вход в школу запрещен. Она может жить в городке, если вернётся, но на территории чтобы я ее не видел. Более никакой информации о наших делах ей сообщать не разрешается. — С конвертом в руках Император пошел на выход, попутно отдавая распоряжения Анградэ. В дверях он остановился и посмотрел на него. — А ты… Чтобы к моему возвращению дверь стояла на месте и была как новенькая!

Анградэ долгое время смотрел на дверной проем, и когда Император скрылся за углом, почесал макушка в задумчивости. Он воин, а не плотник. Не умел.

Попытался, приварив дверные петли, но так дверь вовсе перестала двигаться, после чего он сжег её и, подозвав слугу, перекинул задание на него. Он думал о том, чтобы как-то передать письмо Фрее. Но ведь его могут перехватить и прочитать! Тогда не было другого выхода, кроме как зашифровываться, как она. Но Анградэ и в этом был не силён. Оттого потратил не один час, чтобы написать эти строки:

«Моя Искорка. Я тоже необычайно сильно хочу тебя увидеть, но у меня плохие вести. Отец перехватил моё письмо. Он знает о нашей свадьбе и был очень зол. Меня грозится из дома выгнать, а тебе вовсе запрещено появляться на пороге нашего дома. Грозился сослать тебя, но мать сгладила углы. Это ужасно! Я думал, что нас убьют! Хотя, ввиду сложившихся обстоятельств, так было бы лучше. Некоторое время я писать не буду. И ты не рискуй. Если отец или кто-то из семьи перехватит наши письма — плохо будет. Я найду выход, обещаю! Я уговорю отца! А пока с тобой пусть будет моя любовь.

Твой Жаркий Пламень».

***

В скором времени стали ходить слухи, что нескольких людей из Знаний отправили на допрос к самому королю. Не столо говорить, чья эта была работа. За старый дом Амелии Вайс взялся в первую очередь и основательно. В тот же вечер директору Тени пришло письмо:

«Герцог, я нахожусь в неком непонимании. Я думал, что между нами есть какое-то доверие, и мы понимаем друг друга. Почему приходит Ваши воины и забирают моих, между прочим, не последних в замке людей?! Вы подозреваете кого-то? Почему не сказать это в глаза? Я не требую объяснений, но Вы меня очень обидели этим, герцог!»

Так как письмо было на имя герцога, письма своего «начальства» Вайс не вскрывал. Он требовал, чтобы письма в этом замке в первую очередь проходили через него, и сейчас он шёл по коридору к Лестату, чтобы отдать бумаги. А вот второе письмо в красном конверте он отдавать кое-кому не торопился. Нужно было ещё кое-что проверить и отправить запрос на новые документы теперь уже на имя Анградэ, что он сделает вечером.

— Леди Фрея, — улыбнулся Вайс, когда увидел знакомую полуобнаженную спину прекрасной шпионки, шедшей в кабинет Лестата. — Какой сюрприз вас здесь встретить. Вы, видать, от директора вообще не выходите?

— А что мне ещё делать, раз я заперта в этих стенах? — мило улыбнулась она, оборачиваясь. Этот гад уже начинал ее бесить: запер в замке, постоянно наведывается к Лестату, из-за чего тот ее гоняет из кабинета, а ещё письмо от Анградэ она так и не получила. Но, возможно, и к лучшему, что он больше не писал, но если и в этом