Три пятнадцать - Джослин Джексон

Детям Утингов выдают талоны на бесплатный ланч, так что Патти при желании может даже корн-догом полакомиться, но она лишь покачала головой и залилась краской. Наверное, она талон дома оставила или вообще продала, а сказать стесняется. Мне хотелось есть, но жевать при голодной Патти казалось хамством. Я протянула ей половину бутерброда с аккуратно обрезанными уголками – Босс всегда так делает.

– Хочешь? Мне одной много.

Патти хмуро смотрела то на бутерброд, то на меня и кривила рот, словно гадая, унижаю я ее или хочу отравить. Я оставила половинку на столе, и Патти не брала ее, но и не отталкивала.

– Я звонила двоюродной сестре. Новин. Ну, той, которая за китайца вышла. О тебе ее расспрашивала. – Наверное, лицо у меня было удивленное, потому что Патти скривилась еще сильнее. – Что такого? Я часто езжу в гости к Новин. Думаешь, если у моего дедули предрассудки, то и я безнадежно от жизни отстала?

– Господи, какая же ты обидчивая! – воскликнула я. – Ты подсела ко мне корчить неизвестно кого и орать на меня за то, что я якобы думаю?

Чувствовалось, что полстоловой глазеет на нас, как на зверей в зоопарке. Сейчас мы подеремся или начнем кидаться какашками. Патти же их не замечала – она видела только меня или попросту привыкла к любопытным взглядам.

– Я не невежда. И не расистка, – заявила она.

– Да ладно, ладно.

– Вовсе нет! – не унималась Патти, словно я с ней спорила. Она подняла подбородок, чтобы взглянуть на меня из-под полуопущенных ресниц, и лукаво добавила: – Я разок отсосала темнокожему парню, и хрен его на вкус точно такой же, как у белых. – Выражение моего лица рассмешило Патти до слез. – А ты ни разу, что ли? Даже своему бойфренду?

Я не сразу поняла, о ком она.

– Роджеру? Он мне не бойфренд.

– И почему же?

– Потому что он Роджер! – ответила я.

Судя по задумчивому взгляду, Патти определяла, насколько свободен Роджер. Вот мерзавка! Она его совсем не знает, но раз у парня все зубы целы, значит, по утинговским стандартам, он добыча что надо.

– Тебе он тоже бойфрендом не будет! – с неожиданным для себя самой пылом заявила я Патти.

Она пожала плечами, мол, мне до лампочки, и сменила тему:

– Новин говорит, что не знала девчонки прикольнее твоей мамы. А еще, что дочка Лизы Слоукэм не приехала бы к нам, лишь бы только постебаться.

Я почувствовала, что заливаюсь краской, и не от стыда, а от гордости.

– Да, я дочка Лизы Слоукэм.

– Твоя мать и щас прикольная?

Что тут ответишь?

– Мама… очень больна, – буркнула я. – Она заболела. Мама… серьезно заболела.

– Я не в курсе. Жаль, очень жаль. Новин, это… классные истории про Лизу рассказывала. Она, дескать, безбашенная была, но прикольная. А ты че, такая же?

– Ага, кой в чем такая же. – Простецкий выговор Патти оказался жутко прилипчивым.

– Но не такая безбашенная, – отметила Патти. – Ты вздрогнула, услышав, что я отсосала у чернокожего. Это, конечно, шутка, но опа! – ты снова вздрогнула.

Я не знала, где шутка, где нет, и твердо сказала:

– Все равно, я очень похожа на Лизу.

Патти кивнула, взяла половину бутерброда и стала быстро-быстро от него откусывать, сразу видно – ужас какая голодная.

– Так чем ты занимаешься с парнем, который тебе даже не бойфренд? – спросила она с набитым ртом.

Неожиданно для себя я расправила плечи. Патти ухмыльнулась и успокоила меня:

– И мне он тоже не бойфренд.

– Я – его лучший друг, – сказала я, про себя добавив: «По крайней мере, так было раньше». На этой неделе Роджер считал меня, скорее, заданием для олимпиады.

Патти серьезно кивнула.

– Но учится-то в другой школе, – проговорила она, словно что-то мне предлагая.

В чем дело, я догадалась не сразу. Наконец-то кто-то из школы Перл-ривер предложил мне дружбу, и этот кто-то Патти Утинг. Сюр, полнейший сюр, хотя если Лиза дружила с Новин Утинг, значит, не такой и сюр. Патти сделала первый шаг, и я вдруг почувствовала, что зря украла ее учебник, вместо того чтобы все по-честному.

– Да, здесь у меня друзей нету, – сказала я.

Патти буравила меня взглядом, не озвучивая очевидное, но я все равно ее услышала и толкнула пакет с морковкой на середину стола, чтобы мы обе могли дотянуться. Мы взяли по несколько штук и молча сгрызли.

– Как насчет кино в эту субботу? – наконец спросила я.

Вообще-то мы договорились с Роджером, но его стоило проучить. Может, поймет, что я чувствовала вчера в Свинарнике. Патти молчала, и я снова залилась краской. Неужели меня даже Утинги отшивают? Вот Роджер бы захохотал!

– Нет так нет, – обиженно проговорила я. – Наверное, после межрасового сравнения членов это очень скучно.

Судя по улыбке, шутку Патти поняла (я удивилась) и огрызаться не думала (я удивилась еще больше).

– Новин сказала, они с твоей мамой целыми днями болтались в шалаше на дереве, слушали музыку и смотрели грязные журнальчики.

– Ага, здорово! – отозвалась я.

А вдруг… вдруг Патти замялась потому, что у нее нет денег на кино? После этой догадки свой убогий ланч я увидела совершенно в ином свете. Я думала, из-за Лизиного лечения и бассейна, который нам даже не установили, мы вконец обнищали, но теперь поняла, что бывает и другая нищета, с нашей не сравнимая.

– Ну круто. Хочешь – приходи ко мне в субботу после ланча, – предложила я.

Патти кивнула и чуть застенчиво улыбнулась.

– У меня физра, – сказала она, и тут прозвенел звонок.

Патти ушла, волоча ноги, а я стала гадать, как отреагирует Босс. Возможно, обрадуется, что я общаюсь с человеком, который физически не способен меня обрюхатить. Нет, она, пожалуй, дерьмом изойдет, ведь Лиза дружила с Новин Утинг, и обе в тот же год родили по ребенку. В общем, тут я поделать ничего не могла и лишь надеялась, что в субботу Патти придет к нам в одежде, которую в секонд-хенд отдала праведная пятидесятница, а не расщедрившаяся шлюха.

После уроков через дорогу от школы я увидела «вольво» Роджера и словно приросла к месту. Может, на автобус рвануть? Черт, Роджер меня уже заметил. Он помахал, а я ответила свирепым взглядом. Какая разница, заметил он меня или нет! Может, все-таки побежать на автобус? Пока я определялась, Роджер высунул в окно руку с промасленным бумажным пакетом и потряс им. Он уже заезжал в Свинарник, а ланч у меня сегодня был отстойный. В итоге я решила, что прощение – высшая добродетель, особенно если Роджер вымаливает его при помощи бутербродов с карнитас.

Через дорогу я брела, шаркая в фасоне Патти Утинг. Пусть Роджер знает, что обидел меня и еще не вернул мою благосклонность окончательно.